— Без обид, Вайрин, но… — Кондрат покачал головой, — я не ищу сейчас работы, так как у меня она сейчас есть.

— Да, знаю, но мало ли? Связи лишними не бывают. И вообще, это всё предлог, чтобы ты со мной сгонял, а не кис тут!

Кондрат внимательно взглянул на своего младшего товарища. Его так и подмывало не ходить вокруг да около, а спросить в лоб, почему он так боится ехать туда один. Это было видно невооружённым взглядом, было видно по тому, как тот неудачно закинул удочку про то, чтобы съездить к нему на родину. Да даже по лицу это было видно.

Но Кондрат уже насмотрелся на грязные семейные секреты за эти два месяца и не очень горел желанием пополнять эту библиотеку ещё одной. К тому же, как его старший товарищ, ему было не должно задавать подобные вопросы, а надо было просто взять и помочь.

Что Кондрат и сделал.

— Ладно, и когда мы едем?

А то ему ещё требовалось забрать медальон, к которому он пока не осмеливался приближаться, боясь слежки.

Колёса мирно стучали на стыках рельс. За окном пролетали солнечные пейзажи от густых лесов и рек, что вытянулись вдоль железнодорожного полотна, до открытых полей и маленьких деревушек, проскакивающих мимо. Вагон слегка покачивался, и иногда через открытую форточку залетал запах гари, однако в остальном это был обычный поезд, который только можно было представить.

Кондрат молча наблюдал за пролетающим вокруг миром, погрузившись в собственные мысли. В кармане он задумчиво щупал амулет, подаренный ведьмой.

Пришлось постараться, чтобы найти его после нескольких месяцев, когда везде уже бушевала молодая трава. Кондрат точно помнил, где его спрятал, — два шага от ворот по правую сторону вдоль дороги, — но вот чтобы найти его, понадобился чуть ли не час, пока на стрёме стоял Вайрин.

В этот момент поезд выскочил на огромный мост через ущелье, на дне которого разлилась река. Вагоны будто летели над широкими сверкающими на солнце водами, убегающими за горизонт, и склонами, поросшими густыми лесами. Кое-где виднелись, словно огромные ступени, куски скал.

— Где находятся ваши земли? — спросил Кондрат, наблюдая за красотой, что открылась перед ними. Даже чуть-чуть дух захватывало.

— Там, дальше, нам ещё сутки ехать, — махнул Вайрин рукой. — Ловчий уступ. Тебе говорит это о чём-то?

Он покачал головой.

— Там неплохие земли, реально удачные. Словно прадед моего отца знал, где выбирать участок. Есть плодородные почвы, есть шахты, лес неплохой. Почти что самостоятельный кусочек земли. И всё достанется брату…

Говорил он это без зависти, без какой-то злости или недовольства, скорее грусть, пусть причину Кондрат и не мог понять в данный момент.

В этот момент дверь открылась, и к ним заглянул проводник.

— Господа, могу ли я увидеть ваши билеты?

Вайрин лениво вытянул из кармана два билета, которые тот продырявил и вернул обратно.

— Посмею вам подсказать, что у нас есть ресторан. Мы подаём как по времени: обед, ужин, завтрак, полдник, так и в любое время, когда господа захотят. Или можем принести к вам в купе закуски и алкоголь.

— Нет, не нужно, ступай… — махнул рукой Вайрин, будто для него проводник был не более чем частью обстановки.

Кондрат сейчас особенно отчётливо ощутил в нём аристократа, словно тот дуралей куда-то растворился или исчез. Вайрин не пытался показать превосходство или казаться кем-либо, скорее вёл себя естественно. Движение, интонации, лицо — сейчас всё тонко намекало на то, что он голубых кровей.

— Хотя погодите-ка, — внезапно его озарило. — Принесите нам по бокалу хорошего вина.

— Конечно, господин.

Кондрат проводил взглядом закрывающуюся дверь.

Первый класс — Вайрин не стал мелочиться. Это был, по факту, номер с собственным туалетом и двумя койками. Всё в дереве и тканевых обоях. Что не в них — в металле типа меди, наполированном настолько, что аж светится золотистым окрасом. Свои лампы для чтения, свой звонок для вызова проводника.

