С этими словами он вышел, оставив Эмилию в замешательстве. Транслировал свои чувства? Но зачем вообще? По привычке?

Сам навёл чары, ещё и обиделся… Прелестно.

Департамент статистики встретил чопорностью серых стен и массивной дубовой мебели. Кого же вызвать на откровенность?

Выбор Эмилии пал на молоденькую машинистку с задорными кудряшками, которая изрядно выбивалась из здешней общей картины в мрачных и скучных тонах.

– Добрый день, могу я вам задать несколько вопросов? – обратилась Эмилия к машинистке. – По поводу несчастья с господином Посудиным.

– Конечно! Оказать помощь полиции – долг каждого, – с готовностью отозвалась машинистка. – В прошлый раз меня не опросили, а я так и знала, что пришлют ещё кого-то. Меня зовут Лидия Васильевна Ромашова. Запишете?

Хм-м… полиции? Эмилия решила не разубеждать отзывчивую девушку.

– Нет, я запомню. Лидочка, не будете ли вы против, если я угощу вас кофе? – улыбнулась Эмилия.

– Одну минуточку, я объявлю перерыв, – просияла та.

В кафе «Домино» было немноголюдно в этот час, атмосфера располагала к беседе по душам, а сияющие глаза Лидочки при виде горячего шоколада и эклеров обещали исполнить все надежды Эмилии на этот разговор.

– Ох, Эвклид Федотович вообще был фигурой странной, – страшным шёпотом объявила Лидочка, и Эмилия поняла, что не ошиблась в выборе: ей самой не терпелось поделиться наблюдениями. – А в последнее время так сам не свой сделался!

– Чем же он был странным? – неторопливо делая глоток кофе, поинтересовалась Эмилия.

– Замкнутый, нелюдимый, а требования к бумагам какие находил! Чтобы всё по линеечке, циферки ровно по правому краю, а главное, копий всегда требовал сверх установленного, – примериваясь, с какого бока укусить эклер, пожаловалась машинистка.

– Копии, зачем они ему? – удивилась Эмилия. Лидочка лишь пожала плечами и впилась в пирожное зубами. – Чем же он вас поразил в последнее время?

– Стал вести себя загадочнее прежнего: стал отлучаться со службы, чего раньше за ним не водилось, портфельчик с бумагами цоп – и побежал. В Горнозаводском гномьем банке счёт завёл – да-да, я своими глазами выписку с эмблемой банка и его именем видела на столе. А ещё, – доверительно понизив голос, Лидочка подалась навстречу Эмилии, – он задумал купить дом на Щучьих Озёрах…

Лидочка ещё что-то говорила, но Эмилия от потрясения не могла заставить себя слушать её щебет с должным вниманием. Преследование Посудин вёл с явным размахом.

– …и интересовался, сколько отпуску положено по случаю женитьбы…

Лидочка – просто подарок для шпиона!

– …а перед самой гибелью про какие-то лилии меня спрашивал, мол, можно ли в цветочных лавках такие достать!

– Лидочка, вы мне очень помогли!.. – Эмилия вскочила с места, достала из сумочки купюру, достоинством превышавшую сумму заказа, жестом попросила у официанта счёт. – Прошу меня извинить, дорогая.

С этими словами госпожа адвокат выбежала на улицу и бросилась в сторону сыскного отделения.

– Савельева задержана, вопрос об аресте будет рассмотрен в ближайшие часы, документы у прокурора на столе. А Леонид Артемьевич, очевидно, забыл о процессуальных обязанностях следователя…

Кречетов, скрестив руки на груди, скалой возвышался над бледным, как полотно, Жеребцовым, сжавшимся за своим бюро.

Вот как же не вовремя он вечно появляется!.. Хватило бы минуты, чтобы следователь объяснил положение дел. Тем более Эмилия вправе знать всё, что касается персоны её доверителя. Теперь делиться добытой вчера информацией и вовсе расхотелось.

– Ничего он не забыл, а лишь… – возразила было Эмилия, но противный Кречетов её невежливо перебил.

– Тайна следствия, госпожа Соколова, слыхали о таком?

