— Оказывается, вы все-таки были привязаны к сестре Бернадетте, — заметил монах.

— Я любила ее как никого на свете, — сказала в ответ абатисса сдавленным голосом. — К моему стыду, я любила ее больше, чем Спасителя! Подумать только, она видела Бога!

По лицу старой абатиссы, сквозь лабиринт глубоких морщин, скатилась слеза. Правая щека старухи дрожала, словно струна.

Процедура извлечения реликвий закончилась, и свидетели разошлись. В часовне остались лишь монахини ордена сестер милосердия, которым выпала честь подготовить блаженную к церемонии беатификации. Настоятельница распорядилась, чтобы тело Мари-Бернарды обмотали бинтами, оставив открытыми лишь лицо и руки, и положили обратно в гроб. Затем она послала сестру Клеманс пригласить в часовню господина Буржо. Господин Буржо был представителем фирмы «Пьер Иманс», парижского производителя манекенов, и уже давно дожидался в приемной.

— Хотя тело Мари-Бернарды находится в превосходном состоянии, — объясняла ему настоятельница, — на лице и руках заметны черноватые пятна, а нос и глаза несколько ввалились. Мы хотели бы устранить эти досадные недостатки, чтобы они не травмировали прихожан, которые придут поклониться блаженной.

— Вы приняли правильное решение, матушка, — отвечал мсье Буржо. — Это итальянцы выставляют своих святых в неприглядном виде. Вы видели святую Клару в Ассизи? Черна, словно эфиопка!

С этими словами агент приступил к снятию слепка с лица и рук блаженной, по которому впоследствии должны были быть изготовлены восковая маска и парафиновые перчатки.

— Я приготовила для вас фотографии. — Мать-настоятельница передала агенту конверт. — Надеюсь, они помогут вам достичь максимального сходства.

— Положитесь на «Пьер Иманс», мадам! — заверил мсье Буржо. — Блаженная Бернадетта будет как живая. И никто ничего не заметит.

Гроб перенесли в часовню Святой Елены, чтобы скрыть тело блаженной от посторонних глаз и от монашек, которые в религиозном рвении забывали о своих прямых обязанностях. Там оно оставалось до прибытия золотой раки. Ризничему было приказано опечатать двери часовни.

«Никто не должен входить сюда, пока папа официально не беатифицирует нашу сестру». — объявила игуменья.

Последующие три месяца туго обмотанное бинтами тело Бернадетты пролежало во мраке часовни, тишину которой нарушал лишь шепот монашек, коленопреклоненно молившихся снаружи у опечатанных дверей.

— Они ушли, Акеро? Сколько от них шуму и суеты! А эта Форестье? Она была еще послушницей, когда доктор в последний раз отправил меня в лазарет. Лазарет с белой часовней! Ты помнишь, Акеро? Как там было красиво! Все белое, на окнах занавески! Надо сказать, Форестье ужасно подурнела. Какой длиннющий подбородок! Впрочем, она никогда не была такой красивой, как я, или как ты, Акеро.

А этот бородатый хирург! «Вяленое мясо», сказал он про меня тому полному мсье в пенсне. Попробовал бы пролежать сорок шесть лет в могиле! А у самого изо рта пахнет виски и чесноком.

Вот, значит, что ты имела в виду, когда обещала мне бессмертие. Лежать у всех на виду в стеклянном ящике, как Звезда Индии или Белоснежка. По крайней мере, меня загримируют! А как злилась эта противная мать Мария, когда я отказалась поверить ей мою тайну! Да разве я могла? Ты сама запретила мне. А ты гораздо могущественнее, чем мать Мария. Да если бы я и рассказала, она бы непременно побила меня за гордыню. Странная она была. Иногда она так смотрела на меня! Как на дорогую вещь в магазине, которая ей не по карману.

Интересно, жив ли еще бедняжка Рауль? Как он хотел жениться на мне! Должно быть, он уже очень стар… не меньше восьмидесяти пяти. Вот бы он приехал повидать меня!

