— Ты так смотришь, девочка, что у меня возникает вполне определённое желание почувствовать твой божественный ротик там, куда устремлены твои глазки, — она вскинула на него удивлённый взгляд. Неужели? От одной мысли о таких ласках её щёки вспыхнули жарким румянцем. — Тебе ведь нравится эта мысль, Рисса? О да, я вижу, что нравится. Мы к этому ещё обязательно вернёмся. А сейчас у меня больше не осталось терпения, малыш.

И он шагнул к ней, чтобы стянуть платье, оставив лишь в золотистых чулках и тонких кружевных трусиках. Впрочем, последние слетели с неё в мгновенье ока. Снова поцеловал пылающие губы, большие ладони накрыли грудь, сжимая и лаская, заставляя стонать и выгибаться навстречу его рукам. А в следующее мгновение он развернул её спиной к себе и подтолкнул к одному из кресел, прижался сзади, понукая опереться животом на высокую спинку. Пальцы сжали соски, потягивая и выкручивая, а бедра снова толкнулись, скользя членом между её ягодиц. Девушка всхлипнула, выгибаясь и подставляя попку, чтобы тут же почувствовать как её приподнимают, заставляя перегнуться через эту самую спинку, а мужские ладони уже скользят по бёдрам, разводя ноги, открывая её для всего, что он хотел ей дать.

— Готова, малышка? Сегодня я буду любить тебя очень долго.

— О да! — захныкала она, сжигаемая в чувственном пламени желания.

— Люблю тебя, — хрипло рыкнул он и резко вошёл в податливое и уже готовое для него тело, сминая пальцами мягкие бёдра. Потом скользнул ладонями обратно к груди и накрыл собой тонкую гибкую спину, чтобы прижаться жадным поцелуем к изогнутой шее и начать жёстко вколачиваться в её сладкую глубину.

— Люблю тебя-а-а! — простонала она, срываясь на крик, трепеща и выгибаясь под его телом, отдавая себя в полную его власть, сгорая снова и снова, чтобы возрождаться и снова пылать лишь для него. Навсегда.

(Наш мир, наше время)

— Антоха, привет. Как дела? Когда секция начнёт работать? Я сеструху бы привел, — молодой парень в рваных джинсах и обтягивающей футболке, выгодно подчёркивающей поджарое тело, догнал стремительно шагающего будущего тренера по муай тай и дружески хлопнул по плечу, заставив того остановиться и удивлённо оглянуться.

— О, Илюха, привет, — из-под капюшона серой толстовки показались светло-зелёные глаза, довольно необычного оттенка. В тонком носу висело серебряное колечко пирсинга. — Извини, что ты спрашивал? — руки потянулись к ушам, чтобы вытащить из них силиконовые пуговки наушников.

— Я спрашивал, как дела? И когда секция откроется? — парень не переставал улыбаться, рассматривая собеседника.

— Тебя какая конкретно интересует? Самооборона или тайский бокс?

— Да я для сестры спрашиваю. А что посоветуешь?

— Ей, кажется одиннадцать?

— Точно. Всё то ты помнишь, Антоха. Так что?

— Давай пускай сначала на самооборону придёт, а потом увидим, — зелёный глаз прищурился — И не называй меня Антохой, сколько просить?

— Да ладно тебе! Привыкли уже все, чего дёргаешься? А ты куда сейчас, домой?

— Нет. Надо ещё в ДК забежать. Насчёт зала утрясти наконец-то.

— О, это дело! Слушай, а давай может соберёмся как-нибудь компанией. Я наших всех позову. — Илья, явно, никуда не спешил.

— Я бы с радостью, но не знаю смогу ли. Дел по горло. Извини, мне бежать надо. Опаздываю.

— Ладно, беги тогда, Тони.

— Вот. А то Антоха, Антоха, — пухлые губы мастера спорта изогнулись в насмешливой улыбке. — До встречи, Илья. Насчёт сестры созвонимся.

Когда тот ушёл, Антонина Кошарина, которую многие из её друзей и знакомых звали Кошкой, обратно втыкнула наушники и продолжила свой путь.