– С тех, как пациент – президент Аргентины.

– Правда?!

– Да, – сказал я обиженно. – Тут, можно сказать, спас свободу и демократию, а меня щиплют, как гуся.

– Прости! (Меня обняли и поцеловали.) Ты так неожиданно сорвался и уехал. Вернулся поздно. Решила, что ездил к женщине.

– Как ты могла подумать такое? – изобразил я монолог Никулина из фильма «Бриллиантовая рука». – Мать моего будущего ребенка! Не могу это пережить. Пойду, накапаю себе сорок капель.

– Я тебе накапаю! – меня крепко прижали к упругой груди. – Есть лучшее средство снять стресс.

И мне его сняли. Осторожно, исходя из сложившихся обстоятельств, но вполне действенно.

– Доволен? – спросила Вика, пристроив голову на моем плече.

– Да, – ответил я. – А ты?

– Я довольна всегда, можно сказать перманентно, – она хихикнула. – С тех пор как познакомилась с тобой. Ох, Миша! Живу как помещица. Дворец, прислуга, даже личная охрана. Кстати, эта Исабель очень милая. Вежливая, образованная.

– Шоколадка, – хмыкнул я.

– Не ожидала, что мой муж – расист, – фыркнула Вика. – Исабель красивая.

– Только загорала много.

– Прекрати! – приказала жена. – С чего взъелся на девочку? Ты ей, кстати, нравишься. Она видела, как исцеляешь детей, и пришла в восторг.

– Бог с ней! – соскользнул я с темы. – Как там маленький? Не толкается?

– Буйствовал немного, – хихикнула Вика, – но потом успокоился. Что он делает сейчас?

– Сосет пальчик.

– Какой?

– Большой на правой руке.

– Будем отучать, – строго сказала жена. – Дурная привычка.

– Это точно, – подтвердил я и не заметил, как соскользнул в сон. Непростой выдался день…

Предчувствие меня не обмануло. Алонсо привез утренние газеты, и в них были репортажи о встрече президента с финансистами. Заодно – фотография Менема с гостями. Среди них я разглядел знакомую рожу. Лондонский буржуй стоял с краю и фальшиво улыбался. Сволочь! В подписи под фото любезно перечислили имена британцев. Моего знакомого звали Вильям Джексон. Интересно, он так перевел свои русские имя и фамилию или взял популярные английские?

– Разузнай, где остановились британцы, – попросил я Диего, показав газету. – В частности, вот этот, – ткнул пальцем в фото Джексона.

– Вы знакомы с ним, Мигель? – не удержался от вопросауправляющий.

– Давно. Он русский, как и я.

– Сделаю, сеньор! – заверил Диего, преисполнившись почтительности. У его босса такие знакомые! Знал бы он…

День я провел, как на иголках. Исцелял деток, улыбался их родителям, сам терзался мыслью: что делать? Этот, мать его, Вильям непременно узнает, что обломался. И кто это сделал. Ну, а дальше? Плюнет и уедет? Сомневаюсь. Для таких дельцов потерять огромные деньги, как серпом по яйцам. Знаю эту публику – был знаком с ней в прошлой жизни. Обозначив цель, они идут напролом. Если президента замочил, кто для него целитель? Мелкая букашка, которая сдохнет от естественных причин. Ни один эксперт не подкопается. Бросить все и убежать? Не проблема отыскать, да и прятаться замучаешься. У меня беременная жена…

Надо отдать должное буржую: комбинацию задумал блестящую. Смерть президента обрушит курс аргентинской валюты. Он ее скупит, а потом продаст, когда центральный банк Аргентины начнет тратить резервы. Заработает миллионы долларов. Знакомо. В 1998 году российские банки обрушили белорусский рубль. Скупили крупные суммы, а потом выбросили на рынок. Курс обвалился. Национальный банк задействовал резервы и лишился их, оставшись у разбитого корыта[50]. Без долларов на счетах и с похудевшим на треть рублем. Перед этим те же банки провернули аналогичную операцию с украинским карбованцем и другими валютами СНГ, ограбив молодые независимые государства. Ничего личного, просто бизнес. Излишне объяснять, что банки принадлежали иностранным владельцам или ими управлялись. Технологию грабежа бедных стран придумали не в России.

Перед обедом заглянул Диего.

