— И что? Никому из восьми не приходило в голову оспорить решение огня? Самому стать правителем?

— Вы умеете задавать вопросы, Ю-лия, — Третий подарил ей оценивающий взгляд. — Пытались, конечно, только не главная ветвь, а побочная. Видите ли, ритуал связывает нас в единую цепь. Это необходимо для быстрой передачи силы. Если кто-то из братьев не сможет подавить извержение, он заимствует силу у остальных. С их согласия, конечно. А вот правитель может осушить нас всех, именно потому его практически невозможно убить. Практически, потому что для этого придется уничтожить всех восьмерых одновременно. Да и после уничтожения главной ветви вулканы никуда не денутся, их все равно надо будет кому-то сдерживать. А хватит ли сил у боковой ветви — еще вопрос. В тот раз все закончилось двойным извержением, цунами и одним ушедшим под воду островом. Повезло, в центральной ветви выжило трое. Они смогли остановить извержение, а потом восстановили ветвь.

Пять вулканов рядом — как связка гранат. Рванула одна — рванули остальные, если вовремя не остановить. Как вообще до прихода сероволосых выживали «шоколадные зайцы», Юля не бралась даже представить. С этой точки зрения — им повезло, а то, что попали в услужение — плата за безопасность.

— Сложно, — вздохнула Юля, пытаясь уложить в голове паззл из вулканов, принцев и короля.

— Не пытайся сходу понять то, что мы выстраивали четыреста двадцать лет, — снисходительно улыбнулся Третий, — лучше ответьте, какую награду желаете получить.

— Награду? — удивилась Юля. Поворот был неожидан. От камеры до ордена или что там полагается местным героям.

— Вы не прошли мимо чужого ребенка, приютили, помогли вернуть домой. Столь милосердный поступок нуждается в награде.

— «Никогда ничего не просите, особенно у тех, кто сильнее вас», — процитировала Юля свой любимый роман «Мастер и Маргарита», — а если серьезно: ваши деньги у нас ничего не стоят. Сомневаюсь, что я смогу продать без вопросов свириллум. В камнях я сама ничего не понимаю. Все остальное работает при помощи магии, которой в нашем мире нет. Простите, принц Харт, но я заберу самое ценное, что вы сможете дать — воспоминания.

Его высочество тяжело вздохнул, посмотрел сурово, словно Юля отвергла предложение руки и сердца.

— Вы твердо намерены вернуться? — осведомился прокурорским тоном. Юля взглянула удивленно. С чего такие сложности? Обвинения с нее сняты, от награды она отказалась, а Совенок…

— Я была бы счастлива, если бы Аль время от времени смог навещать меня, — ответила твердо, — но остаться — нет. В моем мире есть обязательства, которые вынуждают меня вернуться.

— Я услышал вас, Ю-лия, — недовольно дернул уголком рта его высочество, — и нам пора. Скоро начнется прием.

Развернулся, двинулся в сторону парадного зала, ухитряясь даже спиной выражать неодобрение. Девушка пожала плечами — и чего разозлился? Совенка безумно жаль, но она — чужой человек, вдобавок, из другого мира. Неужели нельзя найти кого-то из своих? Тем более для Столпа, будущей опоры… Она решительно не понимала местных. Рассказывают красиво, а на деле… Ненавистный наставник, который фактически загубил воспитание принца. Довел до побега. Нелогично все, еще эти странные намеки на возможность остаться. В каком статусе? Наставницы? Няни? Восьмой жены? — содрогнулась Юля.

Третьего догнала у дверей. Оказалось, начало приема уже объявили, и последние представители высшего общества неспешно втягивались в арочный проем. С шепотками и настороженными взглядами их пропустили вперед, и вдвоем с Хартом Юля вошла в столовую, больше напоминающую богато украшенный ресторан-амфитеатр. Три желоба, заполненные стекающей вниз водой, делили зал на сектора, в центре подсвеченный огнями мерцал небольшой бассейн, с островом посередине. Над желобами ажурными силуэтами возвышались мостики, щедро декорированные живыми цветами. Столы располагались на ярусах, между которыми пролегали для удобства узкие проходы-пандусы. В свою очередь ярусы полукругом спускались к центру, где находился длинный вытянутый стол — для избранных. Там, лицом к менее родовитым, и восседали самые сливки общества.

