– Дорогая моя, не сердись; я расскажу тебе, как все вышло. Джон поехал со мной по просьбе мистера Лоренса и так преданно заботился о нашем бедном папе, что мы не могли не полюбить его. Он был совершенно откровенен и честен в том, что касается Мег; он рассказал нам, что любит ее, но хочет заработать денег на хороший дом, прежде чем предложит ей выйти за него замуж. Он хотел только нашего позволения любить ее, и трудиться для нее, и права добиться ее любви, если сумеет. Он действительно превосходный молодой человек, и мы не могли отказаться выслушать его, хотя я не соглашусь, чтобы Мег была помолвлена так рано.

– Конечно нет; это была бы просто дурь! Я знала, что затевается что-то недоброе, я это чувствовала, но дело даже хуже, чем я могла вообразить. Хорошо бы я сама могла жениться на Мег, чтобы она благополучно оставалась с нами.

Этот необычный способ разрешения проблемы вызвал у миссис Марч улыбку, но затем она сказала серьезно:

– Джо, я доверяю тебе и надеюсь, что пока ты ничего не скажешь Мег. Когда Джон вернется и я увижу их вместе, я лучше смогу судить о ее чувствах к нему.

– Она посмотрит в его красивые глаза, о которых иног­да говорит, – и все будет кончено. У нее такое мягкое сердце, оно тает как масло на солнце, стоит кому-нибудь нежно посмотреть на нее. Она читала короткие записки, которые он присылал, дольше, чем твои письма, и ущипнула меня, когда я об этом сказала, и ей нравятся карие глаза, и она не считает, что Джон – отвратительное имя, и она возьмет и влюбится в него, и тогда прощай покой, и веселье, и хорошие времена. Я все это предвижу! Они будут кружить влюбленной парочкой возле дома, а нам придется уверты­ваться, чтобы они на нас не наткнулись. Мег будет всецело этим поглощена, и никакого прока мне от нее больше; Брук так или иначе накопит денег, увезет ее и пробьет брешь в семье; и сердце мое будет разбито, и все будет до отвращения неудобно. О, Боже мой! Почему мы все не мальчики, тогда не было бы никаких хлопот!

Джо уперла подбородок в колени и в этой позе, выра­жающей отчаяние, потрясла кулаком в адрес заслуживаю­щего всяческого осуждения Джона. Миссис Марч вздохнула, и Джо подняла глаза, на лице ее было написано облегчение.

– Тебе это тоже не нравится, мама? Я рада. Давай скажем ему, чтобы не вмешивался в наши дела, и Мег об этом ни слова не говори, и все будем счастливы вместе, как всегда.

– Напрасно я вздохнула, Джо. То, что каждая из вас должна со временем зажить своим домом, и естественно и правильно, но я хотела бы держать моих девочек при себе сколько смогу, и мне жаль, что это случилось так скоро, ведь Мег еще только семнадцать и пройдет несколько лет, прежде чем Джон сможет обзавестись домом. Твой отец и я согласились, что она не должна связывать себя никакими обязательствами или выходить замуж, пока ей не исполнится двадцать. Если они с Джоном любят друг друга, то могут подождать и тем самым проверить свою любовь. Она очень совестливая, и я не боюсь, что она может поступить с ним жестоко. Красивая моя, добросердечная девочка! Я надеюсь, все у нее сложится счастливо.

– Разве ты не предпочла бы, чтобы она вышла за богатого? – спросила Джо, когда голос матери дрогнул на последних словах.

– Деньги – хорошая и полезная вещь, Джо, и я на­деюсь, мои девочки никогда не испытают ни жестокой нуж­ды, ни слишком больших искушений. Я хотела бы знать, что у Джона прочное положение и достаточный доход, чтобы не залезать в долги и устроить Мег с удобствами. Я не ищу великолепного состояния, заметного положения в обществе или громкого имени для моих дочерей. Если знатность и деньги придут с любовью и добродетелью, я приму их с благодарностью и буду рада вашему богатству, но я по опыту знаю, сколько подлинного счастья можно найти в обычном маленьком доме, где зарабатывают на хлеб ежедневным трудом, а некоторые лишения придают особую прелесть немногочисленным радостям. Я согласна на то, что Мег начнет жизнь в скромных условиях, ибо, если я не ошибаюсь, у нее будет такое сокровище, как доброе мужское сердце, а это лучше, чем любое состояние.