– Да как вы… да вы… – задохнулась от негодования Эмилия. – На каком основании задержан мой доверитель? – с трудом совладав с собой, деловым тоном поинтересовалась Эмилия: не подобает адвокату переходить на личности, даже если эти личности из кожи вон лезут, чтобы доставить ей как можно больше неприятностей.

– Документик бы… – робко и несколько виновато улыбнулся следователь.

– Всенепременно, – со сладчайшей улыбкой на губах Эмилия вынула из сумочки ордер и припечатала его к столу.

Кречетов недовольно покосился на документ, а Жеребцов с радостным облегчением в голосе – зря его отчитывали! – объявил:

– Всё верно, госпожа Соколова – поверенная госпожи Савельевой! Можете ознакомиться с бумагами…

– Можете ознакомиться с бумагами ровно после того, как дадите пояснения по делу. Пройдёмте со мной, госпожа адвокат, – хмуро развернувшись к Эмилии, распорядился Кречетов.

– Так я и хотел с этого начать… – осторожно встрял Жеребцов.

– Допрошу сам, – непререкаемым тоном закончил старший следователь.

– С какой стати… – возмутилась было Эмилия, но Кречетов так посмотрел на неё, что спорить расхотелось. Объяснения? Что ж, извольте, но вот если дело дойдёт до адвокатской тайны…

– Итак, милая госпожа Соколова, – скрестив на груди руки, по-змеиному прищурился старший следователь, – с каких это пор вы состоите на службе Департамента полиции?

Эмилия вспыхнула от стыда: знала бы, что это станет известно, никогда бы не промолчала! Но как? Ещё суток не прошло с момента беседы с машинисткой.

Его улыбка раздражала.

Кречетов немедленно уловил тенденцию и вовсе сверкнул зубами – разве что не рассмеялся. Эмилия чертыхнулась про себя и постаралась принять непринуждённый вид.

Умная женщина должна уметь в нужный момент прикинуться дурочкой – так гласила великая женская мудрость. Но у Эмилии никогда не выходило с Кречетовым. Он рентгеном прожигал насквозь, бессовестно читал, как открытую книгу, знал все слабые места и без зазрения совести сыпал туда пряники или безжалостно стегал кнутом, в зависимости от цели и ситуации.

Словом, никто другой не умел так будоражить чувства Эмилии, и зачастую не в самом лучшем смысле этой фразы.

– И в мыслях не было, – бесстрастно отозвалась Эмилия. – Что за странные фантазии?

– Фантазии? А кто же рыщет по посудинским следам, изображая из себя сыщика? Для этого есть следствие, и оно идёт!

– Никого я из себя не изображаю…

– Ах, хватит препирательств. Я ведь просил оставить это дело!

– А я, как мне казалось, донесла до вас мысль, что не собираюсь передавать дело кому-нибудь более опытному, – раздражённо отчеканила Эмилия. – Не для того я пять лет училась.

– Не время идти на поводу глупых амбиций!

– Глупых? Амбиций?! – окончательно вышла из себя Эмилия. – Да что вы себе позволяете? Прошу оставить меня в покое и не докучать более подобными требованиями!

Эмилия вскочила со стула, а Кречетов молча поднялся следом, одарив её хмурым взглядом, но она не стала дожидаться ответа: хлопнула дверью и решительно покинула здание сыскного отделения.

Самоуверенный, невыносимый сноб! Ретроград с замашками Наполеона!

Эмилия остановилась посреди улицы, нервно покрутила кольцо, затем, решившись, стянула его с пальца и мстительно сунула в сумочку.

На допрос госпожи Савельевой Кречетов пригласил Эмилию повесткой, которую официально и трепетно вручил нарочный. Какая забота!

Как бы то ни было, работа есть работа, и госпожа адвокат аккуратно прибыла в назначенный час.

– Вы же понимаете, госпожа Савельева, что от степени вашей искренности будет зависеть многое, – вкрадчиво мурлыкнул Кречетов. – Судьба ваша дальнейшая и карьера…

Беседа могла обмануть вежливостью тона, но обстановка не располагала к расслабленности: серые стены, маленькое зарешёченное окошко, низкий потолок допросной давили, заставляя терять самообладание любого, кто окажется здесь в качестве допрашиваемого. Актриса сложила брови домиком, и её бездонные аквамариновые глаза наполнились слезами, тонкие беззащитные пальчики нервно теребили батистовый платочек.