…Вот и насыпь уже виднеется. Все замерли. Жестом послал вперед двух человек путь проверить… Возвращаются. Отсемафорили, что все нормально. Ну что же, саперы, показывайте свое мастерство. Понимаю, что в темноте трудно на ощупь мины искать. Только никто не обещал, что легко будет.

…Как в воду я глядел. Есть мины. Поснимали их Ковальчук с Сибиряковым. Оставлять — не резон, заберем с собой. Пригодятся еще.

— Вы там заровняйте все, чтобы заметно не было.

— Уже сделали, командир.

— Ну, и замечательно. Давайте тогда, с другой стороны насыпи еще посмотрите. Мы вас пока прикроем.

— Есть.

…Все! Переправилась группа. С другой стороны мины тоже были. Именно, что были — уже нет. Опять запасец их заимели. Обязательно используем где-нибудь. Это как в театре: если на сцене висит ружье — оно обязательно выстрелит. Не скоро гансы спохватятся, что минные поля у них с тротуарами. Замаскировали места снятых мин, я думаю, качественно.

Ходу! Темнота — друг не только молодежи. Для диверсантов она, как мать родная.

…Удача нам пока сопутствует. До окраины села добрались без происшествий. Дом, в котором проживает сестра Матрены Федотенко, стоит почти на окраине. На прилегающих к нему улицах пока никого не видно.

— Твой выход, Отец. Мы тебя проводим для подстраховки. Липа.

— Я.

— Идешь со мной. Остальным — прикрывать. Старший Хохол.

— Есть.

Держась в тени заборов, пробираемся к хате. Вот незадача! Двоих полицаев несет нелегкая! Еле успеваю завалить Отца на землю. На наше счастье рядом с нами доска забора оторвана. Неизвестно, кто это сделал, но повезло. Отрывать без шума точно бы не получилось. Может, пацаны в свое время в огород лазили? Нам этой дырки хватило, чтобы просочиться. И вовремя! Предатели как раз проходят рядом. Остановились. Неужели засекли? Осторожно, стараясь не издать ни звука, оттягиваю затвор автомата. Стрелять, или подождем пока? Краем глаза вижу, что Виктор уже взял на прицел одного. Значит, мне достается второй… Похоже, ложная тревога. Закуривают. Нашли время и место…

— Митяй!

— Чего?

— А чо это немцы шуганные какие-то стали? Раньше, вроде, себя так не вели. Щас меньше, чем по двое даже в сортир не выходят.

— Не знаю. Петрович говорил, что они про каких-то призраков между собой гутарят. Боятся их очень. Петрович же учительствовал раньше, немецкому языку ребятишек в школе учил. Не зря переводчиком у немцев пристроился. Понимает, о чем фрицы между собой балакают. Рассказывал, что объявились в наших краях какие-то призраки. Убивают ихних без разбору. Никто их ни разу еще не видел. А кто встречал — те уже никому ничего не расскажут.

— Да ну!? Жуть какая! То-то они по ночам на улицу вообще выходить перестали. Нас патрулировать посылают. Интересно, что за призраки такие?

— Тебе интересно? Мне — нет. Пошли, давай, отсюда, пока эти самые призраки и до нас не добрались. Хоть я в них и не верю, нехрен судьбу испытывать.

— Верно говоришь! Пойдем…

Наконец-то отвалили! Другого места поговорить не нашли! Интересно, о каких это призраках полицаи тут рассуждали? Не нас ли немцы так окрестили? Вообще-то, многое совпадает. Вживую нас действительно пока еще никто не видел. Кто видел, тот уже вечно молчать будет. Живыми ни фрицы, ни полицаи от нас еще не уходили. Все сходится. Будем иметь в виду. Стало быть, жути на оккупантов нагнали! Это просто замечательно. Напуганный противник неизбежно будет совершать ошибки, чем мы и не преминем воспользоваться.

— Хорош прохлаждаться. Пошли дальше.

— Я что думаю, командир, не о нас ли тут полицаи распинались?

— Скорее всего, ты прав. Напугали, значит, фашистов. Пусть дрожат и дальше. То ли еще будет. Отец, наш дом следующий?

— Да, следующий. Я в окошко постучу. Катерина в дом пустит.

— Свет только пусть не зажигает.

— Предупрежу.

Подобрались к дому. Во двор через забор пришлось перелезать. Дело привычное. Кто в детстве по соседским огородам не шастал? Лесник осторожно пальцем постучал в стекло. Долго никто не отвечал. Наконец мелькнула отдергиваемая занавеска, светлое пятно приблизилось к окну: кто-то выглядывет на улицу. Распахнулась створка.

— Ты, что ли, Поликарп? Каким ветром?

— Я, я, Катерина. Ты свет не зажигай, пусти нас в дом. Не один я.

— Матрена, никак, с тобой?

— Нет, не она. Ты открой, там поговорим.

— Иду, иду…

Через некоторое время брякнула щеколда и дверь с тихим скрипом отворилась. Следом за Федотенко вошли в дом.

— Знакомься, Катерина. Это — Слепой и Липа.

— Здравствуйте. Батюшки мои, да как же вы ночью-то! Темень-то какая!

— Тише, Катя. Ночью далеко слыхать. Ребята — разведчики наши, советские.

— Чудно́ ты как-то, Поликарп, ребят называешь. Как это — слепой разведчик?

— Так нужно… Нужно для дела… А Слепой получше нас с тобой видит.

— Вы надолго? Я сейчас Матрене гостинцев соберу, унесешь.

— Нет больше Матрены, Катя. Убили ее немцы. И меня бы тоже, да ребята вовремя подоспели. И дома нет — сгорел.

— Как нет?!. Не может быть! Ты что такое говоришь-то?!

— Тише… Это правда, Катюха. На моих глазах все и было. Придется жить с этим.

— И куда ты теперь?

— С парнями пойду… К нашим… Дело у нас к тебе. Помочь ребятам нужно.

— Чем помочь-то? Я бы с радостью, да я даже стрелять не умею.

— Стрелять не нужно. Помнишь, недавно фрицы всех живущих возле станции из домов повыгоняли? Это когда мне еще прикладом немец заехал. Когда я последний раз к тебе приходил.

— Помню. Эшелон у них с какой-то техникой был.

— Да-да. Ты, случайно, не видела, куда они эту технику увозили?

— Видеть — не видела. Только сосед Михалыч, ну ты его помнишь, рассказывал, что из Яковлевки всех жителей куда-то увезли. До сих пор никто не вернулся. Так деревня и стоит пустая, только фрицы в ней теперь и обитают. Как раз было перед этим эшелоном. Свояк у Михалыча там жил.

— А что там до войны было? — поинтересовался я.

— Да, особенно-то ничего. МТС[61] там стояла. Их техника по всем окрестным колхозам работала, а машинный двор в самой Яковлевке и был. Деревня-то сама небольшая — несколько дворов всего, на окраине ее как раз МТС и находилась.

— Спасибо вам большое. Пойдем мы…

— Да не за что. Может, перекусите? Я сейчас на стол соберу.

— Спасибо. Не нужно. Мы не голодные. Да и вас утруждать… Еще заметит кто. Без света не получится. Подозрительно это — среди ночи свет загорелся. Всего вам доброго.

— И вам того же! Гоните уже этих иродов поскорее. Житья от них нет.

— Прощай, Катерина.

— Прощай…

Возникла дилемма: устанавливать местонахождение «Голиафов», которые, если наши предположения верны, совсем рядом, или работать против танковой дивизии СС «Рейх». Равнозначные по важности задачи. И что выбрать? Если идти в Яковлевку, после нее придется возвращаться обратно. Через Мерефу нам просто не просочиться. Это вам не маленькое село. Наверняка патрульная служба поставлена не в пример лучше, чем в Миргородах. Опять же, если сейчас Мерефу обходить, все равно возвращаться через железку по сделанному нами тротуару в минных полях. А «Голиафы», пока мы где-то бегаем, могут и передислоцировать.

Хорош репу чесать! Решено! Основная группа возвращается назад в лесок между двумя дорогами: железной и автомобильной, там нас и будет дожидаться. Мне же с самыми шустрыми придется побегать.

— Хохол, остаешься за меня. Со мной идут Липа, Дракон и Лихо. Твоя задача: через проход в минном поле пересекаешь железку, располагаешься в лесном массиве между автодорогой и железнодорожным полотном. Вот здесь. Пока есть возможность, прослушиваешь немцев. Не забывай про охранение. Выполнять.

— Есть.

— Липа, Дракон, Лихо — за мной.

Решение принято. Отступать поздно. Скорее всего, мои предположения насчет местонахождения «Голиафов» верны. В открытом поле их использование нерационально. Все-таки это не танки, а самоходные мины. Радио в это время не настолько развито, о телевидении я уже не говорю. Следовательно, управлять ими можно только в пределах прямой видимости и по проводам, что значительно снижает возможность применения. На расстоянии и расстрелять большого труда не составит. Бронирование-то у «Голиафа» слабое. А вот в городе из-за угла, из засады урон нашим танкам с их помощью нанести можно. Яковлевка расположена, если судить по карте, совсем близко от Харькова. Бои в областном центре неизбежны. И вот тут-то самоходные мины как раз в тему. Выскочила из-за угла, ударила в бок тридцатьчетверке — вот тебе и братская могила.