Достаточно было спросить про коробок, как те лишь покачали головой. Таких спичек у них не было, да и в принципе они их не раздавали. Для проформы Кондрат спросил про девушку, но и её они не видели.

Следующим заведением была закусочная. Она уже была больше по душе Кондрату. Обычное, не вычурное, но в то же время со своей спокойной атмосферой домашнего уюта. Однако и здесь Кондрат встретил лишь покачивание головой. Подобным они не занимались, как и не видели ни разу описанную девушку.

На всякий случай Кондрат заглянул и в магазин одежды, но там было предсказуемо. Ответ был отрицательным.

Выйдя на улицу, Кондрат задумчиво пробежался взглядом по улице. Город жил своей жизнью, шумел, гремел, заходился рокотом голосов своих жителей. Он буквально расцветал в лучах весеннего солнца, набирался красок и сил. Очень скоро он будет пестрить разноцветными платьями и одеждами жителей города.

А ведь в таких городах постоянно кто-то пропадает. Никто не заметит, как исчез один-единственный человек, что давало очень широкие возможности для какого-нибудь маньяка, чьи преступления скроются в большом количестве похожих. И на фоне большого города даже десяток пропавших девушек за неделю потеряются среди всего остального.

Надежда оставалась лишь на родных, которые хватятся за пропавшего человека. И иногда они даже не подозревали, что им может открыться.

Кондрат вновь взглянул на коробок. Тот явно был сделан на заказ для какого-то заведения. И раз оно не засветилось среди обычных, значит, было более узкоспециализированным, о которых обычно вслух не говорят в приличном обществе.

Кондрат отправился в сторону злачных улочек, которые все пытались не замечать, но добраться туда решил на трамвае.

Было что-то необычное в этом, катиться по рельсам в вагончике, запряжённым лошадьми. Он поскрипывал, покачивался и подпрыгивал на стыках рельс. Внутри люди толпились, общались между собой, давая хорошие возможности карманникам. Через открытые для проветривания окна со сквозняком залетал свежий воздух, создавая своеобразную романтику такого способа передвижения.

Удивительно, но злачный район днём при солнце выглядел не так уж и пугающе. Да, чуть грязнее остального города, но ничем кардинально не отличающийся. Более просто одетые люди ходили по тротуарам, небольшие кучки детей бегали туда-сюда, иногда бросаясь под колёса телегам. О чём-то беседовали женщины, держа в руках по тазу с мокрым бельём. Оно же было развешено над улицами, словно праздничные флаги. От той грязи, что вытекала из всех щелей ночью, не было ни следа.

Значит, девушка всё же работала в этом районе. Только при свете дня искать что-либо было бесполезно. Почти все заведения за редкими исключениями были закрыты. Кинув на улицу задумчивый взгляд Кондрат пошёл домой.

На такую охоту лучше выходить ночью.

— Я могу тебе помочь, дорогой? Может ищешь чего-то… особенного?

Девушке не было и двадцати, но ей уже требовался макияж, чтобы скрыть на лице последствия такой жизни. Что ни говори, но это так или иначе отражается на внешности человека, хочет он этого или нет.

Она стояла среди таких же ночных бабочек, подпирая стену дома в свете единственного работающего фонарного столба в радиусе ста метров. Из них она была самой молодой.

Кондрат окинул её взглядом, после чего достал коробок спичек.

— Ты знаешь это заведение? — низким голосом произнёс он.

— М-м-м… — она задумчиво склонила голову, будто пытаясь вспомнить. Актриса из неё была такой себе. — Что-то не припоминаю, дорогой. Да и зачем тебе туда? Есть ведь места и получше, и подешевле. Например, я могу… погулять с тобой и за куда более маленькую цену.

Кондрат достал из кармана заготовленную серебряную монету, подняв её на уровне лица девушки. Её глаза хищно блеснули.

— А знаешь, я может и вспомню это место… адрес… какой там был адрес… — она протянула ладонь, и монета оказалась у неё в руках. — Точно! Вспомнила. Адрес не скажу, не знаю, но если ты пойдёшь дальше, прямо по улице, а потом свернёшь направо, то упрёшься в площадь с небольшим фонтаном, который не работает. Оттуда налево, и упрёшься в это заведение.