– Британская делегация живет в «Плазе», – сообщил он. – Мистер Джексон тоже. Но сейчас они встречаются с членами правительства. Во второй половине дня посетят предприятия. В «Плазу» воротятся ближе к вечеру.

– Грасиас, – поблагодарил я. – Попроси Алонсо задержаться. Нужно съездить в «Плазу».

В этот раз Луис навязал мне телохранителя, я не возражал. Посидит в машине, в отеле ему делать нечего – там своя охрана. Ровно в девятнадцать я вошел в холл «Плазы» и направился к портье.

– Мне нужен мистер Вильям Джексон, – сказал, напуская на себя важность. – Он у себя?

– Извините, сэр, – покачал головой портье. – Но британцы попросили не пускать к ним посетителей.

– Нет проблем, – кивнул я. – Позвонить можно? Мы с Джексоном старые друзья.

Он поколебался, но набрал номер на телефоне. Протянул мне трубку.

– Хэлоу, – раздалось в наушнике.

– Здравствуйте, мистер Джексон, – произнес я по‑русски. – Это Михаил Мурашко. Мы встречались с вами в Минске.

На мгновение в трубке замолчали. Неужели я ошибся?

– Вы звоните от портье? – наконец спросил он по‑русски.

– Да.

– Ждите меня в баре.

Короткие гудки… Я вернул трубку портье и отправился в бар. Кроме стойки там имелись столики. Заказав бокал вина, присел за дальний, пригубил. Вкуса не почувствовал. Кажется, трясусь. Надо привести себя в порядок. Не воевать же сюда пришел и не умирать. Вряд ли лондонский буржуй решится на убийство – люди же кругом.

Он пришел скоро. Деловой костюм, белая рубашка, строгий галстук. Никакого шейного платка как в Минске. От дверей уверенно направился в мою сторону. Ну, так аура у меня какая!

– Добрый вечер, – произнес буржуй, подойдя к столику. – Скотч, – кивнул подскочившему официанту. – Я присяду?

– Будьте как дома.

Усмехнувшись, он занял место за столом.

– Изменился, – произнес, окинув меня взглядом. – Кто открыл вам чакры? Где?

– Вы. В Минске.

Его брови поползли на лоб.

– Обещали стереть память, но вышло по‑иному.

– Интересно, – буркнул он.

Официант принес скотч. Буржуй взял и пригубил.

– Что делаете здесь? – спросил, поставив стакан. – Зачем прибыли в Аргентину?

– Жить, работать. Я здесь с марта.

– Убежали, значит, из Союза. Что ж, давно следовало. Почему не в США?

– Не люблю американцев.

– Ваше дело. Как нашли меня?

– Увидал фотографию в газете. Остальное просто.

– Официоз, – скривился он. – Репортеры, фотографы… Для чего пришли ко мне? Хотите в компаньоны?

– Нет, – покачал я головой. – У меня к вам разговор, мистер Джексон. Или… Как вас звали в СССР?

– Не имеет значения, – буркнул он. – Говорите, раз пришли. Но учтите: у меня мало времени.

– Вчера вечером меня вызвали к пациенту. Тот был в коме. Инсульт. Имени называть не буду, но вам оно знакомо.

– И? – напрягся он.

– Я его исцелил.

– Блядь! – он шандарахнул кулаком по столу.

Стоявший перед ним стакан повалился на бок. Скотч выплеснулся и залил столешницу. Буржуй торопливо огляделся по сторонам. На нас не обратили внимания. Посетителей в баре много. Они разговаривали, играла музыка.

– На хрена вы в это влезли?

– Попросили.

– Ну, и что теперь?

– У меня к вам предложение, мистер Джексон.

– Слушаю, – насторожился он.

– Собирайте вещи и летите в Лондон. После чего мы оба забываем о происшествии и о существовании друг друга.

– Угрожать мне вздумал? – прошипел он. – Ты не понимаешь, щенок, во что влез, и какие деньги на кону. Думаешь, приобрел способности, так сам черт тебе не брат? Надо было убить тебя в Минске. Пожалел. Ничего, не поздно исправить.

Аура над его головой сгустилась и потемнела. Я знал, что это означает – тренировался перед зеркалом. Ждать не стал – остановил ему сердце. Благо опыт был.