* * *
Проснулся я с затекшей шеей – казенный диван не лучшее место для отдыха. Кряхтя, встал, обулся и сделал зарядку. Глянул на часы – восемь утра. Сходил в туалет, где умылся и почистил зубы. В приемной позавтракал шоколадкой и запил водой из графина. Пора и честь знать. С Ельциным встретился, подлечил, закодировал – чего более? Меня Минск ждет. Не успел взять сумку, как в приемную заглянул Кержаков.
– Доброе утро! – поприветствовал с порога. – Михаил Иванович, следуйте за мной.
– Что случилось? – насторожился я.
– Ничего, – улыбнулся он. – Борис Николаевич сейчас будет выступать перед народом. Объявит о победе над путчем. Просил пригласить вас.
– Для чего?
– Вас видели по телевизору. Знаменитость, – он снова улыбнулся. – Возможно, дадут слово. Не возражаете?
– Да пожалуйста, – пожал я плечами.
Кержаков отвел меня на крышу стилобата над входом в Белый дом. Оказалось, здесь что‑то вроде огромного балкона вокруг башни здания. Беломраморный парапет, возле которого шла суета: рабочие устанавливали микрофоны и динамики. По сторонам толпились журналисты с фото и телекамерами. Притащили длинный стол и поставили его перед микрофонами. Рядом – несколько стульев. Ага, что‑то вроде трибуны и ступенек, чтобы Ельцина хорошо видели. Я заглянул за парапет – внизу колыхалось людское море. Заполнено не только пространство перед Белым домом, но и набережная. Все ждут выступления кумира.
Приведя меня, Кержаков сразу убежал. Стоять было скучно, и я пообщался с журналистами. Среди них хватало иностранцев, но многие знали русский, да и я говорю по‑английски. Узнал последние новости. Горбачева привезли в Москву, путчистов арестовали и поместили в «Матросскую тишину». Все, как и прошлой жизни, только на день раньше. Интересно, это я повлиял, или случилось само? Кто ж тебе скажет? Внезапно журналисты засуетились и вскинули камеры. Через балконную дверь на балкон шагнул Ельцин в сопровождении Кержакова. Следом – Руцкой со Звездой Героя на пиджаке, еще какие‑то официальные товарищи. Узнал Хасбулатова, фамилии остальных как‑то не припомнились. Ну, и охрана присутствует – как без нее.
Поздоровавшись с журналистами, Ельцин подошел к столу и ловко запрыгнул на него, использовав для опоры стул. Следом устремились охранники, в том числе Кержаков. Развернув раскладные бронещиты, они прикрыли ими президента до плеч. Появление Ельцина толпа внизу встретила восторженными криками. Президент в ответ потряс над головой сжатыми руками. Крики усилились.
– Ель‑цин, Ель‑цин! – стали скандировать внизу.
Так продолжалось пару минут. Наконец крики стихли.
– Дорогие соотечественники, – начал президент. – Рад сообщить вам, что незаконный антиконституционный переворот, затеянный кучкой ретроградов из властных структур СССР, провалился. Путчисты арестованы и сейчас дают показания следователям прокуратуры…
Толпа внизу взревела и замахала руками. Ельцин подождал, пока люди стихнут и продолжил. Я слушал рассеянно: ничего нового для меня. От нечего делать скользил взглядом по толпе внизу. Тысячи аур – все светлые, радостные. Я умею видеть настроение человека, и сейчас внизу бушевал восторг. Внезапно взгляд выцепил одну странную ауру – темную, недовольную. Присмотрелся: немолодой мужчина в строгом костюме с портфелем в руках. Он стоял в первом ряду и, задрав голову, смотрел на президента со странным выражением лица. Кто этот тип, и что здесь делает? Если он за ГКЧП, то зачем приперся? Не успел додумать, как услышал:
– Эта победа стала закономерным итогом той всенародной поддержки, которую мы наблюдали на протяжении этих дней. Тысячи москвичей и гостей столицы, оставив дела, пришли к зданию Верховного Совета РСФСР, чтобы защитить его от путчистов. Многие взяли в руки оружие. Отдельные наши соотечественники ради этого прилетели даже из‑за границы. Сейчас я познакомлю вас с одним из них, – президент осмотрелся и поманил меня рукой. Пришлось взобраться на стол и встать рядом. – Это Михаил Мурашко, – представил меня Ельцин. – Известный в стране целитель. Спас тысячи детей. Из‑за преследований со стороны КГБ, где хотели, чтобы он работал на контору, вынужден был уехать за границу. Но вернулся, когда узнал о путче, пришел в Белый дом и предложил свою помощь. Даже взял в руки автомат. Многие из вас видели его по телевизору. К счастью, стрелять Михаилу Ивановичу не пришлось…
Слушая это славословие, я внимательно следил за странным типом внизу. Что‑то с ним не так. Внезапно он поставил портфель на каменные плиты, нагнулся и извлек из него большой пистолет. Вскинул его на вытянутых руках. Блядь! На таком расстоянии воздействием не остановить – слишком далеко. В следующий миг включились рефлексы.
