— Славик, и что у тебя с Зинкой? — спросила Оксана.

— Ничего.

— Ксюш, я только что говорил Славику о том, что в их отношениях настал момент истины. Если Ленка поймет, что не может жить без него, примчится сюда — все нормально. Они будут жить долго и счастливо.

— И умрут в один день? — с усмешкой спросила Оксана. — Да чушь все это. Она дура несусветная, эта Лена, извини, Славик, но я жила с ней на одной даче… под охраной. Тебе нужно забыть о ней, будешь жить тут, работать на заводе… Марина хочет отойти от дел, сделает генеральным Пастухова, главным менеджером станет Федька, а ты займешь его место. Женишься на Зинке, построишь свой дом, и будем дружить семьями!

Славик пожал плечами, задумчиво посмотрел на свой пустой бокал. Федор плеснул ему виски.

— Ты вышла за Федора потому, что знала — он приедет в Левобережную, станет богатым и построит тебе вот этот красивый дом? — спросил Славик.

— С чего ты взял?! — возмутилась Оксана.

— А с чего ты взяла, что я женился ради денег или ради Москвы?

Оксана сосредоточенно почесала щеку, глотнула виски, доела конфету и неуверенно пожала плечами:

— Извини, Славик, все так сложно… А ты что, и вправду любишь ее? Вот так, действительно любишь, да?

— Да, я ее люблю, — твердо заявил Славик.

Оксана задумалась, не зная, что сказать. С одной стороны, какое ей дело до этого? Есть любимый муж, любимая дочурка, любимый дом, каких мало в станице. А с другой — Славик, симпатичный парень, который так долго вздыхал по ней, влюбился в какую-то крашеную мымру! Это, конечно, его личное дело, но мог бы найти себе бабу посимпатичнее.

— Ксюш, не надо навязывать человеку свое мнение, тем более в сугубо личных вопросах, — с улыбкой сказал Федор.

— Я ничего ему и не навязываю… Ох, кажется, Маргошка проснулась, я побежала. Федя, а ты не задерживайся тут, завтра на работу.

Она поспешно вскочила со стула и убежала из кухни.

— Обиделась, — со вздохом сказал Федор. — Ты не бери дурного в голову, Славик. Дамы любят решать чужие проблемы, раз-два — и человек должен быть счастлив. Но не всегда получается так, как они задумали.

— Какие там обиды… Я действительно люблю Ленку. Знаешь, как сказал Экзюпери? «Мы в ответе за тех, кого приручили». Точнее не придумаешь. Пусть все считают, что она меня заарканила, так и было, но потом… Я в ответе за нее. И хоть душа болит, сам не вернусь в Москву.

— Почему? А если поговорить с ней наедине, честно?

— Не могу быть нахлебником. По правде сказать, главное в том, как вел себя ее отец. Он же нас содержит, квартиру снимает, институт оплачивает… Я и так терпел, прогибался, как мог. Ради нее. Но теперь — все. Спасибо за хлеб-соль, пойду домой. Ты отличный парень, Федор, береги Оксанку, все у вас хорошо, дай Бог и дальше так.

Славик решительно встал со стула и пошел к выходу. Федор не стал его уговаривать остаться, понимал, что на душе у этого крупного парня хреново, понимал и сочувствовал. Но что же тут можно подсказать?

Проводив гостя, он поднялся на второй этаж, заглянул в спальню. Маргошка спала в своей кроватке, Оксана лежала под одеялом, смотрела телевизор.

— У тебя все нормально, Ксюш? — спросил он.

— Давай иди, пора уже спать, Федя.

— Да, моя хорошая, только загляну к себе на минутку, кое-что нужно посмотреть…

— Побыстрей смотри, Федя! — капризно сказала Оксана.

Федор согласно кивнул, пошел в соседнюю комнату на втором этаже, сел за стол, включил компьютер. С пятой попытки вошел в Интернет, линия была паршивее некуда, но все же работала. По электронной почте пришло сообщение, и оно гласило: «Ленка с предками направляется в ваши края, готовься к встрече. А мы приедем все, когда зацветут сады. Тоже готовься. Анри».

Прочитав текст, Федор задумался. Это сообщение нужно было адресовать Славику, да у него тут не было компьютера, и телефона тоже не было. Уже ушел, догонять глупо… Ну что ж, завтра встретятся, скажет, а сейчас — к любимой жене под одеяло!