К ужасу Юли, его высочество повел ее именно к центральному столу. Пройти под сотней прицелов-взглядов, перебраться по мостику на островок и не упасть в воду было непросто, но она справилась. Перевела дух, убедилась, что приклеенная к губам улыбка не слетела, а Третий уже вел ее к пустому месту между Совенком и — какого черта — Фильяргом. Вот кого сейчас Юля хотела видеть меньше всего. При одном только взгляде на Четвертого правое ухо томительно заныло, а в животе встрепенулись бабочки.

Этот мужчина вызывал странное, противоречивое чувство. Она помнила клинок, разрезающий горло. Жесткий допрос и безжалостные глаза. Но тело реагировало на близость, как мороженое на солнце. Мозги ненавидели, а сердце трепетало. Маньячка, — вынесла себе диагноз Юля. Дожила до двадцати шести, а мозгов, как у пятнадцатилетней. Фанатеть от того, кто ее убил… Не пациент, а находка для психиатра. Неужели она из тех, кто вечная жертва и любит страдать? Нет и еще раз нет. Завтра домой, а варвар пусть остается в прошлом, как и ее ненормальная тяга к этому опасному мужчине.

— Ты где была?

— Вы не надели мой подарок? Не понравилось?

Прозвучало с двух сторон, стоило ей занять место в президиуме, то есть за столом. Третий отправился председательствовать, сев между Седьмой матерью и еще одним незнакомым Юле юношей.

— Мне показали картины и рассказали вашу историю, — тихо ответила Совенку Юля.

— Простите, я не могу принять столь дорогой подарок, — это уже Четвертому. «Зайчик-каннибал» действительно пыталась всучить ей диадему, но Юля отказалась — не привыкла носить подобное. А если потеряет? Чем расплачиваться станет? Теперь оказывается, это был подарок. Но его высочество сам виноват — надо было вручать лично, а не оставлять на столике.

— Учту на будущее, — нейтрально-вежливо ответил Фильярг. И Юля задумалась… С чего такая щедрость? Совесть проснулась? Стыдно стало? Нет, только ребенок может поверить в подобное. Ему что-то от нее надо… Спросить напрямую? И выслушать про «наглость с налетом грубости»? Долбанный этикет. Не знаешь уже дышать или нет, чтобы не оплошать.

Как хорошо, что Седьмая мать их накормила. Юля с благодарностью покосилась в ее сторону. Вкушать под прицелами взглядов местного общества — только несварение зарабатывать, вдобавок новое лицо в президиуме привлекало к себе повышенный интерес.

Третий выступил — усиленный магией голос разнесся по всему залу — с краткой речью, суть которой сводилась к тому, что досадный инцидент полностью исчерпан, виновные найдены и наказаны, а эсхарат сегодня рад сообщить…

— Прошу поприветствовать, — и его высочество жестом указал на Юлю, — ассара Шестого столпа Асмаса Юлия Никольская.

Юля встала, поклонилась, чувствуя себя по-идиотски. Вдвойне по-идиотски, так как общество дружно шурша платьями и отодвигая стулья, скопировало ее поклон.

На Земле прозвучали бы аплодисменты, здесь битьем ладоней не баловались. Раскланялись и заняли свои места.

И что это было? — спросила у себя Юля. Дань вежливости? Признание ее заслуг? Или что-то большее, чем просто знакомство: «Знакомьтесь, Алиса, это Пудинг. Пудинг, это Алиса».

Бросила взгляд по сторонам. Официальная часть закончилась. Публика приступила к еде и застольной беседе. Мыслевик работал на полную загрузку, вылавливая слова соседей и мешая их в колоде. Выходило неописуемое «Цены снова… опять шторм… вот такую поймал… холодно сегодня… слышали… такая хорошенькая». Юля потерла висок, искренне желая всем заткнуться.

— Здорово, правда? — восторженно спросил Совенок, щедро накладывая себе чего-то зеленого. — У меня теперь ассара. Поеду в академию — обзавидуются все.

— Альгар, — одернул его Четвертый, — принцу не пристало прятаться за спиной ассары. Тебе нужно всего достигать самому, — и тут же заботливо поинтересовался: — Вы почему ничего не едите, Ю-лия?