— Дай мне сигарету, — пробормотала она.

— Марианна уже взрослая девушка.

— Разумеется, только он годится ей… — Эмма осеклась, вспомнив, что Джонно всего на четыре-пять лет старше Блэкпула.

— Та-та-та, — усмехнулся тот. — Прикуси язычок, девочка. Но Эмма не улыбнулась.

— Просто она такая беззащитная.

— Ну конечно, невинная сестра-монахиня.

— Брось, Джонно.

Взяв стакан, она уставилась на Блэкпула. «Фамилия ему идет [1]», — подумала она. У него черные блестящие волосы, и одет он в свой любимый черный цвет. Кожа, замша, шелк. Изменчивое чувственное лицо. Прямо Хитклифф — как его представляла Эмма. Правда, она считала, что персонаж Эмилии Бронте — скорее саморазрушительный образ, нежели героический. Рядом с Блэкпулом ее подруга казалась тонкой свечкой, готовой к тому, что ее зажгут — и сожгут дотла.

— Просто большую часть жизни она провела в этом чертовом пансионе.

— На соседней с тобой кровати, — заметил Джонно. У Эммы не было настроения смеяться.

— Это правда. Но я также проводила время с вами, многое видела, участвовала во многих событиях вашей жизни. Марианна из пансиона отправлялась в лагерь, а из лагеря — к своему отцу. Несмотря на вызывающее поведение, она очень наивна.

— И все же я ставлю на нашу рыжую подругу. Блэкпул скользок, дорогая, но он не чудовище.

— Конечно.

Однако мысленно Эмма решила приглядеть за Марианной. Взяв новую сигарету, она вдруг застыла. Кто-то сменил пластинку. «Битлз», «Эбби роуд». Первая композиция на стороне «А».

— Эмма! — Джонно схватил ее за руку. Пульс неровный, кожа похолодела. — В чем дело, черт побери? Эмма, посмотри сюда.

Он говорит: один, один и один — три.

— Снимите пластинку, — прошептала она.

— Что?

— Снимите пластинку. — Эмма почувствовала, как воздух застрял в легких. — Джонно, пожалуйста, выключи.

— Хорошо. Стой здесь.

Он стал быстро пробираться сквозь толпу, чтобы его не задержали.

Эмма ухватилась за угол стены так, что у нее онемели пальцы. Она снова видела темный коридор, слышала лязганье зубов чудовищ. И плач брата.

— Эмма. — В кухне стоял Брайан, рядом с ним Джонно. — Что случилось, детка? Тебе плохо?

— Нет. — Это папа, он прогонит чудовищ. — Нет, это Даррен. Я слышала его плач.

— О господи! — Брайан встряхнул дочь за плечи. — Эмма, посмотри на меня.

— Что? — Она подняла голову, ее глаза наполнились слезами. — Простите. Я убежала.

— Все в порядке. — Брайан крепче прижал ее к себе, встретившись взглядом с Джонно. — Надо увести ее отсюда.

— В спальню, — предложил тот и, стараясь не привлекать внимания, начал расчищать путь.

Наконец дверь из матового стекла закрылась за ними, приглушая шум вечеринки.

— Ложись, Эмма. — Брайан ласково усадил дочь на кровать. — Я останусь с тобой.

— Все в порядке. — Она не знала, печалиться ей или смущаться. — Не понимаю, что случилось. Я вдруг опять стала шестилетней девочкой. Извини, папа.

— Шшш. — Он прижался губами к ее виску. — Ничего страшного.

— Это все музыка, — сказал Джонно, усаживаясь рядом с ней.

— Да. — Эмма облизнула пересохшие губы. — Как в ту ночь, когда я проснулась и услышала плач Даррена. Она играла, когда я вышла в коридор. Потом я больше не могла слушать эту песню, хотя не знала почему. Наверное, сегодняшняя вечеринка мне все напомнила.

— По-моему, пора выпроваживать гостей, — сказал Джонно.

— Нет. — Эмма удержала его за руку. — Я не хочу портить вечер Марианне. Со мной уже все в порядке. Как странно, будто снова очутилась там. Интересно, дошла бы я до двери, увидела бы…

— Нет. — Брайан сжал ее руку. — Все кончено и забыто. Я не хочу, чтобы ты думала об этом.

— Пожалуй, я немного отдохну. Никто меня не хватится.

— Я побуду с тобой, — сказал Брайан.

