— Молитва Тиморы, — сказал ученик. — Фитили свечей могут падать друг на друга или мимо. Тимора направляет их, чтобы показать, будет ли сопутствовать удача тому, за что мы молимся.

— Чем больше свечей загорится, тем счастливее дело?

— Не совсем. Тимора учит нас, что зачастую несчастье, лишь удача, которая зашла слишком далеко. В самом лучшем случае огонь остановится на четвертой свече. Но дальше… — пока он говорил это, четвертая свеча упала на пятую, которая затем перенесла огонь на шестую, а та, в свою очередь, поделилась пламенем с седьмой — удача превращается в неудачу. Ох, это очень не хорошо. Я должен молиться за нашу сестру. Подожди возвращения жреца Аридрена у алтаря.

Ученик толкнул дверь позади алтаря. Мне показалось, что сквозь темную щель я увидел проблеск красной кожи.

Я вскочил, несясь так быстро, как позволяла моя онемевшая нога. Я направлялся на Морскую Фею.

Я знал, кого хотел привести жрец. И мне не хотелось быть в храме, когда из дверей выйдет Эсбил.

Шторм не стихал еще тринадцать дней, в течение которых меня можно было найти только в трюме. Я провел большую часть времени, играя со Счастливчиком и Тоннидом в карточную игру, которая назвалась Три Дракона. Несмотря на свой не слишком скорый ум, Тоннид оказался неплохим игроком. Мы заключали пари не на деньги, а на обязанности и работу, и, к тому времени, когда шторм, наконец, стих, и выглянуло солнце, мне перешла большая часть работы Тоннида. Мытье трюма, уборка камбуза после еды, помощь в готовке и все неприятные задачи, от которых моряк хотел избавиться до Глубоководья.

Путь будет долгим. Но, по крайней мере, мы больше не будем стоять на месте. Любое время, не занятое делом, я тратил на размышления об Эсбиле, жреце Аридрене, который, как я был уверен, служил демону, камне и неопределенности вокруг него. Иногда мои мысли скользили назад и я думал о Перро, Элвиссе, Джейд и Элбис. Всех, кто попытался защитить меня, пострадав за это.

Попутный ветер мог принести нас в Глубоководье за десять дней. Но на четвертый день после выхода из Врат Бальдура, подул резкий северный ветер, который попытался вернуть нас назад.

Эта перемена увеличила время нашего пути больше, чем в два раза. В течение дня нам пришлось лавировать, что сильно замедляло корабль. В ночное время мы не могли плыть, опасаясь столкновения с айсбергами, плывущими из Моря Плавающих Льдов, лежавшего далеко на севере.

Я надеялся, что ветер переменится, но более опытные моряки знали, что это невозможно. После того, как ветер повернул, он не переменится до самой весны. Мы должны были прорваться через него, чтобы достичь Глубоководья.

Чем севернее мы уплывали, тем медленнее становился наш ход. На одиннадцатый день наши опасения на счет айсбергов подтвердились. И хотя гора льда предстала перед нами при свете дня, нам пришлось уйти с курса, чтобы избежать смертоносного куска замерзшей воды.

С того вечера мы надежно сворачивали паруса, убирая их на ночь, также бросая якорь и зажигая маяк на носу. Каждую ночь маленькая лодочка с двумя мужчинами на борту спускалась на воду. Им было поручено бодрствовать, наблюдая за опасным льдом.

Один раз эта обязанность легла и на мои плечи, и это стало одной из самых жутких ночей в моей жизни. Температура вокруг была намного ниже, чем я ожидал от поздней осени. Даже волшебный плащ Перро не до конца защищал меня от ветра. К тому времени, когда рассвет окрасил горизонт и мы двинулись назад на Морскую Фею, мои зубы стучали так сильно, что мне казалось — челюсть вот-вот упрыгает с лица.

Но в ту ночь случилось что-то еще. Что-то, давшее мне надежду. Ибо, несмотря на ужасных холод, моя левая рука крепко держала весло. Там, замерзая на этой маленькой лодке, я понял, что чем холоднее становится, чем ближе мы подплываем к Глубоководью, тем меньше становится онемение и боль. С того дня мое состояние не ухудшалось, хотя и лучше я себя не чувствовал. Я не знал, что это значит, но после той ночи мои кошмары прекратились и я уже не надеялся навсегда остаться на борту Морской Феи. Я не мог дождаться, когда доберусь до Башни Сумерек, где Малчор Харпелл мог ответить на мои вопросы, и я смог бы начать все с начала.

В последние дни нашего плавания, когда корабль огибал последний мыс перед Глубоководьем, капитан взял штурвал на себя. И я понял, почему. Гавань была скована льдинами, больших и малых. Пространства между ними едва хватало, чтобы провести корабль. Капитан мастерски рулил Морской Феей, а Вульфгар с нечеловеческой силой подтягивал направляющие тросы. Мастерство капитана и сила варвара работали так слажено, что мне показалось, словно я наблюдаю за танцем. Словно вальсируя, Морская Фея грациозно продвигалась через заполненную льдинами гавань. По бокам судна скользил лед.

Когда мы, наконец, прибыли к причалу, ошеломленное лицо начальника порта, который присматривал за демонтажем последнего оборудования, чтобы убрать то на зиму, стало зрелищем, на которое стоило посмотреть.

Вскоре они расчистили причал и приготовили канаты, встречая нас аплодисментами.

Капитан Дюдермонт подошел к перилам.

— Начальник, мы можем сойти на берег? — крикнул он вниз.

— Конечно, добро пожаловать, капитан Дюдермонт! — ответил человек под новый шквал аплодисментов. — Мы надеялись, что вы успеете добраться сюда прежде, чем зима перекроет путь.

— Вы надеялись? — повторил Дюдермонт.

— О, да. Вас вызывают в совет Лордов, добрый капитан. Мне кажется, у них есть для вас предложение. Совет состоится этим же вечером.

Дюдермонт быстро отдал приказы, и отлично обученный экипаж бросился выполнять их. Одни стали поднимать из трюма товары, а другие — носить продукты питания и предметы первой необходимости. Паруса были свернуты, а главный из них оказался снят и аккуратно сложен. Все, что свободно лежало на палубе, было разложено по местам. Раньше я никогда не был свидетелем подобной возни, но мог предположить её назначение — Морская Фея готовилась провести зиму в порту.

Словно желая подчеркнуть мои мысли, с неба повалил снег. Большие мокрые хлопья кружились и танцевали в порывах морского ветра, прежде чем коснуться земли, превращаясь в водяные пятнышки. Я сомневался, что снег пролежит долго, и даже не надеялся, что в городе сохраняться хоть какие-то следы снегопада. Но это стало сигналом.

Наступила зима.

Это значило, что Дзирт и его друзья желали покинуть город, чтобы отправиться в путь. Вместе со мной.

У меня почти не было вещей — только небольшой мешок, который я хранил рядом со своей койкой — так что вместо того, чтобы потратить время на сборы, я встал у перил, наблюдая за тем, как Глубоководье укутывает снегом. Я следил за портовыми рабочими, занятыми своими делами, и за девушкой с короткими светлыми волосами, которая прошла мимо нас.

Мой взгляд резко остановился, и я уставился на неё. Несмотря на срезанные волосы, я сразу же узнал девушку. Я до сих пор видел её во сне. Я даже не смел себе представить, что девушка все еще жива. С тех пор, как она пропала в трюме пиратского корабля, её судьба была для меня неизвестна.

— Эй, Мэймун, тебе не давали спускаться на берег, — сказал Тоннид, вставая на моем пути.

— Давали, Олово, — сказал я. — Капитан просто позволил мне уйти.

— Но его даже нет на корабле.

— Он оставил мне записку.

Тоннид несколько раз моргнул, глядя на меня сверху вниз, словно отыскивая ответы. Наконец, он кивнул и отошел в сторону.

Я чувствовал себя мерзко от того, что был вынужден обмануть его. До тех пор, пока не вспомнил, сколько раз за всю нашу поездку вычистил за него трюмы. Я решил, что теперь мы квиты.

Но сейчас у меня были более неотложные дела. Джоэн почти скрылась от меня. Маленький рост девочки делал почти невозможным разглядеть её в толпе. Но я твердо решил не терять её. Я помчался следом, так быстро, как бежал через пустыню Калим.