Но тут всё порушила мать, встретив сына так, как считает сама нужным, и никто ей слова не сказал. И вела она себя довольно свободно, явно плюя на этикет и встречая родного сына по своим правилам, как считала нужным.

Вайрин кое-как вырвался у матери, сделав несколько шагов назад, после чего протянул руку, указывая на Кондрата.

— Я бы ещё хотел представить вам своего товарища, который очень помог мне с тем громким расследованием и обучил многим премудростям сыскного дела. Мистер Кондрат Брилль, частный сыщик. Мистер Брилль, это мой отец, граф Вендор Легрериан.

Кондрат глубоко поклонился тем, кто, казалось, забыл о его существовании.

— Это честь, познакомиться с вами, Ваше Сиятельство, — произнёс он ровным тоном без каких-либо ноток раболепия.

Отец Вайрина оценивающе прищурился, после чего кивнул.

— Мистер Брилль. Мой сын писал мне, он очень хорошего мнения о вас. Рад, что вы смогли посетить наш скромный дом.

Про скромный дом было очень спорно, однако он ничего не сказал.

— Благодарю, ваше сиятельство. Рад, что у стражей правопорядка Эдельвейса появился человек, который способен противостоять преступности.

— Таков его долг, — кивнул он. — Позволю представить. Это моя жена, графиня Сью Легрериан, мой старший сын Джозеф Легрериан и дочь, леди Ильестина Идмен.

Кондрат ещё раз поклонился.

— Рад знакомству с вами.

При этом он пробежался взглядом по стоящим перед ними.

Не считая слуг, которые смотрели исключительно в пол, все остальные выглядели по-своему заинтересованными. Мать Вайрина смотрела на него внимательно, будто пыталась прочитать, что у Кондрата на уме. Даже, если так можно выразиться, с подозрением. Отец смотрел просто строго и не показывал никаких эмоций. Лицо-маска, прямо как у самого Кондрата. Его старший сын не показывал никакого интереса к его персоне, воспринимая как ещё одного простолюдина. А вот во взгляде дочери виднелся неподдельный интерес. Оценивающий, как смотрят люди на то, что им внезапно понравилось.

— Тогда не будем стоять на крыльце. Скоро подадут на стол в честь успехов нашего сына, и я предлагаю его другу, а значит, и другу нашей семьи, присоединиться к нашей трапезе.

— Почту за честь, Ваше Сиятельство.

— Можете обращаться господин Легрериан, — ответил тот. — Слишком длинно получается Ваше Сиятельство, особенно когда вы приглашены к нам, как гость.

Мать вновь подхватила Вайрина, теперь уже за руку, и они вместе проследовали в дом. Особняк, если говорить своими словами. Здесь было непривычно дорого глазу. Кондрат не мог объяснить, почему всё выглядело достаточно просто, но при этом сразу давало понять, насколько богаты хозяева.

Их провели в зал, где уже накрыли на стол. Слуги спешно добавляли ещё одну тарелку для гостя. Когда они все заняли свои места, двери с другой стороны открылись, и обед начался.

Кондрата позабавило, как все мыли свои руки в небольших глубоких тарелках, вытирая их полотенцами. Для него это было ново, однако здесь он лишь следовал за тем, что делали другие.

Когда с этим было покончено, дальние двери открылись, и в зал начали заносить обеденные блюда на отдельных тарелках для каждого. Порции были небольшими, однако их количество нивелировало размер.

Можно сказать, что Кондрат наелся, попробовав множество разных кулинарных творений семейных поваров, и при этом остался доволен. Возможно, именно для этого в ресторанах порции были такими маленькими. Однако, учитывая цены, попробовать больше, чтобы так же наесться, не позволяла стоимость.

А здесь он даже позволил себе притронуться к вину, пусть и не любил пить алкоголь, находясь вне дома.

За время обеда Вайрин рассказывал о своей службе, даже вскользь упомянув о делах, которые ему пришлось расследовать. В этот момент его отец одобрительно кивал, а мать с сестрой наигранно ужасались, прикрывая рот рукой и выпуская клишированные фразы по типу «боги мои» или «какой ужас».

