– Да, черт возьми, правда! – вскричал Лефор, неожиданно меняясь в лице. – Ах, дьявол, я и забыл! Да, король меня услышит! Тем хуже для галер!.. Я скажу ему все, что думаю и что мучает меня с тех пор, как я покинул Сен-Пьер, Мерри Рулза, Виллера и прочих!..

– Погодите! – остановил его Сен-Нектер. – Погодите, какого черта! Ну что вы за человек!

– Довольно я ждал! Король меня услышит, будьте уверены! Как я вижу, оба уха у него на месте; и хотя в нёбе у него дырка, клянусь, он услышит все, что я скажу!

– Черт вас подери совсем! Советую вам подождать, капитан: вон кардинал… Кланяется королю… Видите?

Лефор вытянул шею и узнал его высокопреосвященство: кардинал улыбался, пряча руки в широкие ярко-красные рукава. Его голову по-прежнему прикрывала шапочка; он шел навстречу королю, словно к своему взрослому сыну.

Его величество обратился к нему с сыновней улыбкой. Мазарини склонился к его уху и произнес несколько слов, после чего король улыбнулся еще шире. Улыбка из вежливо-сыновней превратилась в веселую и радостную.

Людовик XIV кивнул, будто принимая предложение, и двинулся дальше.

Он поравнялся с флибустьером, и капитан Сен-Нектер подтолкнул капитана Лефора ему навстречу. Великан не мог больше сопротивляться. Его величество остановился и благосклонно на него посмотрел.

Ив стал, размахивая шляпой, выписывать в воздухе замысловатые фигуры, а затем низко поклонился, зажав шляпу в руке и подметая плюмажем паркет.

– Что вам? – спросил король.

– Сир! – отозвался Лефор. – Перед вами смиренный слуга королевства и его повелителя. Он проделал более тысячи лье, чтобы поклониться вашему величеству.

– У вас прошение?

– Да, государь, прошение.

– Ваше имя?

– Капитан Ив-Гийом Лесеркей, или Гроб, по прозвищу «Силач».

– Лесеркей? – с сомнением переспросил король. – Гроб?

Он обернулся к брату, призывая его в свидетели несообразности такого имени.

– Так точно, государь, Лесеркей, – повторил Лефор. – Напрасно вы, ваше величество, улыбаетесь. На островах, откуда я прибыл, одно это имя наводит ужас. Позволю даже заметить вашему величеству, что только предатели своей страны боятся этого имени, предвкушая то, что их ждет, когда появится Ив Лефор… Государь! Никто никогда не посмел упомянуть в присутствии вашего покорного слуги имя Господа и вашего величества с двусмысленной ухмылкой, иначе наглец в ту же минуту последовал бы за борт моего судна – на корм акулам, и…

Ив почувствовал, что его тянут назад. Он обернулся и удивился так, словно увидел самого генерала Дюпарке или командора де Пуэнси.

– Я о вас слышал, – молвил между тем король. – Мне в самом деле говорили, что вы отъявленный бретер.

– На службе у Господа и вашего величества, сир, как выгравировано на клинке моей шпаги. А эта шпага, государь, всегда будет сражаться за правое дело с врагами королевства!

Людовик XIV улыбнулся.

– Отлично сказано, – ласково похвалил он. – Сразу видно, что эти слова идут из самого сердца.

Король обернулся:

– Видите, ваше высочество? Вот такую героическую простоту я и люблю. Это позволяет мне верить в то, что наша страна – первая на земном шаре. С такими людьми, вышедшими из низов и готовыми отдать свою жизнь за нашу жизнь или честь, Франция призвана стать величайшей из стран!

Лефор снова напустил на себя надменный вид, словно находился на палубе своего судна, а вдали показался английский корабль; Ив по-прежнему стоял на пути у его величества, не обращая внимания на Сен-Нектера, подававшего ему знаки.

– Капитан, чего вы желаете? – спросил государь.

– Сир! Я оставил позади более тысячи лье ради того, чтобы сообщить вам: вот-вот будет допущена чудовищная ошибка. Мой прославленный командор, генерал Дюпарке, умер, освободив кресло генерал-губернатора Мартиники. Я явился к вам, отстаивая справедливость и права вдовы генерала Дюпарке.

– Я знаком с этим делом, – сухо проговорил король. – И не хочу больше возвращаться к этому вопросу. Чего вы просите для себя?

