— Что она говорила вам?

— В основном жаловалась на жизнь, как земную, так и загробную. И предположила, что мы с вами живем во грехе. Правда, я ее разуверила.

— Да уж, и не во грехе, и вообще не живем… Может быть, мы что-то упускаем? Я тут, помнится, предлагал вам на днях…

— Я помню, — кивнула она. — Но мои обстоятельства не изменились. А вы почему не ушли? Я же просила.

— Вы думаете, я могу уйти и оставить вас один на один неизвестно с чем, к тому же потенциально опасным?

— А вы могли мне помочь? — удивилась она.

Максимилиан тем временем выбрался из-за кадки, подошел к Элоизе и распушил хвост. Но Элоиза не отводила взгляда от Марни.

— Конечно. Вы же сами сказали — крепким словом и холодным железом. И тем и другим я, смею заметить, владею неплохо, — улыбнулся он в ответ. — Пойдемте отсюда?

— Да, пойдемте. Отправляйте всех спать, да и сами тоже отправляйтесь, сегодня эта дама к нам не вернется. А завтра я поговорю с теми, кто сможет нам помочь.

Он с видимой неохотой опустил руки, и они отправились по своим апартаментам — спать. Максимилиан доплелся за ними до выхода, но наружу не пошел.

* 24 *

Утром Элоиза первым делом по приходу на работу позвонила настоятельнице монастыря Санта-Магдалена ди Маре, а также своей дальней родственнице Доменике Винченти, и попросилась приехать после обеда и поговорить о тайном и важном. Разрешение было получено, и Элоиза собралась сходить к его высокопреосвященству и отпроситься на вторую половину дня. Звонок из кардинальской приемной с просьбой зайти в самое ближайшее время застал ее как раз по дороге.

В приемной, кроме отца Варфоломея, обнаружился Марни. Элоиза все поняла.

— Шарль увидел, во что превратили зимний сад?

— Вроде того, ага, — кивнул Марни. — Кстати, с добрым утром. Вам удалось поспать?

— Вполне. Как там Марко?

— Спит в келье, его караулит пара монахов, — отец Варфоломей дописал что-то в файле, закрыл ноутбук и поднялся из-за стола. — Что, идемте на растерзание? — и подмигнул Элоизе.

— Нас ждут всех?

— Да, Шарлю доложили, что в ночном приключении помимо службы безопасности принимали участие мы с вами, — усмехнулся отец Варфоломей и открыл дверь в кабинет.

Все вошли, поздоровались с кардиналом и сели.

— Итак, дамы и господа, я очень хочу знать, что происходит ночью в моем доме, — на лице кардинала был живейший интерес.

Мужчины переглянулись. Элоиза уже хотела было начать рассказ, но Марни опередил ее.

— Шарль, в вашем доме ночью бродит привидение и изводит моего сотрудника Марко Массари. К счастью, госпожа де Шатийон смогла отвлечь это привидение и придумала, как спасти Марко. Мы вывели Марко и поместили его в освященных стенах, куда привидение за ним не пойдет. Вот, собственно, и все.

Кардинал осенил себя крестным знамением и глянул на отца Варфоломея.

— Это правда?

— Абсолютная. Я видел эту неупокоенную душу так же ясно, как сейчас вижу вас.

— И что дальше? Неупокоенная душа будет являться сюда снова и снова?

— Скорее всего да, она обладает упорством и чувствует родную кровь, — сказала Элоиза. — Она решила извести всю кровную родню, и ей это почти удалось. Я правильно понимаю, что Марко — последний?

— Да, госпожа де Шатийон, Марко — последний, — ответил Марни. — И я хочу его спасти.

— У вас уже есть идеи на этот счет?

— Да, ваше высокопреосвященство, — взяла инициативу в свои руки Элоиза. — Я как раз шла к вам по этому поводу, когда мне позвонил отец Варфоломей. Я хотела отпроситься у вас на вторую половину дня и съездить в монастырь Санта-Магдалена ди Маре, переговорить с тамошней настоятельницей. Она может подсказать решение нашей проблемы.

— Припоминаю, я что-то слышал об этой даме. Она, кроме того что настоятельница, ректор очень успешной школы для девочек, так?

— Совершенно верно, ваше преосвященство. Я сама в свое время окончила эту школу.

— Конечно же, поезжайте. Вы съездите сами или лучше, чтобы вас кто-то сопроводил?

— Моих сопровождающих не пустят внутрь, вы же понимаете. Если только они хотят полдня сидеть в приемной обители или в машине… но я думаю, у всех найдутся более интересные дела.

* 25 *

После обеда Элоиза поехала в Санта-Магдалена. «На воротах», то есть в привратницкой, сидела какая-то новая послушница, не знавшая ее в лицо, и попыталась ее не пропустить.

— Но я вас не знаю, госпожа, — глаза были большие-большие, женщине было страшновато возражать неизвестно кому, но она честно исполняла данную ей инструкцию.

— Клаудия, эта дама, если захочет, может отпереть замок, не касаясь его, а потом распылить тебя на молекулы и сказать, что так и было, — заявила вошедшая в привратницкую девочка-подросток.

— Анна, вообще-то меня можно было и предупредить! — возмутилась дежурная.

— Да ладно, зато вышло забавно, я от души посмеялась, — подмигнула Элоизе племянница, дочь Линни Анна. — Давай открывай, Прима ее ждет, и отправила меня встречать.

Клаудия отперла тяжелый засов, открыла двери, и Элоиза смогла заехать во двор монастыря.

— Но мне нужно как-то вас записать в книгу посетителей! — не сдавалась она.

— Элоиза де Шатийон. Давайте-ка, я сама лучше запишу, — Элоиза на самом деле написала.

— Ой, ну можно подумать, здесь не знают, что ты на самом деле должна была туда написать, — сделала гримаску Анна.

— Хватит уже воздух сотрясать, как считаю нужным — так и называюсь, ясно? Веди меня к Доменике, раз должна. По дороге можешь рассказать, как у тебя дела.

— Да надоело все. Я умру во цвете лет и не доживу до переводных экзаменов. И все преподаватели как с ума сошли — требуют и требуют! Ну вот скажи, где я до понедельника найду какую-нибудь малоизвестную картину для описания, которую не найти в интернете?

— А где ты должна ее искать? — удивилась Элоиза.

В её время указания по выполнению домашних заданий были предельно точными.

— А не знаю вообще. Наверное, в альбомах по искусству. Но их в библиотеке столько, что мне не осилить до следующего месяца. И в них все время кто-то роется, задали-то не только мне!

— Если хочешь, и если Доменика разрешит, можно поискать что-нибудь у нас. Наверное, в коллекции его высокопреосвященства д’Эпиналя есть что-нибудь эксклюзивное.

— То есть ты приглашаешь меня в гости? — Анна уставилась на Элоизу, как на те новые ворота. — Ой, хочу! Я посмотрю, как ты там живешь, и всем расскажу, а то все беспокоятся.

Под «всеми», естественно, понимался обширный клан Элоизиных родственников по линии матери.

— Повторяю для непонятливых — если Доменика разрешит.

— Доменика никогда никому ничего не разрешает, будто ты ее не знаешь!

— Но я как минимум с ней поговорю.

— Спасибо! Ура! Стоп, но ты же не ради меня приехала?

— Ты совершенно права, у меня есть кое-какие свои дела, мне нужна консультация Примы по тонкому вопросу, — усмехнулась Элоиза.

— О! По тонкому — это про То-Чего-На-Самом-Деле-Не-Бывает?

Таким образом, да еще с характерной интонацией, родственники обычно называли все то, что не вписывалось в рамки рационального мироустройства, но являлось заметной частью их жизни. Элоиза от души рассмеялась — от юной Анны она этой формулировки раньше не слышала.

— Вроде того. А ты от кого это выражение подцепила?

— А, вот что тебя удивило! От Терции, она у нас ведет анатомию в этом семестре, а в следующем будет вести введение в медицину.

Терцией в просторечии называлась внучка Доменики-настоятельницы и дочка Доменики-врача, тоже врач и тоже Доменика.

— И как успехи у Терции? Латынь пригодилась?

— Еще как! — глаза Анны засверкали.

Тем временем они пришли в приемную Доменики Примы.

— Ладно, я побежала. Расскажи потом, чем кончится ваш разговор про меня, хорошо?

— Хорошо.