— Ты лежишь нагая у меня в постели, — продолжил за нее Калеб, чья улыбка из мрачной тут же превратилась в лукавую, — и на всем белом свете у тебя не осталось ни лоскутка, чтобы одеться.

— И нечего тебе так радоваться! — фыркнула Лили, подобрав под себя ноги и обхватив колени руками. Она с особой тщательностью следила, чтобы ее грудь оставалась под прикрытием одеяла.

— Но дело не только в этом, — не обращал на ее слова внимания Калеб. — Ведь теперь про нас судачит весь форт. Строит предположения по поводу того, что именно творится в данный момент в данной комнате.

Лили раскраснелась. Сегодня, когда она немного пришла в себя и будущее предстало перед ней в столь радужных тонах, она готова была убить себя за то, что уступила Калебу тогда, во время пожара. Если бы у нее хватило сил дотащиться до дома миссис Тиббет и попросить ее покровительства, она могла бы избежать хотя бы одной проблемы.

— Я ничем не отличаюсь от своей матери, — пожаловалась она, опустив голову на колени.

— Вовсе нет, — мягко возразил Калеб, поднимая ее лицо за подбородок. — Она просто сдалась перед трудностями, а у тебя и в мыслях такого не было. Честно говоря, мне временами даже хочется, чтобы ты сдалась.

Задумавшись на несколько минут, он все же спросил:

— Ты ведь по-прежнему полна решимости перебраться на свою землю, не так ли?

— Да, — с трудом отвечала Лили, чье горло свело от рыданий: ведь Калеб был совершенно прав. Она даже представить себе не могла, что можно отказаться от своей мечты. Она была приучена к тому, что в жизни ничто не дается без борьбы, и еще ни разу не сворачивала с полпути, добиваясь задуманного.

Майор поднялся с кровати, бездумно глядя в окно. Он не обращал внимания ни на хлопавшие на ветру занавески, давно нуждавшиеся в стирке, ни на синеву неба. Потом он хрипло сказал:

— Что ж, пожалуй, нам больше не о чем спорить. Я постараюсь раздобыть тебе какую-нибудь одежду.

— У миссис Тиббет могли остаться какие-нибудь вещи Сандры, — предположила Лили. До сих пор, занимаясь с Калебом любовью, она была как в дурмане, но теперь полностью очнулась, и вынужденное пребывание в чужой постели тяготило ее равносильно тюремным решеткам.

— Верно, — отвечал Калеб. Не взглянув на нее, он пересек комнату и распахнул дверь.

— Калеб, подожди! — воскликнула Лили. — Ты же не можешь вот так просто уйти. Я должна знать, когда ты вернешься!

Калеб на мгновение прислонился головой к притолоке, и Лили показалось, что его плечи, обычно такие прямые, слегка поникли.

— Через полчаса, — сказал он и вышел, осторожно притворив за собой дверь.

Как только Лили услышала, что он спустился по лестнице, она тут же выскочила из кровати и встала перед висевшим на стене большим зеркалом. Выглядела она ужасно, со спутанными грязными волосами и пятнами сажи, все еще кое-где оставшимися на теле. Лили поспешила в ванную комнату и пустила воду из крана.

Как можно быстрее она вымыла волосы и искупалась, опасаясь, что возвращение Калеба застанет ее врасплох. Если ему придет в голову снова заняться с ней любовью, она будет обречена проваляться в кровати до Судного дня.

Покончив с мытьем, Лили завернулась в большое полотенце, а из другого соорудила у себя на голове нечто вроде тюрбана. Перешагнув порог ванной, она увидела, что Калеб уже сидит в спальне на краю кровати. Возле него на смятых простынях лежал сверток.

— Вот, — сказал он, — надеюсь, это подойдет.

— Ох, Калеб, зачем же ты это сделал! — воскликнула Лили, покраснев до корней волос. — Неужели ты явился в магазин и потребовал платье моего размера?!

— Ни для кого не секрет, что ты находишься здесь, — возразил Калеб, пожимая плечами все с тем же поникшим видом.

— Но ведь ты мог обратиться к Гертруде, — настаивала Лили.

— Я не настроен сейчас выслушивать лекции на тему морали, — отвечал Калеб. — Давай-ка одевайся, а я спущусь вниз и приготовлю что-нибудь поесть.

