— Последний снимок перед уходом. Я назову его «Рок-икона».

Джонно обозвал ее неприличным словом. Эмма засмеялась и убрала камеру в футляр.

— Сказать тебе, дорогой, что такое рок-н-ролл для человека, который сам не играет, а наблюдает со стороны? Он беспокоен и груб, он дерзок и смел. Это кулак, замахнувшийся на возраст. Голос, выкрикивающий вопросы, так как ответы постоянно меняются. — Подняв глаза, Эмма увидела отца. Он внимательно слушал их. — Самые молодые исполняют это потому, что хотят выразить гнев и радость, смятение и мечты. Изредка среди них появляется тот, кто обладает даром выражать все это в музыке. Когда мне было три года, я смотрела на тебя, — обратилась она к Брайану, — на всех вас, когда вы были на сцене. Тогда я не понимала, что такое гармония, ритм и риффы. Я видела чудо. И по-прежнему вижу его, Джонно, всякий раз, когда вы четверо выходите на сцену.

Джонно поиграл бронзовой пирамидкой, висящей у него в ухе.

— Я знал, что мы не зря держали тебя рядом. Поцелуй нас всех.

— До завтра. Вы произведете фурор, — улыбнулась Эмма, прикасаясь губами к его рту..

Когда она подошла к машине, уже начало смеркаться. Днем опять шел дождь, улицы блестели, воздух стал прохладным, туманным. Ей не хотелось возвращаться в пустой дом. Сегодня Майкл опять работает допоздна.

Эмма включила приемник на полную громкость, как любила делать во время прогулок без определенной цели. По дороге она решит, куда ей хочется: на берег, в горы, в каньон.

Она тронулась с места, не взглянув в зеркало заднего вида, поэтому не увидела, как за ней последовала другая машина.

Майкл в который уже раз изучал списки. Он установил еще одну связь. Медленная, изнурительная работа, но каждое звено подводило его все ближе к концу цепочки.

У Джейн Палмер было много мужчин. Чтобы установить всех, не хватит и целой жизни, но одного Майкл нашел. Это имя фигурировало в списке.

На деньги Брайана Джейн переехала из убогой квартирки в комфортабельные апартаменты в Челси, где жила с 1968 по 1971 год, пока не купила себе особняк на Кингз-роуд. В семидесятом году у нее был сожитель, певец из ночных клубов по фамилии Блэкпул.

Любопытно. Значит, в то время как Макавои жили в Голливуде, Джейн Палмер делила кров с Блэкпулом? Который в ту роковую ночь был на вечеринке у Макавоев?

И очень странно, что Джейн не упомянула о нем в своей книге. Она вставила туда все имена, способные вызвать хоть какой-то интерес, но Блэкпул, к середине семидесятых уже признанная звезда, не удостоился даже короткой ссылки. Потому, заключил Майкл, что оба не хотели, чтобы об их связи помнили.

— Господи, Кессельринг, ты еще возишься с этим? — изумился Маккарти. — Я хочу есть.

— Роберт Блэкпул был любовником и сожителем Палмер с июня семидесятого по февраль семьдесят первого года. — Майкл вручил ему папку. — Мне нужно все, что можно узнать о Блэкпуле.

— А мне нужно свежее мясо.

— Я куплю тебе бычка.

— Знаешь, напарник, это дело лишило тебя чувства юмора. А меня — аппетита. Блэкпул — звезда. Он снимается в рекламе пива. Ты не притянешь его к делу двадцатилетней давности.

— Может быть, но у меня осталось всего восемь фамилий. — Усевшись на стол, Майкл достал сигарету. — Черт возьми, кто-то спер у меня пепси.

— Я вызову полицию. Майкл, без глупостей, ты слишком усердствуешь.

— Беспокоишься обо мне?

— Я твой напарник, черт побери. Да, я беспокоюсь о тебе и беспокоюсь о себе. Если нам придется выйти на улицу, в таком состоянии ты не сможешь прикрыть меня.

Майкл взглянул на напарника сквозь облако дыма, и его голос прозвучал с опасной мягкостью:

— Я знаю свое дело.

— А я, как твой друг, говорю тебе, что, если ты не отдохнешь несколько часов, пользы от этого никому не будет. В том числе и твоей девушке.

— Конец близок. Я знаю. Словно не было этих двадцати лет, как будто я присутствовал там.

— Так говорил и твой старик.

— Да. — Майкл вытер лицо руками. — Я схожу с ума.

— Ты переработал, малыш. Отдохни пару часов. Расслабься.