– Ничего, государь. У вашего слуги было всегда лишь одно желание: защищать честь своего государя и свою родину на всех морях и землях. Ваш слуга просит одного: иметь возможность продолжать в том же духе.

– Ну что ж, продолжайте, капитан!

Король сделал шаг вперед. Но Лефор не шелохнулся. Его лицо стало таким же ярко-красным, как мантия кардинала, мелькавшая в нескольких шагах позади короля. Его высокопреосвященство веселился от души.

– Сир! – продолжал Лефор. – Помешать человеку, готовому прыгнуть в огонь, – дело похвальное, как похвально помешать любому действию, направленному против интересов королевства.

– Разумеется! Капитан, действуйте же в интересах королевства… И не докучайте мне, не то я вас разжалую!

Лефор поклонился:

– Сир! Мне придется служить интересам королевства наперекор всем.

Он наконец отступил, пропуская короля вперед. Но тот, будто что-то припомнив, обернулся к флибустьеру:

– Капитан, зайдите к моему секретарю. Ему необходимо кое-что вам сообщить…

– Признайтесь, капитан, – сказал Сен-Нектер, когда ему удалось притянуть к себе распоясавшегося великана, – вы сделали все возможное, чтобы вызвать неудовольствие короля! Никто никогда не говорил с ним до вас в подобном тоне. Никто! А вы еще преградили ему путь! Это в высшей степени невежливо! Он сочтет вас наглецом!

– Да мне-то что за дело! – бросил Ив, еще кипя от гнева и раздражения. – Его величество рекомендовал мне действовать по своему разумению на благо королевства? Ну так вы увидите, что я сделаю! Прямо отсюда пойду и, как обещал, проткну шевалье де Виллера этой прекрасной шпагой. Негодяи! Разбойники! Да! Этот двор кишит нечестивцами, думающими только о себе. Кроме своей ничтожной выгоды, ничего не видят! Прошение королю? Прошение королю? Только это и слышится со всех сторон!..

Мушкетеру стоило немалого труда сдерживать своего спутника. Он спрашивал себя, что за демон вселился в Лефора. Приятели оставили большую галерею и вышли в сад.

В эту минуту Сен-Нектеру пришла в голову прекрасная мысль:

– Помните, что вам сказал его величество?

– Да, и я знаю, что мне теперь остается делать! – бросил Лефор в ответ.

– Вы, кажется, не поняли моего вопроса. Его величество приказал вам зайти к его секретарю. Давайте же вернемся к Жану-Батисту Ламберу.

Ив пожал плечами:

– Зачем?

– Я же вам объяснял, когда мы выходили от Ламбера. Не прошли мы тогда и сотни шагов, как его величество знал о вашем отказе. Могу поспорить: Ламбер сделает вам новое предложение.

– Нет, нет, – упрямо качнул головой Лефор. – Если я отказался от чина полковника, то не для того, чтобы согласиться на что-то другое, поверьте. Честно говоря, полковничьи погоны – предел моих мечтаний, не считая чина адмирала. Но зачем об этом мечтать, если я прибыл с Антильских островов в Париж с одной целью: ради госпожи Дюпарке и чтобы сообщить, как майор Мерри Рулз наплевательски относится к королевским указам. И только!

– Идемте, идемте, – только и промолвил в ответ Сен-Нектер.

Они снова двинулись по галереям и очутились в просторной приемной, куда выходил кабинет секретаря.

Сен-Нектер махнул дворецкому и крикнул:

– Доложите господину Жану-Батисту Ламберу, что капитан Лефор, явившийся по приказанию короля, просит его принять!

Дворецкий молча поклонился и вышел. Почти тотчас вернувшись, он доложил, что господин Ламбер приглашает их войти.

Лефор первым шагнул в распахнутые двери.

– Счастлив снова видеть вас, капитан! – вскричал Ламбер. – Садитесь, пожалуйста, и вы тоже, капитан Сен-Нектер.

Лефор и его друг подчинились. Ив дал себе слово, что не произнесет ни звука, и закусил губы, что делало его похожим на обидевшегося ребенка. Он действительно напоминал мальчишку, избалованного и потому строптивого.

Жан-Батист Ламбер сел за стол, с заметным удовольствием потирая руки. Локтями он, сам того не замечая, мял разложенные на столе бумаги. Затем поднял голову, внимательно посмотрел на внушительную фигуру флибустьера и сказал: