— Ты дома? — сказала Гуля. — Слушай, я жутко рада. Молодец, Славик! Досталось в ментовке?

— Да все нормально.

— Правда? Ох, как хорошо, что ты дома! Мы все жутко переживали за тебя.

— Гуля, скажи мне, Ленка часто шушукалась с Осмоловским, когда меня не было? Вы же в одной группе учитесь.

— Слушай, зачем тебе все эти глупости? Помирись с женой, все у вас будет хорошо. Завтра мы приедем, устроим замечательную вечеринку.

— Завтра приезжайте. Но ты не ответила на мой вопрос. Гуля, я деревенский дебил, дурно воспитан. Ты красивая девчонка, но если окажешься в моей постели, когда жены не будет дома, я уйду на диван, потому что уважаю Анри. У вас тут, правда, все по-другому, но я остаюсь при своих.

— Что ты говоришь, Славик?.. — растерянно спросила Гуля.

— Я и тебя уважаю, как своего самого красивого друга. Но если ты не ответишь мне, извини…

— Ну, шушукались они в коридоре часто… Зачем тебе это нужно, Славик?

— Спасибо, Гуля. Скажи Анри, что я завидую моему смуглому брату.

— Ты и вправду деревенский тупица! Ленка — дура, но нельзя же быть таким, как она! Ничего у нас тут не по-другому! Славик, ты, главное, успокойся.

— Я уже спокоен, Гуля, завтра жду вас всех. Привет ребятам. Пока.

И он выключил мобильник. Да, спокоен, потому что все уже решил для себя. Он живет в Москве? А тут такие порядки, сами менты говорят — уезжай лучше домой, в станицу. У него тут квартира? Так она же чужая, платит за нее тесть. В академии учится? На деньги того же тестя, а он сказал, что зять у него — дурак, никчемный человек. Ну, дурак так дурак. Найдите себе умного. Жена у него тут… Да какая она жена? Бросила в Туле со своими родителями, отрабатывай вложенные в тебя деньги. Он попытался, не получилось, и, значит, можно орать на него? А почему нет, живет же за их счет.

Нет, не будет!

И никто тут не виноват, все ошибались. Лена думала, что за деньги сможет вертеть им как хочет. Ее родители справедливо полагали, что он полностью принадлежит им, опять же — деньги тут главное. А он так не считал. Друзья… Да, они были настоящими друзьями, классные ребята. Но он их пригласит к себе в гости, когда сады зацветут. Жаль расставаться с ними — вот это действительно жаль.

Все просто и понятно — домой, в Левобережную! Хватит с него сытой московской жизни.

Славик вернулся в гостиную, разделся, выключил свет, лег на диван, укрывшись дубленкой. Нет постельного белья — и не надо. Закрыл глаза… Теперь бы уснуть поскорее. Скрипнула дверь, в комнату вошла Лена, остановилась возле дивана. На ней была только короткая шелковая ночнушка.

— Славик, это я пришла… к тебе, — дрогнувшим голосом сказала она.

— Извини, Лена, я устал, хочу спать.

— Ты… не хочешь меня? Почему? Я же сказала, у нас с ним ничего…

— Мне это не интересно. Все, пожалуйста, оставь меня в покое.

— Да кто ты такой, чтобы разговаривать!.. Так разговаривать!..

— Я никто. А «кто» у тебя в карманах. Достань нужного, с ним и разговаривай.

— Дурак! Скотина! — с плачем закричала Лена и выскочила из комнаты, громко хлопнув дверью.

Славик тяжело вздохнул. Что было — то было. Прошло.

Никита Осмоловский вздрогнул и открыл глаза. Уже утро, рассвело, а свирепый деревенский парень ему приснился… Прямо аж в пот холодный бросило, когда увидел его перекошенную рожу… хоть и во сне. Монстр самый настоящий!

И ведь уснул только недавно, уже рассветало за окном дачи, а он, гад такой, приснился! И пришлось опять проснуться.

Ночью с трудом доехал домой, странные люди эти менты, монстра увезли, а про него даже и не вспомнили, козлы! Пришлось самому добираться, сплевывая осколки зубов на пол машины. Когда мать увидела его, в обморок упала. Такой переполох начался, отец немедленно вызвал стоматолога, тот под уколами удалил пять зубов — три снизу, два сверху. Потом уколы отходили, десны болели, разве уснешь в таком состоянии? Мать полночи бегала, приносила какие-то настои то ромашки, то череды, чтобы рот полоскать, отец тоже приходил, говорил, что лучше водкой, она притупляет боль, успокаивает. Но ведь у него весь рот опух, губы стали как у негра, да еще и сизые! И ребра болели, синяки остались внушительные.

А родители кричали, что этого так не оставят, посадят негодяя, всю прессу на уши поставят, пусть россияне знают, что в стране уничтожают интеллигенцию, какие-то бандиты угрожают, избивают детей самых известных людей страны…

Голова болела не только в прямом, но и в переносном смысле тоже. Теперь Никита понимал, что кто-то устроил все это. Откуда монстр узнал, что они именно в этом ресторане? Почему Гарик Бодягин совсем «отвязался»? Хотел пропиариться за его счет, или кто-то приказал ему так вести себя? В любом случае он пожалеет об этом, коз-зел!

А главное — отец… Хотел, чтобы он приударил за Ленкой, попросил уделить ей побольше внимания, и вот что из этого вышло! Да нет, он сам, конечно, хотел, давно уже хотел приручить эту дикую телку. Но не такой же ценой!

Зубы, конечно, ему вставят, имплантируют протезы, будут лучше родных, а пока сделают «мост», сегодня вечером приедет стоматолог, прямо на даче и начнет работать. А пока в зубах дырки, он на лекции не будет ездить. Но это мелочи. Страшнее другое — с отцом Ленки стали происходить какие-то странные события, и в этот момент собственный отец попросил его… Значит, затевается какая-то серьезная игра вокруг миллионов Колчина, и они с отцом тоже в ней участвуют. Зачем? Ради съемок нового фильма отца? А про то, что их запросто убить могут, он не подумал?

Но какой же монстр этот деревенский муж Ленки! Вроде нормальный парень, не возражал, что она танцевала с ним в «Штурме», а потом… Морда каменная, глаза невидящие, кулак жутких размеров и летит к его лицу! Ни уклониться, ни отбить его нет ни времени, ни сил. Ужас!

В комнату вошел отец, бледный, осунувшийся, перегаром несет за километр… Видели бы киноманы и телезрители своего кумира в таком состоянии, призадумались бы — кого же они так сильно почитают?

Вот поэтому он не стал режиссером или актером, а будет профессиональным продюсером. Это куда интереснее и главнее, чем режиссер, а тем более актер.

— Ну как ты, Никита? — спросил Феликс Осмоловский, присаживаясь на край кровати. — Понимаю, что нелегко. Скажи, что надо, — я все сделаю.

— Ты уже сделал, пап. Мне интересно, почему ты просил, чтобы я… ну, сам понимаешь… Ленку…

— Я просил? Нет, но я не возражал. Она женщина того типа, который может тебе нравиться однозначно. Мне это понятно.

— Но ты же увидел ее потом, когда мы пришли на съемки передачи!

— Нет, я видел ее раньше. Ты ведь рассказывал, что такая девушка учится с тобой. Я просто приехал однажды в академию… так сказать, Инкогнито, посмотрел на нее и пришел к выводу…

— Что я должен приударить за ней?

— Нет. Я понял, что она не случайно тебе нравится. А учитывая ее статус… Почему нет? Это был бы серьезный, выгодный всем альянс. Мы им — нашу славу, известность, так сказать, они нам…

— Деньги?

— Но только в том случае, если тебе это по душе. Мне показалось… вспоминая свою юность… тебе это тоже будет выгодно. Но я не настаивал, не приказывал. Если нет — значит, нет, и никаких разговоров.

— Ты накажешь Гарика? Он, скотина…

— Я его просто «закрою» как актера.

— А монстра этого… Недосекина?

Осмоловский-старший задумался. Вот уж кого он с удовольствием бы размазал по асфальту, устроил бы показательный процесс, загнал бы подлеца в зону! Но увы! Ночью долго звонил Вадиму, чтобы высказать свое возмущение, а когда дозвонился, пожалел, что сделал это. Вадим жестко сказал, что ничего предпринимать не следует, все их договоренности остаются в силе, но ситуация очень серьезная, пусть сидит и молчит. Что делать дальше — скажут. Очень обидно было слышать такое ему, народному артисту России! Сорвался, высказал Вадиму все, что думает по этому поводу, и в ответ услышал негромкое, но жесткое мнение, что в ДТП гибнут и не такие народные артисты. Возразить на это было нечего. Разве что завопить: «О времена, о нравы!»