Глядит на нее, как на хрустальный графин: как-то сквозь, невидящим взглядом.

— Вы хотели нам что-то сказать, — отрывисто кинул граф, не обращая внимание на потуги инспектора к усмирению его гнева.

Мисс Хартли кивнула. Было бы лучше, останься они только одни, но, в конце концов, Галлахер тоже имеет право знать подоплеку:

— Вы правы, сэр, — сказала она, — я должна была стать одной из пяти ваших невест, отправляющихся на Скай. Скажу больше, граф Солсбери, как я подозреваю, устроил авантюру с отбором в первую очередь ради меня… Да-да, понимаю, вы сейчас полагаете меня крайне самоуверенной и коварной, но… Дедушка Сесил, вы знаете его сами….

— Дедушка Сесил? — оборвал ее с возмущением Дерби.

У мисс Хартли вспыхнули уши, но глаз она не опустила:

— Он просил меня так себя называть. Извините, если вам неприятно слышать об этом!

— Отчего же, я вижу, вы очень близки. Вместе разработали план, вместе его претворили… Чудесный семейный подряд! — И Дерби насмешливо изогнул бровь: — Одного не пойму, как вы приручили это чудовище по имени Сесил Солсбери? Этот старик дрессировке не поддается, уж я-то знаю: пытался.

Эмилия ответила в тон:

— Быть может, его следовало любить, а не дрессировать, как животное…

— О, мисс Хартли показала нам зубки! — восхитился граф с наигранным энтузиазмом. — И вы… любили его?

Мисс Хартли даже не думала, что когда-то дойдет до такого: они с графом начнут припираться, как дети. Жалить друг друга ядовитыми фразами… Подковыривать полунамеками. Горечь обиды, поднявшись из глубины, разливаясь по языку…

— Да, я люблю графа Солсбери, но не в том пошлом смысле, на который вы намекаете, граф, — отчеканила она по слогам.

Граф прикинулся одуванчиком:

— А на что я, собственно, намекал? Просветите нас, мисс.

Эмилия стиснула зубы. Какой бы ангельски терпеливой она ни была, сейчас ей до страстного захотелось приласкать Эдварда Дерби пощечиной…

— Прошу вас, давайте отбросим обиды и сосредоточимся на главном, — очень вовремя вмешался инспектор. — Мисс Хартли, вы рассказывали нам о вашем с мистером Солсбери плане. Продолжайте, прошу вас… Граф, полагаю, вам лучше воздерживаться от комментариев!

— С превеликим удовольствием, — буркнул тот, ударив по Эмилии взглядом.

Та отвернулась и, собравшись наконец с мыслями, продолжала:

— Итак, мистер Солсбери… твердо решив, что из нас… получилась бы идеальная пара, — зубы скрипнули, словно на них был песок, — придумал весь план с отбором невест. Я в числе прочих должна была отбыть на Скай и…

— … Заарканить богатого мужа.

— Понравиться вам, — поправила графа рассказчица. — Я должна была вам понравиться, да. — Она буквально вскипела внутри. — Потому что вы, что уж там, были мне интересны!

— Своими деньгами?

— Как человек.

— Вы меня даже не знали, — граф скривил губы.

— О вас много рассказывал мистер Солсбери и к тому же… я видела вас на конной прогулке в Гайд-парке. Вы прекрасно держались в седле!

Если бы знал этот надутый чурбан, чего ей стоили эти признания, если бы мог оценить…

— И только на этом строилась ваша симпатия? — осведомился надутый чурбан. — Мисс Хартли, мне жаль вас разочаровывать, но ездок из меня самый посредственный.

— Как и друг… — вырвалось у нее. — Граф побледнел. Ей не следовало этого говорить, но он, действительно, стал ее другом, они общались на равных. Теперь же он словно забыл обо всем… Видит в ней лишь коварную соблазнительницу, смешно. — Простите, — повинилась она, — я не должна была так говорить. Но я действительно думала, мы с вами друзья.

— Вы ошибались.

— Я уже поняла.

— Друзья мои, — с тяжелым вздохом вмешался Галлахер, — я понимаю, конечно, между вами много всего накопилось, но не могли бы вы выяснять отношения после того, как мисс Хартли доскажет свою историю до конца. Ощущаю себя плохим рефери на боксерском турнире! А это, увы, не мое амплуа.

