Графа буквально контузило, Эмили видела это: с помертвевшим лицом он глядел в одну точку над плечом притихшей Гортензии. Пальцы, сжатые в кулаки, побелели…

— Если я даже и одержим, — наконец произнес он, — то вас, полагаю, это никак не касается. — И с такими словами он направился вверх по лестнице.

Бартон засеменил следом, и мисс Хартли, наблюдая за удаляющейся спиной графа, ощущала, несмотря на недавнее негодование на него, одно лишь желание: пожалеть. Догнать и сказать… Но что именно? Что она не верит в наветы про разграбленный склеп? Что понимает его?

Но она НЕ понимала.

И ВЕРИЛА, потому что убедилась сама, в исчезновение тела графини…

В Лондоне даже шептались о том, что граф увез тело жены с собой в Линдфорд-холл: он якобы забальзамировал труп и… хранил его где-то, словно святыню. Мисс Хартли обошла пустые комнаты дома, спускалась в подвал, посетила чердак с комнатами для слуг, ныне пустующими, и нигде не нашла даже намека на присутствие леди Дерби.

— Что с вашими волосами? — прозвучал голосок Амелии Холланд. — Они мокрые.

Почти позабывшая это, Эмилия коснулась волос.

— Небольшая случайность. Простите, дамы! — И тоже взбежала по лестнице вверх, ощущая лопатками жгучие взгляды.

И только у своей комнаты, повернув ручку двери, вспомнила вдруг, что отдала ключ от неё поваренку. Хотелось бы верить, кота он забрал… По крайней мере, никто в двери не скребся.

— Мистер Спенсер, что-то случилось? — прозвучал голос Бартона, вышедшего от графа с кувшином для умывания.

— Мой ключ, — сказала мисс Хартли, — я, кажется… потерял его. — И она для достоверности похлопала себя по карманам.

— Неужели в дороге? — посочувствовал Бартон, но как-то не от души, словно подыгрывал плохой пьесе.

«Он что-то знает?!»

— Надеюсь, что нет, — ответила девушка. — Поищу его во дворе завтра утром… у кадки с водой…

Мисс Хартли не знала, что именно видел дворецкий, но полагала, что объяснение звучало разумно. По крайне мере, ей не пришлось говорить, что она отдала ключ поваренку, чтобы тот выпустил Уголька (да-да, у кота есть свое имя!), которого они спрятали в ее комнате, так как мальчик, испытавший потрясение от увиденного на кухне, не желал с ним расставаться.

— Обязательно поищите, — сказал Бартон и опустил руку в карман. — Но вам повезло, мистер Спенсер: я могу отпереть вашу комнату прямо сейчас. Вот. — Словно фокусник из проезжего шапито, он вынул связку ключей и, сунув Эмилии в руки кувшин, завозился у двери, подбирая единственно подходящий.

— Так у вас ключи от всех комнат в доме? — поинтересовалась Эмилия.

— Только от тех, которые нынче заселены. На всякий случай… — улыбнулся старик. — Такой, как сейчас, знаете ли. А вот и он! — Один из ключей, наконец, скользнул в замочную скважину и провернулся — девушка затаила дыхание. — Вуаля, мистер Спенсер, вы спасены! — с таким восклицанием Бартон распахнул дверь и….

Ничего, к счастью, не произошло.

Черный кот, замученный долгой неволей, не выскочил с диким визгом и не кинулся Бартону на лицо.

Эмили выдохнула комок напряжения, сковавший грудь и затылок, и улыбнулась.

— Благодарю, Бартон. Вы — мой спаситель!

— Всегда к вашим услугам… мой друг.

Оставшись одна, мисс Хартли подумала было, что в первую очередь не помешало бы найти мальчика и вернуть себе ключ, но от мысли снова шататься по дому… столкнуться с кем-то из девушек, ее передернуло. Нет, ей бы только чуток отдохнуть! Она дико… дико устала…

Память услужливо подкинула воспоминание: она сидит на коне позади графа Дерби, пялится на его шею и манящую впадинку у линии волос, вдыхает такой привычный уже аромат и глаза ее закрываются… закрываются… Нос утыкается в черный камлот пиджака где-то между лопаток и… Мисс Хартли буквально за шкирку выдернула себя из приятного воспоминания. И шикнула строго: «Перестань это делать!» «Что именно?» — притворился наивным внутренний голос. И девушка, больше прочего не терпевшая самообман, ответила честно: «Влюбляться в него».