Подняв воротник куртки, Славик с мрачным видом шагал по пустынной улице домой. Все же непривычно после Москвы… И время не позднее, и не очень холодно, а народу никого нет, все по хатам прячутся, печки топят. Правда, у многих теперь отопительные колонки появились, газовые, угольные, но зимой хата без печки вроде и не хата, так что трубы дымились понемногу. Фонарей в станице заметно прибавилось, асфальтированных улиц стало больше, а народу меньше… За ум взялись, что ли? Теперь дорожат своими рабочими местами, боятся приходить на работу с похмелья? Может быть.

А в Москве сейчас движется нескончаемый потом машин по Рублевскому шоссе, гуляют люди в сквере и вдоль по улицам, оранжевые и голубые фонари освещают влажный асфальт вокруг кирпичных домов… Все-таки он привык к Москве, в станице все казалось скучным и неинтересным. Даже после армии такого не было, хотя и бывал в крупных городах. Возвратился домой после службы, иных планов не было, а дома, как говорится, лучше. Теперь же приехал в старый дом из нового, в который уже начинал верить, который уже считал своим больше, чем родительский…

Ну что ж, придется отвыкать. Даже если бы Ленка позвонила… правда, он оставил свой мобильник в московской квартире, но она могла позвонить Федору, могла отправить ему эсэмэску или сообщение по электронной почте, не захотела. Но если… все равно не вернулся бы к ней. Уж если решил, так решил.

Ленка понятно почему не хочет ничего сделать: считает себя обиженной, ждет, когда он вернется с извинениями. Не дождется. А вот друзья московские почему молчат?

Да какие они друзья? Хорошие ребята, дети богатых родителей, общались, когда он приехал и женился на девушке из их круга, перестали общаться, когда уехал обратно к себе. Все просто и понятно. Что ж, с этим экспериментом покончено. А если очень захочется снова в Москву… Есть ведь там хорошая женщина Марина. Землячка.

У своего двора Славик услышал взволнованные голоса. Не все станичники, оказывается, сидели по хатам, кто-то обнимался возле его забора. Чуть позже понял, что одним участником свидания в холодную пору была его сестра.

— Отстань, Митька, я больше не хочу обниматься, понял? — громким шепотом говорила она.

— Ну чего ты, Нинка? Я ж просто так… Вдвоем теплее же, — бубнил в ответ парень.

— Я говорю — отстань! А то скажу Славику, он тебя отлупит… для профилактики.

— Славик, Славик! — разозлился парень. — Да кто он такой? Присосался к богатой дуре в Москве, а как поперли оттуда, так и ходит сам не свой, как в воду опущенный, все про это талдычат.

— Ты чего мелешь, дурак? А ну пошел вон отсюда!

— Да ладно тебе, Нинка…

Славик быстрым шагом подошел к парочке, стоящей между забором и кустом сирени, крепко схватил парня за шиворот, рывком развернул к себе лицом. Митя Стагниенко, в этом году окончил школу, в техникум не поступил, работает грузчиком в магазине. Нинка рассказывала про него, мол, такой крутой, у него мотоцикл белорусского производства есть, иногда катает ее.

— Ну давай, расскажи, к кому я там присосался, парнишка, интересно послушать.

У Мити лицо перекосилось от ужаса. Попытался дернуться, освободиться от тяжелой руки, но она сжимала воротник его куртки с такой силой, будто стальная была.

— Да я ничего… Славик, мы просто обнимались, я твою сеструху никогда… Кончай, а?

— Славик! — крикнула Нинка. — Отпусти этого дурака!

— Вот что, Митюша, — со вздохом сказал Славик, в упор глядя на перепуганного парня. — Я на днях в Москве дал в морду сынку очень известных родителей. Ударил-то всего пару раз, а у него половина зубов на асфальт высыпалась. Теперь ему имплантировать будут, тыща баксов за зубик. Да для тех людей эти бабки не проблема. А у твоих-то предков нет таких бабок!

— Прости, я не знал…

— А чего тут знать? Ты думай, чего болтаешь, Митюша! Не то придется без зубов ходить на танцы.

Славик развернул парня и с такой силой пнул его ногой в зад, что тот просквозил через мокрые ветви сирени, выскочил на асфальт улицы и помчался дальше. Нинка засмеялась, взяла брата под руку.