Скверная у них получилась беседа — хуже и не придумаешь. Эмилия вспоминала ее снова и снова, истязая себя колкими фразами, мимикой, жестами и словами. Все вместе они били под дых… Даже больше не стянутая повязками грудь все-таки ощущалась в тисках. А вкупе с больной головой она и вовсе казалась себе разбитой, изломанной, морально выпотрошенной, растоптанной…

Мисс Хартли уткнулась в подушку, прогоняя снова нахлынувшее воспоминание…

— Отправить меня на Скай одной из невест была идея вашего деда, — продолжала она после вмешательства инспектора Галлахера, — я могла бы ей воспротивиться, отказаться, но не стала. И вовсе не потому, что хотела «заарканить богатого мужа», как вы, граф, изволили выражаться: мной двигали другие резоны. — Бровь графа красноречиво вздернулась: мол, боюсь представить какие, и Эмилия, игнорируя его скепсис, с достоинством продолжала: — В тот день, когда вы сбежали от графа Солсбери, не удосужившись свести наше знакомство, от вас, как в той сказке со сбежавшей принцессой, остался только цилиндр. И ваш дедушка, стоило мне войти в комнату, с раздражением попросил: — Избавься от этого непотребства, моя дорогая. Мой внук совершенно лишился рассудка!» Я, конечно, спросила, в чем дело, и он отрывисто кинул, что вас с леди Линдфорд чуть-чуть не раздавила карета. Он, конечно, добавил, что лучше бы это в самом деле случилось, ведь терпеть ваши глупости он более не намерен… Но сказал не со зла: он вас любит и желает самого лучшего.

— Вас, например? — спросил граф в том же насмешливом тоне.

— Если позволите, я продолжу рассказ. — Мисс Хартли не собиралась вступать в пустые дискуссии: слишком сильно хотелось все рассказать и покончить с этой медленной пыткой. — Тот цилиндр я забрала, — почти с вызовом продолжала она. — Он и сейчас в моей комнате в доме вашего деда. Я сохранила его отнюдь не из сентиментальных чувств, как вы, конечно, предположили сейчас, было затронуто мое любопытство. Не каждый день кого-то из моих почти что знакомых, — с особым акцентом, — почти что кэбом переезжает.

— А вам бы хотелось?

— Некоторых бы стоило, — колко отозвалась Эмилия, метнув в графа такой же колючий взгляд. Впрочем, сразу же продолжала: — Все стало в разы интересней, когда на одном из званых приемов я познакомилась с леди Линдфорд и вскользь упомянула проданный ею дом. Женщина с радостью подхватила, сказав, что рада избавиться от него, что дом тот был проклятым, как и весь проклятый Скай, который она ненавидела всем своим сердцем. Подумать только, возмутилась она, даже в день подписания купчей на дом их с графом Дерби едва не сбил экипаж… Безумный возница — о да, она отлично запомнила цвет его экипажа! — как будто нарочно правил на них. Теперь, по прошествии времени, ей кажется, именно так все и было, и леди Линдфорд пожаловалась бы полисменам, да по статусу ль ей связываться с полицией. И я расспросила ее про возницу… — Мисс Хартли сделала паузу, с удовлетворением рассмотрев зародившийся интерес в глазах графа. — Найти экипаж с бордовым передним крылом не составило большого труда: щеголеватый хозяин этого кэба, решив выделиться среди своей братии, тем самым только подставил себя.

— Простите, мисс, — перебил здесь Эмилию Галлахер, — кхм… хотелось бы уточнить: вы сами занимались поиском кэбмена или… подрядили кого-то?

Мисс Хартли едва заметно смутилась.

— Мне не впервой выдавать себя за мужчину, — призналась она. — Скажу больше, одно время мужская личина кормила меня. Объяснять я не стану, но ответ на ваш вопрос — да, я сама нашла кэбмена и расспросила его.

Инспектор Галлахер не скрывал своего восхищения:

— И он беседовал с вами?

— Деньги, инспектор, творят чудеса. И в тот день я узнала, что кэбмену заплатили за наезд на Эдварда Дерби, «джентльмена, который, сказали ему, выйдет из адвокатской конторы в сопровождении леди в черном траурном платье».

Сказав это, Эмилия посмотрела на графа: он явно был глубоко поражен, хотя тщился не выказать этого.