– Оружие! – закричал я, подхватил Ельцина под мышки и вместе с ним спрыгнул со стола. Не удержался и упал на спину, при этом Ельцин оказался сверху. В следующий миг снизу прогремела длинная очередь. Зазвенели, осыпаясь, разбитые стекла, завизжали отрикошетившие от стен пули. Кто‑то вскрикнул. Абзац, выступил перед трудящимися…
* * *
Возле Белого дома обнаружилась огромная толпа, и Родин с большим трудом пробился вперед.
– Пропустите, товарищи, мне нужно, – говорил, раздвигая плечом плотно стоящих людей. – С поручением к Борису Николаевичу.
На него недовольно оглядывались, но строгий деловой костюм с галстуком и портфель в руках, говорили в пользу немолодого человека. Неохотно, но расступались. Родин пробился в первый ряд, где и встал, наблюдая за происходящим за парапетом стилобата. Успел: Ельцин как раз взобрался на импровизированную трибуну. Родин поискал взглядом и нашел Мурашко. На его удачу он оказался здесь – стоял в стороне. Родин мысленно возликовал: можно застрелить обоих. На такое везение он не рассчитывал. Только вот получится ли? С Ельциным ясно: превосходная мишень – до него всего метров пятьдесят, не больше. Для обычного стрелка далековато, но Родин попадал и за сотню. И у него «скорпион», а не какой‑то там ПМ. Можно дать очередь… Но успеет ли снять двоих? Мурашко примостился в стороне, снизу просматриваются голова и плечи. Услыхав выстрелы, спрячется за парапетом – Родин на его месте так бы поступил. Начать с целителя? Тогда не достанешь Ельцина – охранники прикроют.
Генерал колебался перед выбором, но удача подмигнула ему: Ельцин подозвал целителя и поставил его рядом с собой. Вот и славно. Родин нагнулся и достал из портфеля «скорпион». Затвор он взвел заранее, потому просто вскинул пистолет на вытянутых руках, привычно сдвинув большим пальцем флажок предохранителя в положение «20»[82]. Нажимая на спуск, с удивлением разглядел, как исчезают из прицела головы врагов. Прихотливая богиня удачи обманула его, подшутив в последний момент. Может все‑таки зацепит? Хотя бы рикошетом? Отступать поздно.
«Скорпион» в руках Родина завибрировал, посылая пули вверх. Он увидел, как стали осыпаться разбитые пулями стекла. Люди за парапетом заметались и стали прятаться. Скрылись с виду и охранники с бронещитами. А вот некоторые из окружения Ельцина замерли, не понимая, что происходит. Отличная мишень!
Магазин опустел. Родин отстегнул его и отбросил в сторону. Вытащил из кармана брюк второй, сунул в приемный колодец. Оттянул на себя затвор. Надо повторить для верности. Ну, и тех, кто еще стоит, смести. Раз пошли с Ельциным, значит, заслужили…
Что‑то сильно ударило Родина в бок. Он пошатнулся и упал ничком, выронив «скорпион». Удар пуль в голову он уже не ощутил…
Неожиданное появление террориста и его стрельба застала врасплох почти всех на стилобате за исключением молодого офицера из охраны Ельцина. Перед выступлением президента Кержаков наказал ему бдить и внимательно наблюдать за толпой внизу. Офицер ревностно отнесся к поручению. Заняв место обочь официальных лиц, скользил взором по толпе, выискивая угрозу. В руке он держал «Ксюху» с разложенным прикладом, опустив ее стволом к полу, чтобы не бросалась в глаза. Появление стрелка прозевал – слишком велико было поле обзора, но затем среагировал мгновенно. Вскинув автомат, прицелился в террориста, в последний миг сообразив щелкнуть переводчиком огня на одиночные. Очередь по толпе могла привести к невинным жертвам. А так можно не задеть – террорист выступил вперед и стоял боком к офицеру. Пущенная сверху пуля прошьет его навылет, но ударится в каменную плиту, потеряв силу. Это офицер сообразил мгновенно. Стрелял он метко и попал первым же выстрелом. Когда террорист упал, добавил несколько контрольных в голову – для верности и со злости. Мощные пули калибра 5,45, пробив череп стрелка, вышли в лицевые кости, изуродовав их до неузнаваемости. Террориста так и не опознали. При нем не оказалось документов, а оружие убийства не значилось по учетам. Не помог запрос и в «Чешку Зброевку»[83]. Оттуда сообщили, что пистолет входил в партию, поставленную в СССР. Кому достался этот экземпляр – не в курсе. Отпечатков пальцев террориста в картотеках не нашлось.