— Не надо. Мне уже хорошо. До Рождества осталось совсем Немного. Я прилечу в Лондон, как и обещала. Мы проведем вместе целую неделю.

— Я побуду с тобой, пока ты не заснешь, — решительно заявил Брайан.

Когда Эмма очнулась от кошмарного сна, отца уже не было. Все было так ужасающе реально. Только эта реальность, как и Двенадцать лет назад, оказалась в тумане. Мокрая от пота, Эмма потянулась к выключателю. Ей нужен свет. Темнота многое скрывает.

Пять утра. Спокойно, тихо. Вечеринка закончилась, она в своей спальне. Эмма с трудом встала, сбросила одежду и натянула халат. Открыв дверь, она зажгла свет в комнате.

Там царил разгром. Пахло несвежим пивом, застоявшимся дымом, потом и духами. Эмма взглянула наверх, где спала Марианна. Не стоит ее будить, начиная уборку сейчас, лучше дождаться восхода солнца.

А теперь нужно покончить еще с одним делом. И как можно быстрее, пока ее не остановит трусость. Эмма набрала номер справочной.

— Пожалуйста, телефоны «Америкэн», «ТВА» и «ПанАмерикэн».

Она не хотела испытывать чувство вины. Более того, в настоящий момент Эмма вообще не желала ничего чувствовать. Если отец узнает о ее поездке в Калифорнию без охраны, то придет в ярость. Она проведет в Калифорнии два дня, вернется в Нью-Йорк, а в понедельник утром отправится на занятия. Обо всем будет знать только Марианна.

«Да благословит ее бог», — подумала Эмма, когда самолет коснулся земли. Марианна не задавала никаких вопросов, только встала ни свет ни заря, надела светлый парик, темные очки и пальто, а затем поспешила на утреннюю мессу в собор Святого Патрика. Охранники потащились за ней.

Для Суинни и его напарника Эмма Макавой спокойно проводит выходные дома. Если позвонят Брайан или Джонно, Марианне придется заговаривать им зубы, а уж это она умеет.

«Как бы то ни было, жребий брошен», — решила Эмма, выходя из самолета. Она в Калифорнии и выполнит то, ради чего приехала. Ей необходимо снова увидеть дом. Он был продан в том же году, поэтому вряд ли удастся попасть внутрь. Но Эмма должна его увидеть.

— «Беверли-Уилшир», — сказала она таксисту.

Устало откинувшись на сиденье, она закрыла глаза. В пальто было слишком жарко, однако у Эммы не хватало сил снять его. Ей нужно взять напрокат машину. Почему она не позаботилась об этом заранее? Ладно, портье все устроит.

Здесь остались призраки. На Голливудском бульваре, в Беверли-Хиллз, на пляжах Малибу, на всем побережье Лос-Анджелеса. Призраки маленькой девочки, впервые приехавшей в Америку, и ее молодого отца, таскающего дочь на плечах по Диснейленду. Призрак Бев, с улыбкой гладящей свой живот. И Даррена, с хохотом возящего трактор по турецкому ковру.

— Мисс?

Открыв глаза, Эмма увидела швейцара в форме, готового помочь ей выйти из такси.

— Остановитесь у нас?

— Да, благодарю.

Девушка машинально расплатилась с шофером, вошла в гостиницу и направилась к администратору. Она получила ключ, забыв на время, что первый раз в жизни осталась одна.

В номере Эмма достала из неброской сумки от Гуччи белье и аккуратно его сложила, повесила одежду, расставила туалетные принадлежности, затем сняла трубку:

— Говорит мисс Макавой из 312-го. Я хотела бы взять напрокат машину. На два дня. Да, как можно скорее. Чудесно.

Ей было необходимо сделать еще одно дело, хотя она боялась этого. Открыв телефонный справочник, Эмма нашла адрес Лу Кессельринга.

— Ты будешь завтракать целое утро, Майкл, или все же подстрижешь газон?

— Газон большой, — улыбнулся тот, подкладывая себе блинчиков. — Мне понадобятся силы. Верно, мама?

— Мальчик не питается нормально с тех пор, как переехал от нас, — ответила Марджори, довольная тем, что мужчины сидят за столом вместе, и налила кофе. — От тебя остались лишь кожа да кости, Майкл. Вот лучший кусок ветчины, которую я приготовила на этой неделе, возьмешь его с собой.

— Не давай этому бездельнику ни кусочка, — возразил Лу.

— Кого это ты назвал бездельником?