Кондрат не проронил ни слова. Он здесь был как статист, манекен, который нужно было посадить просто потому, что Вайрин его считал своим товарищем, а возможно, и другом. Но Кондрат не имел ничего против подобного. Чужой человек в чужой семье — родители Вайрина поступили как воспитанные люди, не более.

Уже после обеда они вышли в парк, чтобы немного погулять после еды. Кондрат буквально чувствовал, что его пригласили лишь из вежливости и хорошего отношения самого Вайрина к нему. Он не строил иллюзий и понимал, что в любой другой ситуации ему бы здесь оказаться не светило.

Но едва они начали гулять по саду, как к нему в пару между делом пристроилась Ильестина, которая даже за обедом пускала на него взгляды, содержание которых он не мог понять. Однако всё быстро встало на свои места, едва она заговорила с ним.

— Значит, вы частный сыщик, мистер Брилль?

— Да, Ваше…

— О, можно просто Ильестина, — махнула та ручкой, хихикнув.

— Вы правы, я частный сыщик, госпожа Идмен, — подчёркнуто ответил он, чтобы выделить разницу между ними.

Она даже не моргнула глазом.

— И чем же занимается частный сыщик?

— Тем, же, чем и ваш брат, госпожа Легрериан. Я ищу врагов империи, потерявшихся людей, преступников, пропавшие вещи, если это требуется, и помогаю стражам правопорядка по мере необходимости. Думаю, моя работа не сильно отличается от работы вашего брата, господина Легрериана, если не уделять внимания деталям.

— И много плохих людей вы поймали? — полюбопытствовала она.

— Достаточно, госпожа Идмен. Мир ими полон, поэтому всегда есть работа.

— И самое страшное дело, которое вам пришлось раскрыть?

Кондрат невольно вспомнил одного человека, который убивал беременных женщин и вскрывал их, после чего вместо ребёнка клал в живот головы коз. Верил, что таким образом сможет заставить родиться Сатану. Не самое страшное, но одно из самых жутких и запоминающихся, что ему приходилось расследовать. Тогда он с удовольствием защёлкивал тому наручники на кистях, зачитывая права и зная, что ублюдка отправят на смертную казнь.

— Боюсь, сейчас и не вспомнить, — ответил он. — Слишком много дел было, и одно страшнее другого.

— Даже так… — гуляя по парку, она как-то слишком близко шла к нему, уже касаясь плечом.— Но, вижу, вас это ни капельки не сломило. Меня такие ужасы бросили бы в дрожь.

— К этому привыкаешь.

— Да, возможно. Но ведь это выковывает характер, внутренний стержень, верно? Делает твёрдым как камень. Мой брат был оболтусом, а сейчас взгляните, каким мужчиной стал…

Кондрат бросил взгляд на Вайрина, но не увидел этого. Тот слишком мало купался во всём человеческом дерьме, чтобы окончательно потерять искру человека, который перестаёт видеть мир в красках.

— По вам, кстати, тоже видно это.

— Что же именно? — поинтересовался он.

— Что вас это сделало неприступным и крепким, как прибрежные скалы, — её голос был чересчур мягким, и он даже бы сказал, томным. — Вы мужественны, сразу чувствуется эта сила характера и отвага…

И Кондрат смог наконец вынести свой вердикт. Эта Ильестина флиртовала с ним и делала это слишком открыто и неприкрыто. Причём он знал, что у неё есть муж, о чём нетонко намекала фамилия, но её это будто и не смущало. Она продолжала мягко делать комплименты, подчёркивая его мужественность, из-за чего Кондрату стало совсем неловко. Девушка явно из особ, которые любят свободную любовь.

И от ещё большей неловкости спасла мать Вайрина, которая будто заметила, как он старается отдалиться от цепких лап дочери, что будто позабыла честь, приставая к чужому мужчине. А возможно, она знала такой грешок за дочерью, поэтому поспешила пресечь подобное на корню. Как бы то ни было, он был рад её вмешательству.

— Ильестина, дорогая, — та замедлилась, чтобы поравнять с ними. — Расскажи брату, как у тебя дела. Он давно тебя не видел и точно захочет услышать о твоей новой семье.

Ильестина даже не расстроилась и, бросив прощальный взгляд на Кондрата, ускорилась.