Первым делом — в Москву военным бортом. Приземлились в «Чкаловском». Оттуда машинами сразу в Подмосковье, контртеррористический центр МВД «Вега». Бывшая база незаслуженно расформированного подразделения КГБ «Вымпел». Часть сотрудников перешла на службу в наше министерство, а основная масса уволилась. Перед отправкой в Чечню нам решили устроить дополнительную подготовку. Не скажу, что она была лишней. Для себя мы почерпнули очень много, особенно от практиков. Две недели промелькнули, как один день. И вот — снова «Чкаловский». Быстрая погрузка в военно-транспортный «Ил» — на взлет. Посадка в Моздоке. На взлетке лютый холод. Температура около минус 15, но ветер пробирает до костей. Для нас подготовлены пассажирские вагоны в отстойнике. Там и заночевали.

Наутро — ранний подъем, готовимся к отправке в Грозный. В течение двух часов машины загружены, колонна «Уралов» в сопровождении бронетранспортеров двинулась в путь.

Наша доблестная техника постоянно ломалась, из-за чего вся колонна вставала. В результате, дорога до Грозного заняла больше восьми часов. По сторонам видны следы недавних боев. Тут и там еще лежат части тел. Счастье, что холодно, а то такая бы вонь стояла… На блок-постах стоят солдатики, замерзшие все, лица по цвету напоминают кирзовый сапог. Видно, что каждый из них с удовольствием поспал бы минут шестьсот.

В Грозный пришли уже под вечер. Сначала вся колонна втянулась в ГУОШ[34]. Там долго думали, кого и куда распределить. В итоге, нам досталась четвертая комендатура, расположенная в клубе завода «Красный Молот», Ленинский район. Дурдом продолжается. К месту временной дислокации попали уже ближе к темноте. Пока расположились, сообразили поужинать — на улице уже — хоть глаз выколи. Зато, красота, тут и там из пробитых газовых труб пылают факелы. Любоваться только на это, мягко говоря, не рекомендуется. Быстро на прицел снайперу попадешь. Проходы обложены бетонными блоками с проделанными бойницами. В дальнем углу двора выстроено «помещение типа сортир» на два очка. Дойти до него в темноте проблематично: ничего не видно. Только мигнул фонариком, освещая путь, почти тут же звучит выстрел. Не зря наши комендатурские стихоплеты позже сложили один из куплетов частушки:

Говорили старики:

В сральник ночью не ходи!

Срать пошел ночной порой,

Возвращаешься — герой!

Зашли познакомиться с комендантом, как-никак — начальник. Подполковник Дедов, а попросту — Дед, оказался довольно простым в общении. Поселил нас в двух помещениях возле своей каморки. Объяснил, что и как заведено на территории комендатуры. Хотя мы ему и не были подчинены, но жить нам все равно вместе, а потому — хорошие взаимоотношения просто необходимы. Заодно познакомились и с остальными.

Жизнь стала налаживаться. С Юрком из Калужского ОМОНа сходили мы в расположенный неподалеку от нас так называемый Дом правительства. С помощью жидкой валюты договорились со связистами, чтобы нам в комендатуру полевку пробросили. Днем с ними общаемся, а по ночам домой звоним. Как не позвонить? Мы же в Моздоке сидим. Телефон в дежурку провели, стрельбы там не слышно. Радиостанция только иногда курлыкает. И домашние пока еще верят, что у нас все в шоколаде. Разговоры бодрые. Да и подолгу разговаривать не получается, желающих позвонить домой много. В лучшем положении только дежурный, который заступает в районе четырех часов. Народ уже спать расходится, звони, сколько душа пожелает. У нас дома в это время уже шесть, некоторые на работу поднимаются.

Рано уходить спать не хочется никому. Кругом тишина стоит. Лежишь, поворачиваешься с боку на бок, а сон никак не идет. Мысли всякие в голову лезут. Наконец — началось: выстрел… другой… очередь… взрыв. Сразу успокаиваешься. Посты на месте, не спят. Засыпаешь моментально.