— Я куплю тебе бифштекс, а ты поможешь мне выяснить все о Блэкпуле.

— Договорились. — Маккарти ждал, пока Майкл натянет куртку. — Почему бы тебе не дать мне еще пару имен? У Мэрилин новое увлечение, и на этой неделе в нашей столовой будет только рыба.

Остановив машину, Эмма смотрела на дом. Она приехала сюда бессознательно. Много лет назад они были здесь с Майклом. Но тогда светило солнце, а теперь в доме уже горел свет. Интересно, кто живет там? Спит ли ребенок в той комнате, в которой спала она, или в той, где стояла кроватка Даррена? Эмма надеялась, что так и есть. Пусть в доме больше не будет трагедий. Ведь когда-то там звучал смех.

Наверное, Джонно заставил ее вспомнить о доме, заговорив о старости. Эмма по-прежнему видела отца и его друзей такими, какими они были во времена ее детства, а не мужчинами, прожившими четверть века в, славе и честолюбивых стремлениях, в успехах и удачах.

Они изменились. Возможно, больше всех она сама. Эмма уже не чувствовала себя тенью мужчин, доминировавших прежде в ее жизни, она представляла собой нечто целостное, а не частицу людей, которых она любила.

Эмма глядела на дом, прислонившийся в сумерках к склону горы, и всем сердцем надеялась, что он приснится ей сегодня ночью. Тогда она откроет дверь, заглянет внутрь и увидит…

Отпустив ручной тормоз, Эмма выехала на узкую дорогу. Полгода назад у нее не хватило бы мужества приехать сюда одной. Как хорошо не бояться!

В зеркале вспыхнули фары, так близко и неожиданно, что она машинально вскинула руку, загораживаясь от резкого света.

«Пьяный дурак», — подумала Эмма, ища взглядом, куда бы свернуть, чтобы пропустить его.

Почувствовав удар сзади, она автоматически сжала руль, но все же из-за секундного замешательства машина опасно вильнула к боковому ограждению. Вывернув руль, Эмма услышала, как взвизгнули тормоза, с бешено колотящимся сердцем преодолела следующий поворот.

— Идиот!

Дрожащей рукой она вытерла кровь с прикушенной губы. Фары опять ослепили ее, от нового удара ремень безопасности впился ей в грудь.

Ни думать, ни паниковать времени не было. Машину занесло, и задний бампер ударился о металлическое ограждение. Преследователь немного отстал. Эмма увидела перед собой громадный дуб и, изо всех сил вывернув руль вправо, сосредоточилась на S-образном повороте, давя на тормоз, чтобы уменьшить скорость.

Он появился снова. Эмма мельком увидела машину, затем ее снова ослепило. Хотя она приготовилась к удару, но все же вскрикнула. Нет, он не пьяный и не дурак. В уголке сознания молнией сверкнул ужас. Кто-то пытается ее убить. Это не воображение, не пустые страхи, не ночной кошмар. Это происходит на самом деле. Она видит свет фар, слышит скрежет металла о металл, чувствует, как скользят покрышки по мостовой.

Убийца начал прижимать ее к обрыву. Эмма закричала, на полной скорости вписываясь в следующий поворот.

Она не сможет оторваться. Несмотря на то что глаза болели и она почти ослепла, Эмма попыталась думать. Его машина больше и мощнее, к тому же у охотника всегда есть преимущество. На горной дороге нет места для маневра и деться некуда. Только вниз. Эмма видела темный силуэт, крадущийся, словно паук к добыче, бившейся в паутине. Эмма тряхнула головой, понимая, что он сейчас врежется в нее, столкнет с обрыва.

Она резко бросила машину влево, удивив его переходом в наступление и выиграв мгновение, не больше. Но когда он снова приблизился, Эмма увидела впереди свет фар, ухватилась за последнюю возможность и увеличила скорость. Встречный автомобиль метнулся в сторону, пронзительно взвизгнули тормоза. Эмма заметила, как ее преследователь на опасной скорости дернулся вправо

Через секунду она была за поворотом. Затем раздался грохот, слившийся с ее криками, и она понеслась по серпантину вниз к огням Лос-Анджелеса.

Маккарти оказался прав: Майкл не только почувствовал себя лучше после ужина и часового отдыха, но и стал лучше соображать. Полицейский во втором поколении, он располагал и своими собственными связями, и связями отца. Майкл позвонил партнеру Лу по покеру, своему знакомому в автоинспекции, в ФБР и в Лондон инспектору Карлсону.