После этого она мило улыбнулась.

— Благодарю.

— Тебе спасибо, дорогой.

Может от Кондрата и было это странно слышать, но он относился к таким девушкам… с сожалением. Да, и с определённой долей омерзения тоже, но это не отменяло своего рода сочувствия, что им пришлось встать на такую тропинку или же родителям не хватило мозгов объяснить дочерям, чем не стоит заниматься. Жертвы постоянных избиений, изнасилований, иногда жестоких издевательств и убийств — кто-то говорил, что они сами заслужили, но Кондрат видел в них лишь жертв, которые по факту были беззащитны.

Девушка дала правильный адрес, и по итогу он упёрся в невзрачный дом, который ничем примечательным не отличался за исключением того, что в нём не горело ни единого окна. У его стены в переулке кто-то сношался, судя по звукам.

Кондрат нахмурился, понимая, что можно найти внутри, и начал его обходить, ища вход. С другой стороны, он нашёл такую же невзрачную дверь, как и сам дом, однако стоило войти, как обстановка заметно менялась.

Он попал в небольшой парадный холл, и почти с порога в нос ударил сладковатый травянистый запах курительных наркотиков. Здесь же перед ним встали двое крупных перекачанных головорезов, перегородив собой проход дальше.

— Сударь имеет билет? — прогудел один из них.

Кондрат ожидал грубости, но с удивлением услышал вежливые уважительные интонации в голосе. Заведение явно было настроено дружелюбно к посетителям.

— К сожалению, у меня нет билета. Я могу его приобрести?

— Конечно, сударь, — кивнул тот, протянув ладонь. — С вас одна нота.

Кондрат любил денежную дипломатию. С ней было просто, и каждый оставался доволен. Поэтому он вытащил монету и положил в ладонь мужчине. Тот кивнул, и второй протянул ему небольшой листок с коробком спичек.

— Не обижайте девушек, не грубите бармену, не деритесь с посетителями, — механически произнёс тот. — И желаем приятного вечера.

— Благодарю.

Они расступились, и Кондрат прошёл дальше. Он бросил взгляд на коробок, который был идентичен тому, что он нашёл в кармане девушки. Лили или работала здесь, или бывала, что давало надежду напасть на её след.

Зал представлял из себя концентрацию похоти и наркотиков. Насчёт того сладковатого дурманящего запаха Кондрат тоже оказался прав — многие, если не все, курили трубки, от которых поднимался белесоватый дымок. Скорее всего, опиум или что-то в этом духе.

Убивали себя как могли.

Людей хватало. Кто-то стоял у барной стойки, общаясь, кто-то в креслах и на диванах в обществе почти что полностью раздетых девушек, которые так и пытались, словно кошки, прижаться к клиенту. Некоторые стояли и наблюдали за сценой, на которой медленно под тягучую музыку танцевали девушки в чём мать родила.

Все были под таким кайфом, что не обращали внимания, что здесь же на креслах и диванах отдавались похоти некоторые посетители, выбрав девушку себе по вкусу. Атмосфера была сонной, душной и жаркой, какой-то приторно сладкой и тягучей. Вайрину бы точно здесь понравилось…

Кондрат дошёл лишь до середины, когда к нему подошла одна из голых девушек. Две тонких полоски ткани, которые едва-едва скрывали интимные части тела, одеждой он назвать не мог.

— Я могу помочь господину? — проворковала она. — А то вы так напряжены… так… сильны…

— Да, можешь, — Кондрат взглянул на неё, заставив удивлённо заморгать.

Когда остальные здесь чуть ли не растекались он возбуждения и умиротворения, в чём немалую роль играла температура, на этого мужчину это не действовало. Он был каким-то непоколебимым и сильным. Это даже… заводило, что случалось на работе с ней редко.

— Вы слишком зажаты, — сделала она шаг ему навстречу, положив руки на плечи и почти что прижавшись телом. — Вам надо расслабиться.