Акеро! Акеро! Ты еще здесь? О боже! Как я рада! Как я скучала одна в склепе! Там было так темно, холодно и тоскливо! Я думала, ты никогда не придешь! Не то чтобы я сомневалась в тебе. Нет, Акеро, я ни капельки не сомневалась!

Подойди поближе! Я не могу пошевелить головой. Сколько лет прошло с грота Масабьелль! Мне тебя так не хватало!

Вот и ты! Такая же прекрасная, как всегда. Они и не подозревают, как ты прекрасна. Представляю, как ты была разочарована, увидев эту статую в Лурде. Скульптор сделал тебя похожей на Марию. А на самом деле ты гораздо красивее! Они все твердили: «Это была Богородица! Ты видела Богородицу!» А я ничего подобного не говорила, Акеро! Даже имени ее не называла. Я была верна тебе все эти годы. Несмотря ни на что!

Теперь меня причислят к лику блаженных, будут мне молиться. У меня будет такая же рака, как те каменные, что мы строили для тебя каждый год в мае. Только моя будет гораздо богаче. Будут приписывать мне чудесные исцеления и просить о заступничестве перед Богом. Они и не догадываются, чья я наперсница, Акеро! Грозная богиня Акеро!

Четырнадцатого июня тысяча девятьсот двадцать пятого года папа Пий XI подписал официальный эдикт. Мари-Бернарда Субиру прошла первый этап канонизации и была причислена к лику блаженных.

Мастерская «Арман Кайа Катлан» задержалась с работами, и позолоченную раку доставили лишь в начале июля. Монахини монастыря Сен-Жильдар с благоговением распаковали ее и натерли стекла.

Восемнадцатого июля тело Бернадетты Субиру в новом облачении и восковой маске и перчатках, изготовленных для нее в Париже фирмой «Пьер Иманс», перенесли в главный зал монастыря. В сопровождении обедни во славу Пречистой Девы тело было помещено в раку. Третьего августа раку доставили в главную часовню монастыря Сен-Жильдар, где она и находится по сей день.

В тысяча девятьсот тридцать третьем году Бернадетта Субиру была причислена к лику святых.

БЕРНАДЕТТА СУБИРУ (Bernadette Soubirous), в крещении Мария Бернарда (1844–1879), святая Католической церкви, дочь мельника из Лурда (Франция), ставшего местом международного паломничества после явления ей в 1858-м Девы Марии в пещере возле Лурда (общекатолическое празднование с 1907-го). Память в Католической церкви 16 апреля.

ПИЙ X, святой Пий X (1903–1914). Папа Пий X вошел в историю папства благодаря ряду других своих инициатив, направленных на укрепление церкви. Одной из них стала кодификация канонического права. Предписания соборов и пап были до тех пор разбросаны в различных трудах и сборниках, так что трудно было неспециалисту разбираться в них. Это приводило к немалым осложнениям в управлении епархиями и приходами, в распределении обязанностей, в сношениях между разными учреждениями или монашескими орденами и т. д. Декретом от 19 марта 1904 года Пий X велел особой, им самим выбранной комиссии свести все действующие церковные законы в один «кодекс», или «свод», устранив неясности, кажущиеся или реальные противоречия, лишние повторения. В числе прочего кодификация канонического права устанавливала порядок канонизации, состоящий из двух ступеней: беатификации (причисления к лику блаженных) и собственно канонизации (причисления к лику святых). Кодификация канонического права была закончена только после смерти Пия X — «Свод канонического права» был обнародован папой Венедиктом XV.

Благочестие Пия X было проникнуто усердным почитанием Пресвятой Богородицы. Когда в 1904 году истекло 50 лет со дня провозглашения догмата о Непорочном Зачатии, он обнародовал энциклику Ad diem illam, «К тому дню», в которой он устанавливает основные начала подлинного почитания Богородицы и указывает на глубокие таинственные взаимоотношения между Богоматерью и Вселенской церковью Христовою. «К Иисусу Христу нет пути более легкого и более верного, чем через Пресвятую Богородицу». Там же он высказал мысль, что в Богородице вся его надежда для исполнения столь трудного первосвятительского служения.