Влюбляться в того единственного мужчину, в которого и не стоило бы…

Но если быть совсем честной, наличие интереса уже сигналило о беде, а она проявила непосредственный интерес еще в Лондоне, просто услышав тот голос…

Голос, задевший в ней что-то, должно быть, те самые, так называемые, струны души.

Иногда, закрывая глаза, мисс Хартли слышала голос графа в своей голове — он мог даже ругаться, это не имело значения — и тогда она засыпала с улыбкой… и снились ей очень приятные вещи.

Например, как она в белом платье, словно сопливая дебютантка, кружится с графом под музыку вальса, и теплые пальцы, подобно исправному телеграфу, выстукивают на ее талии «Вы сегодня прекрасны, мисс Хартли. Пожалуй, из вас получится прекрасный секретарь!»

Секретарь?!

Девушка открыла глаза и поняла, что уснула, уткнувшись в подушку. И ведь даже не раздеваясь… Хотя, по правде, разоблачаться без возможности запереться было опасно. Вдруг кто-то заявится посреди ночи…

И словно отзвуком этих мыслей прозвучал робкий стук в дверь.

Показалось?

Мисс Хартли села в постели, прислушалась.

— Мистер Спенсер, — раздался тоненький голосок. — Мистер Спенсер, вы спите?

Кто это? Голос женский, но явно ни одной из невест графа не принадлежащий. Наверное, это кто-то из горничных…

Неужели снова что-то случилось?

Краткий сон был недостаточен, чтобы почувствовать себя отдохнувшей, но хотя бы дал сил спустить ноги с постели и дойти до двери. За ней стояло… бледное привидение с огарком свечи.

— Мистер Спенсер, простите, что разбудила, — прошелестело оно, — но хозяйка велела позвать вас.

— Зачем?

Почти бескровные губы шепнули:

— Там снова стучатся… с той стороны… Мисс Хортон сказала, вы обещали помочь.

Не сразу, но молодой человек догадался, о чем, собственно, идет речь: о ночных стуках в комнате мисс Гортензии. Они говорили об этом на руинах Дантульма, и мисс Хартли… по глупости, да, обещала помочь. Сейчас, в этот самый момент, ей меньше всего хотелось сражаться с кем бы то ни было: будь то летучие мыши или что-нибудь пострашнее. По правде, ей было страшно, особенно после убийства Робба Маккинни…

— Может быть, в другой раз, — попыталась отговориться она. — Я сегодня очень устал.

«Это звучало очень по-героически. Молодец, Эмилия Хартли» — похвалила она себя самое саркастически.

Почти прозрачная горничная всхлипнула и испуганно оглянулась.

— Простите, сэр, — пролепетала она, и плескавшийся в ее глазах страх выплеснулся слезами, заблестевшими на ресницах. — Я передам мисс Хортон, что вы очень устали и…

— Обождите, я пойду с вами. — Внутренне негодуя на свое мягкосердечие, Эмили подхватила девушку под руку. Видно ведь, что она до ужаса перепугана… Как тут откажешь? Потом совесть замучает. Спать не даст… — Взгляну хотя бы глазком.

— О, спасибо, сэр, спасибо большое! — обрадовалась служанка, заслоняя ладонью пламя свечи. — Которую ночь спать не ложимся. Сил нет терпеть!

— Графу почему не сказали?

— Мисс Хортон не хочет выглядеть истеричкой. Боится, что засмеют!

— Глупость какая.

Глупость не глупость, а обычно неустрашимая мисс Хортон сидела в постели, натянув покрывало до головы. При виде Спенсера она осмелела настолько, что, опустив это самое покрывало чуть ниже острого подбородка, очень тихо спросила:

— Вы слышите?

Спенсер прислушался, но кроме биения пульса в своей голове не услышал ни звука.

— Что именно? — столь же тихо осведомился он.

— Сейчас. Просто слушайте! — Мисс Хортон призвала его к тишине, приложив палец к носу.

Теперь все трое — хозяйка комнаты, ее горничная и секретарь — замерли в ожидании — раздавшийся стук заставил мисс Хартли вздрогнуть от неожиданности. И не то чтобы она не ждала чего-то подобного, скажем так, сомневалась, но теперь убедилась в обратном: «стук-стук, стук-стук» повторилось несколько раз кряду.