– Я понимаю, мама, и вполне согласна, но все-таки разочарована насчет Мег, потому что я надеялась, что она в конце концов выйдет замуж за Тедди и будет жить в роскоши до конца своих дней. Разве это не было бы хоро­шо? – спросила Джо, подняв глаза и с оживлением на лице.

– Он моложе ее, ты же знаешь, – начала миссис Марч, но Джо прервала ее:

– Совсем чуть-чуть, он старше своего возраста, и вы­сокий, и вести себя может совсем как взрослый, когда захочет. А потом он богатый, и щедрый, и добрый, и всех нас любит, и мне жаль, что моим планам помешали.

– Боюсь, Лори едва ли достаточно взрослый для Мег, и, вообще, пока еще он слишком непостоянный, чтобы кто-либо мог на него положиться. Не строй планов, Джо, а соединять твоих друзей предоставь времени и их собствен­ным сердцам. Мы не можем без риска вмешиваться в такие дела, и лучше не забивать себе голову «романтической чепухой», как ты это называешь, чтобы не портить дружбу.

– Хорошо, не буду, но мне очень жаль, что дела идут вкривь и вкось и все так осложняется, когда дерни тут и надрежь там – и все будет в порядке. Хотела бы я, чтобы мы носили на голове утюги, которые не давали бы нам вырастать. Но бутоны станут розами, а котята – кошками; такая жалость!

– Что ты тут толкуешь об утюгах и кошках? – спро­сила Мег, тихонько проскользнув в комнату с готовым письмом в руке.

– Так, одна из моих глупых тирад. Я иду спать; пошли, Мег, – сказала Джо, разворачиваясь, как раскладная иг­рушка-головоломка.

– Все хорошо; и красиво написано. Добавь, пожалуйста, что я передаю привет Джону, – сказала миссис Марч, про­бежав глазами письмо и возвращая его дочери.

– Ты называешь его Джоном? – спросила Мег, улы­баясь; ее простодушные глаза открыто смотрели в глаза матери.

– Да, теперь он нам как сын, и мы очень любим его, – отвечала миссис Марч.

– Я этому рада, он так одинок. Доброй ночи, мама, дорогая. Так невыразимо успокоительно, что ты здесь, – прозвучал ответ Мег.

Поцелуй, которым проводила ее мать, был нежным, а когда она ушла, миссис Марч сказала со смешанным удов­летворением и сожалением:

– Она еще не любит Джона, но скоро этому научится.

На следующее утро лицо Джо весьма заслуживало того, чтобы на него взглянуть, так как новый секрет изрядно тяготил ее и оказалось трудным не напускать на себя таинственный и важный вид. Мег заметила это, но даже не потрудилась о чем-либо расспрашивать, ибо знала, что луч­ший подход к Джо тот, который основан на законе проти­воположностей, и была уверена, что та расскажет все сама, если не задавать вопросов. Поэтому она была несколько удивлена, когда молчание не было нарушено, а Джо начала обращаться с ней покровительственно, что явно рассердило Мег, и она, в свою очередь, изобразила величественную сдержанность и целиком предалась заботам о матери. В результате Джо оказалась предоставленной самой себе, так как миссис Марч сменила ее в качестве сиделки, а ей велела отдыхать, гулять и развлекаться после долгого затворни­чества. Эми все еще оставалась у тети Марч, и потому Джо могла найти прибежище лишь в Лори; но, как ни любила она его общество, теперь оно, пожалуй, пугало ее: она бо­ялась, что этот неисправимый проказник выманит у нее ее секрет.

Она была совершенно права, так как стоило озорнику заподозрить существование тайны, как он твердо решил раскрыть ее и устроил Джо жизнь, полную мучений. Он подольщался, подкупал, высмеивал, угрожал и бранил; при­творялся равнодушным, чтобы затем застать ее врасплох и вырвать правду; то объявлял, что все знает, то – что ему все равно; и наконец благодаря упорству убедился в том, что дело касается Мег и мистера Брука. Раздраженный тем, что наставник не посвятил его в свою тайну, Лори пустил в ход всю свою изобретательность, чтобы придумать подходящее возмездие за такое пренебрежение.