Поезд тем временем буквально нырнул в густые леса, через кроны которого, будто стробоскоп, мерцало солнце.

Пейзаж менялся будто нехотя. Кондрат наблюдал за пролетающим миром, попивая вполне неплохое вино и ловя себя на мысли, что эти места не сильно отличаются от его. Всё та же природа, всё те же зелень и большинство животных. Даже люди, и те идут по тому же пути, будто у них не было выбора свернуть куда-то в сторону. Не знай он истории своего мира, подумал бы, что попал в прошлое.

К вечеру они остановились на станции одного из городов. Удивительно, но это был самый выделяющийся пейзаж за последнее время — из окон открывался вид на множество заводов, которые коптили небо. Из-за смога, повисшего в небе, казалось, что здесь пасмурно, и не ровен час, как пойдёт дождь.

Настало время как раз принимать ужин, и Кондрат с Вайрином отправились в ресторан, где заняли один из свободных столиков. За окнами в это время пролетал сумеречный лес. Над ним расплывался закат, окрашивающий небо в кровавые цвета. Кто-то поговаривал, что это к смертям, но Кондрат не страдал суевериями.

Едва они сели, сразу появился официант, который галантно поинтересовался, что они будут заказывать.

— Стейк из лосося, — попросил Кондрат, пробежавшись по меню взглядом.

— Хорошо, а что пожелаете вы, лорд Легрериан, — чуть ниже склонился официант.

— Того же, будьте добры.

— Выпить?

— Нам… — Вайрин встретился взглядом с Кондратом. — Давайте-ка сока какого-нибудь сладкого, хорошо?

— Не вина? — удивился тот.

— Мы уже пили, с нас хватит, — кивнул Вайрин.

Едва официант ушёл, Кондрат негромко поинтересовался:

— Тебя знают?

— Должны, по идее, знать, — хмыкнул он невесело. — Его Сиятельство граф Легрериан — это не последний человек в этих местах, поэтому меня, мою сестру и брата знают, да. Никто не хочет ссориться с семьёй Легрериан.

Вскоре им подали тот самый лосось, и надо признаться, пусть Кондрат никогда не был гурманом, но тот выглядел, да и на вкус был удивительным. Под лёгкой опалённой корочкой, смазанный сладковатым маслом, который контрастировал со слабосолёной мякотью рыбы. К нему прилагался горошек с какими-то овощами под сливочным соусом, и что важно — это не был харчок на тарелке, как любят подавать в изысканной кухне.

Не то чтобы Кондрат имел что-то против ценителей высокой кухни, однако не мог принять, что ты приходишь в ресторан голодным и уходишь, по факту, тоже голодным.

А вот сейчас он наслаждался едой. Наслаждался и наблюдал за тем, как за столиком в углу вагона-ресторана сидят и о чём-то весело перешёптываются сразу четверо парней, возраст которых был плюс-минус как у Вайрина. И он бы не обратил на них внимания, если бы точно так же не косились в их сторону.

— Это кто-то из твоих недоброжелателей? — поинтересовался Кондрат.

— Кто?

— Ты знаешь, о ком я, Вайрин.

— А, эти… с чего ты решил, что это недоброжелатели? Просто старые знакомые.

— Будь они твоими старыми знакомыми, они бы подошли поздороваться, а не косились на нас, о чём-то переговариваясь.

— Всё-то ты знаешь… — отложил Вайрин вилку, не доев. — Да, кое-кто, с кем я когда-то учился в школе. У нас как-то не заладилось. С одним из них. Тот ещё урод. Прямо как я, — хмыкнул он.

— Школа?

— Ну, школа для таких, как мы. Дети герцогов, графов, виконтов, баронов и баронетов. Уже потом наши пути разошлись, он пошёл в одну школу, я в другую. Но иногда наши пути и пересекались.

Кондрат предположил, что речь шла о младших, средних и старших школах. Скорее всего, Вайрин подразумевал, что они разошлись после средней школы и иногда встречались, уже будучи старшеклассниками.

Обычно люди умнеют, когда становятся старше. Это там, в школе, запертые, как в загоне, оставленные сами себе дети нередко показывают всю свою звериную натуру, где сильный съедает слабого. Кондрат встречался подобным и прекрасно знал, до чего может довести детская жестокость.