ГУОШ регулярно поднимает «Соболей»[35] на работу. Работаем то как пехота, воюя с боевиками, то по профилю с ФСК[36] и оперативниками. Эрдэшку[37], она же в народе — «рюкзак мародера», за плечи, автомат в руки, БК[38] с собой побольше и — куда Родина пошлет. Сопротивление «духов» идет на убыль. Продолжается штурм Черноречья, последнего района города, контролируемого боевиками. Мы принимаем в этом активное участие. Во время наших походов по близлежащим окрестностям повстречался нам по дороге «совершенно дикий» телевизор, абсолютно никому не нужный. Не оставлять же его одного скучать? Вот и взяли с собой. Так что теперь мы в курсе событий, особенно тех, которые творятся в Грозном. Наш ящик ловит только первый канал. Новости и реальная жизнь различаются, как белое и черное. В один из дней, когда во время штурма Черноречья были особенно большие потери, вечером мы, как обычно, смотрели телевизор. Диктор сыто отбубнил международные события, перешел к российским новостям. Судя по его словам, в Грозном «продолжались стычки с боевиками, наши потери составили четырнадцать человек». Такого изощренного мата, как в тот день, я больше никогда и нигде не слышал.

Первого марта погиб журналист Владислав Листьев. С того дня все новости были посвящены именно этому событию. Чечня сразу отошла на второй план. О событиях там начали говорить только вскользь, появилось более интересное, могущее принести политический капитал. Или просто по ящику врать устали? Шестого марта Черноречье наконец-то взяли. Началось кажущееся затишье.

Почему-то ассоциации нынешнего времени и моего родного всегда не в пользу конца двадцатого века. Взять ту же войну. Здесь понятно: враг напал на нашу Родину, нужно дать отпор, разбить и минимум на двадцать лет устранить вообще угрозу войны. Девиз: все для фронта, все для победы — не рекламный лозунг. Так все и есть на самом деле. Воюет вся страна: в тылу куют победу своими трудовыми подвигами, на фронте делают все для того, чтобы она наступила как можно скорее. Никто не требует дополнительного вознаграждения. Я не беру в расчет отдельные личности, которые стараются нажиться на народном горе. В целом весь народ в едином порыве делает все необходимое для уничтожения фашизма, как явления. Дети руководителей партии и правительства тоже на фронте, воюют наравне со всеми. В частности, из истории знаю, что оба сына Сталина — Яков и Василий воевали, а Яков Джугашвили даже попал в плен. Немцы предлагали обменять его на Паулюса, Сталин ответил на это: «Я солдата на фельдмаршала не меняю!» Сын Хрущева также воевал. Фронтовик, по службе или ранению попавший в тыл, пользуется заслуженным уважением и авторитетом. Даже бандиты это использовали в своих целях, взять хотя бы знаменитый фильм «Место встречи изменить нельзя!».

А у нас? Война — кормушка для олигархов, одно из средств наживы власть имущих. Что-то ни одного сынка руководителя любого уровня в Грозном я не встречал. Воюют те, у кого не хватило средств «откосить» от армии, то есть дети простых работяг. «Золотая молодежь» в это время жирует, погрязла в пьянстве и наркотиках. На участников боевых действий смотрят, как на быдло. Распространенное хождение имеет расхожая фраза: «Я вас в Чечню (Афганистан, Анголу и тому подобное: нужное подчеркнуть) не посылал». Инвалид должен доказывать право даже не на льготы, а на элементарную помощь. Денег у государства на ветеранов и инвалидов нет. Доброго слова — тоже! Не мудрено, что боец, познавший кровь, боль утрат, горечь поражений, срывается с нарезки. И если он зацепит этим власть имущих или их «шаловливых» детишек, даст отпор их произволу, вот тут: «Ату его! Как он посмел?» Спускается на бедолагу вся мощь наших органов, а то и спецслужб.

Учеба продолжается. Приходится лихорадочно вспоминать, чему учили в армии и СОБРе, подгонять все под реалии нынешнего времени, внедрять новшества. Как тяжело, оказывается, приживаются нововведения! Приходится доказывать руководству, что это необходимо, выбивать необходимые для реализации задуманного материалы.