И вот — двести метров.

Тишина. Батарея кулеврин заняла цент позиций. Две батареи фальконетов встали справа, еще одна — слева. Легкие бомбарды встали зеркально — две батареи слева, одна — справа.

— Артиллеристам огонь по готовности, — тихо произнес Иоанн и махнул рукой.

Сигнальщики тут же продублировали его приказ флажками и звуком. И тут засуетились артиллеристы.

Первыми ударили фальконеты. Что вполне ожидаемо. Восемнадцать чугунных[3] ядер улетели в вагенбург, легко пробивая борта повозок и взрывая землю за ними. Следом ухнули кулеврины. Эти уже ухнули так ухнули. Их восьмикилограммовые гостинцы, попадая в повозку, разносили ее вдребезги. А следом, когда уже почти перезарядили фальконеты, отработали легкие бомбарды.

БАБАХ!

Гулко рявкнула одна из них. Замерев с вывороченным, вздувшимся бронзовым стволом с хорошо обозначенной трещиной. Да на разломанном лафете. Это граната внутри ствола взорвалась. Расчет промахнулся с длиной фитиля… за что и поплатились, погибнув или получив ранения в практически полном составе.

А вот остальные сработали как надо. Эти для стрельбы по полевым пехотным позициям чугунные гранаты мало годились. А вот вагенбург крушить — самое то. Он большой. По нему не промахнешься. А еще панику они классно сеяли взрывами внутри защищенного периметра.

И вновь ударили фальконеты, прошивая своими небольшими легкими ядрами повозки. А потом и кулеврины…

В общем — «понеслось говно по трубам».

Иоанн же даже не пытался атаковать неприятеля пехотой или кавалерией. Он просто его расстреливал из орудий самым беззастенчивым образом. Банально смешивая с грязью.

Минута обстрела.

Вторая.

Третья.

Личный состав уже поливал уксусом стволы орудий, чтобы охладить. Но это не помогало. Все-равно перегрелись. И пришлось волей-неволей прекращать обстрел.

Сначала заглохли бомбарды, как обладатели самых тонкостенных стволов. Потом фальконеты. И, наконец, кулеврины.

Тишина.

Над полем неслись клубы порохового дыма, из-за которого толком и не разглядеть, что там у османов твориться. Русская пехота стояла совершенно неподвижно, впечатленная этим адским представлением. А кавалеристы боролись с лошадьми, каковым этот грохот совсем пришелся не по душе. Медики же пытались оказать помощь двум расчетам легких бомбард, которые тяжело пострадали из-за неаккуратного использования гранат. Уже двум. Жалко. Но урок остальным хороший.

Когда дым развеялся перед королем и ее армией предстала жутковатая картина. Ядра, ударяясь в повозки, не просто их пробивали, но и разбивали, раскидывая широкими веерами щепу и обломки. А те, в свою очередь, становили вторичными снарядами, поражая людей. То есть, происходило тоже самое дело, что и на кораблях. В которых именно щепа, выбиваемая из бортов ядрами, убивает и ранит наибольшее количество личного состава.

Но не щепой единой.

Сами чугунные шарики тоже дел натворили, влетая в скученную массу людей. А уж какой тарарам учудили гранаты — не пересказать. Обозные лошади, которых османы укрыли внутри вагенбурга, взбесили от близких взрывов. Они ведь были к ним непривычны. И давай метаться. Лягаться. И вообще вести себя непотребно. Из-за чего бедного люда оказалось подавлено едва ли не больше, чем легло от действия артиллерии.

Но главным достижением стало то, что центральная передняя часть вагенбурга исчезла. Там зияла пустота и обломки, вперемежку с телами людей.

— Кулеврины вперед. На дистанцию ста шагов. — скомандовал король.

И люди пришли в движение. Вновь зацепили ремни и потащили кулеврины вперед. И не только их. Так как Иоанн это командой не ограничился.

Конная артиллерия перевела свои легкие бомбарды в походное положение и, сопровождаемая ротами гусар, отправилась объезжать лагерь осман. Дабы встать на пути их отхода и, если надо, приголубить бегущих картечью.

Вслед же за кулевринами вперед продвинулись и фальконеты с пехотой и остальной конницей. На все те же сто шагов. Чтобы, в случае контратаки остановить неприятеля.