Лили дождалась, пока Калеб выйдет, и лишь потом решилась заглянуть в сверток. В нем оказалось простое сине-белое ситцевое платье, муслиновая нижняя сорочка, лифчик и трусы, а также пакет со шпильками для волос. Щеки Лили снова раскраснелись, как только она представила себе Калеба, покупавшего эти вещи. Наверняка уже весь форт толкует об этом. Лили торопливо оделась, расчесала влажные волосы и уложила их в виде короны на голове. Когда она спустилась на кухню, Калеб вынимал что-то из печи, и пахло это очень вкусно.

— Я еще не встречала мужчину, который бы так превосходно умел готовить, — сказала она, чувствуя стеснение, странное для женщины, которая так недавно билась и стонала в его объятиях.

— Я люблю вкусно поесть, — улыбаясь, отвечал Калеб, обернувшись через плечо. — Пододвинь стул.

Голодная Лили повиновалась. Майор подал ей тарелку, полную ароматного тушеного мяса. Хотя Лили могла проглотить все содержимое тарелки в два приема, она нашла в себе силы вежливо подождать, пока к ней не присоединится Калеб.

Проглотив первые несколько ложек, она с тревогой посмотрела на него.

— Что мне теперь делать? — тихо спросила она. — Где я буду жить?

— Ты уже знаешь мой ответ на эти вопросы, Лили, — произнес Калеб, отложив ложку. — И он тебя не устроил, ты не забыла?

Лили опустила на стол локти и на секунду спрятала лицо в ладонях. Потом со вздохом взглянула на Калеба:

— Ты гораздо находчивее меня, Калеб. Ты сильнее меня и опытнее. И если я стану твоей женой, то очень быстро перестану быть самой собой, я превращусь в то, что ты захочешь.

— Ни за что на свете я не стану тебя изменять, — возразил он мягко, откинувшись на стуле и скрестив на груди руки.

— Нет, станешь, — настаивала Лили. — Ты превратишь меня в фарфоровую куклу, которая будет способна только разливать по чашкам чай, сидеть за вышиванием и с обожанием взирать на тебя. И тогда ты очень скоро устанешь от меня, Калеб, и обзаведешься любовницей.

— Я никогда не обману тебя. — Он изумленно уставился на нее.

— Да неужто? А как насчет того времени, когда я буду беременна: вся заплыву жиром и буду вечно жаловаться на все, и ноги у меня опухнут. Скажи честно, разве ты не обзаведешься другой женщиной, чтобы удовлетворять свои мужские потребности?

— Я только найду тебя еще более привлекательной, — сказал Калеб с искренней уверенностью.

Лили снова взялась было за ложку, но тут же отложила ее в сторону. Сжав руки в кулаки, она выпалила:

— Ты ведь не был верен Сандре. Почему я должна рассчитывать на иное?

— Да потому что я тебя люблю — во-первых. А во-вторых, я уже объяснял тебе: я никогда не спал с Сандрой.

— Но ведь я тоже, возможно, не смогу спать с тобой, Калеб, если забеременею. Что ты станешь делать тогда?

— Ждать, — отвечал он. А потом с лукавой улыбкой добавил: — И приложу все старания к тому, чтобы соблазнить тебя. Ты, конечно, могла этого до сих пор не заметить, но вообще-то я чертовски искусен в подобных делах.

Лили зарделась, кое-что вспомнив. Она не могла не признать простого факта: Калеб мог заставить ее улечься с ним в кровать одним лишь взглядом или прикосновением. И это ее в немалой степени беспокоило — не важно, была ли виновата в этом его искушенность в любовных утехах или же унаследованная ею от матери горячая кровь.

— Я успела заметить, — призналась она.

Калеб посмотрел на нее долгим взглядом, а потом снова принялся за еду. Его молчание говорило лучше всяких слов.

— Ты уже устроил перевод Джадда Ингрэма? — поинтересовалась Лили, покончив с содержимым тарелки. Ей ужасно хотелось слышать его голос, не важно, станет ли он говорить с ней ласково или равнодушно.

— Он заключен под стражу, — сообщил Калеб, также отодвигая пустую тарелку. — Полковник решил устроить ему примерное наказание.

— А именно? — спросила Лили, у которой по телу побежали мурашки.

— В законе оговорен ряд мер, с помощью которых солдат призывают к порядку, Лили.

— Например? — Лили поднялась со своего места и подошла вплотную к Калебу, заглянув ему в глаза.