И вот — готово.

Все вышли на свои позиции и замерли, наблюдая какой-то адский ад в пределах османского вагенбурга. Панику. Бесящихся коней, где-то и бьющихся в агонии на земле. Мечущихся людей. Мертвых, лежащих вповалку. Фрагменты тел. Раненых, что копошились на земле и орали.

— Кулеврины. Дальней картечью. Бей по готовности.

— Па! — рявкнул командир одного из орудий, успевшего зарядиться первым. И его «ствол» отправил в сторону осман восемь килограммов крупной картечи. Которая словно смертельный порыв ветра швырнул на землю какое-то количество людей.

— Па! — выкрикнул соседний с ним командир орудия.

И еще одна кулеврина отправила увесистую пригоршню тяжелой дальней картечи в открытый зев вагенбурга. Прямо в эту мечущуюся толпу.

Потом еще. Еще. Еще.

Наконец люди не выдержали. И побежали.

У любого предела прочности есть конец. И у осман он был довольно быстро выбран. Все-таки они не ожидали попасть в такую мясорубку, в которой от них ничего ровным счетом не зависело. Ядра и картечь терзали их плоть, отправляя к праотцам, а они никак не могли этому противостоять. И даже в ответ не выстрелишь — враг далеко.

Понятно, что на позиции конной артиллерии беглецы не бросились. Как и в атаку на Иоанна. Армия османов прыснула влево и вправо. Стремясь как можно скорее убежать подальше и скрыться среди холмов.

— Ваш выход, — кивнул король командирам кавалерийских рот. Что уланских, что гусарских. — И передайте на дальние позиции, пусть гусары делают свое дело.

И они сделали.

Выхватив клинки, они кинулись рассеянной лавой на бегущую рассеянную толпу неприятеля и стали рубить. И уланы тоже. Пики их покачивались за спиной, мелькая флажками у наконечников. А в руках сверкали клинки, то и дело обрушиваясь на спину, плечи и головы беглецов.

Три тысячи шестьсот всадников навалились и принялись методично уничтожать осман. Пленные Иоанну были без надобности. Поэтому они делали свое дело без оглядки на то, кто там бежал: паша или простой азап — ополченец из вчерашних крестьян. Никого не щадили. Никого не берегли.

Пехота же, выдвинув вперед аркебузиров, начала приближаться к вагенбургу. В любой очаг сопротивления тут же улетал залп взвода[4], или более. А пикинеры, идущие следом, добивали раненых, лежащих на земле. Да и вообще контроли даже тех, кто вроде бы был уже убит. От греха подальше. Кое-кто в этом лагере пытался отстреливаться и что-то там изображать. И даже иногда умудрялся выбить одного, двух или даже трех бойцов короля. Но, в целом, это уже ни на что не влияло. Шло простое избиение побежденных. Бойня…

— Доложить о потерях. Выдели трофейные команды. Отправить разъезды согласно расписанию. — скомандовал Иоанн, когда все, наконец-то закончилось. И гусары с уланами стали возвращаться с дальних холмов, завершив вырубать неприятеля. Кто-то может и ушел. Как без этого? Но глянув окрест казалось, будто бы армия осман оказалась уничтожена полностью. Не без потерь. К сожалению. Если бы эти две чертовы легкие бомбарды не взорвались, да при штурме вагенбурга отдельные отчаянные головы не отстреливались, было бы совсем все хорошо. Но нет. Не удалось победить в сухую…

[1] Ранние подковы такого типа появились на Руси только в XVI веке, но в своей нормальной форме утвердились только к концу XVII века.

[2] 10000 строевых пехотинцев (5000 пикинеров, 5000 аркебузиров), 1200 улан (конные пикинеры), 2400 гусар (конные лучники), 6 20-фунтовых кулеврин (длинноствольных пушек), 18 8-фунтовых легких бомбард (длинных гаубиц), 18 3-фунтовых фальконетов (длинноствольных пушек). Всех гусар Иоанн с собой не брал, так как особенного толку от них в правильном бою не предвиделось.

[3] Иоанн наконец-то сумел наладить хоть какое-то чугунное литье. Пусть и очень ограниченное по объему.

[4] Взвод аркебузиров — это 50 стрелков.

1478 год, 25 июля, окрестности Судака