Ты смеешься. Мелисса впала бы в ярость, узнай она, что превратилась в пустую, как кокон суузы, традицию. Для этого потребовалось всего-то пять сотен лет, до обидного мало, если не знать, как широко растеклась грибница кауров. Слепые матери всегда рады освободить сущность от ненужных воспоминаний.

Гедда прав, не стоит тебе бросать тень на ветер. Может глухота теперь встроена в конфигурацию оболочек? Новомодный конструкт, который искажает смысл входящей информации. И обычно, чем больше настаиваешь, тем меньше верят.

Жить с истиной всегда было одиноко. Один на один с миром, которого нет. Твой колодец глубок и ты помнишь вероятность, которая не сбылась.

Конец Эпохи Каддаров, столетие спустя после Третьей волны. Изначальные не просто договорились уйти, они собирались уступить место, уступить его людям. Они все подготовили, Сеятели в океанах, атмосферные станции, все это было создано для людей и если бы не предательство Вестников, Алькаан достался бы людям. Но украденная ветвь Древа Изначального стала причиной войны и это изменило все. Тогда Адар был цветущим и зеленым, вокруг него было построены две атмосферные станции, и воздух этот был предназначен для людей, которых тогда в Белом городе проживало значительно больше, чем Неведомых, но об этом в учебниках по истории не найдешь и строчки. Вероломство, предательство, Исход. Об изгнании гайоли из Адара написаны тысячи книг, а о том, что Белый город на тот момент фактически принадлежал людям, ни слова. Тысяча шестьсот лет назад, тогда она и выбрала тебя, чтобы посадить на свой трон, а сама согласилась с выбором большинства, согласилась выйти за Предел плоти с остальными Изначальными, но через год вернулась и забрала у тебя все — и город, и жизнь. Мелисса презирала гайоли, их слабости, страхи и невозможность выйти за рамки плоти, презирала саму человечность, она никогда не позволила бы людям наследовать мир, мир, которые они построили. Первое, что она сделала, когда вернулась, это снесла обе атмосферные станции на континенте и выгнала людей в Низину. Все последующие сотни лет она только и делала, что создавала ограничения для развития человечества. Всю новую историю гайоли оставались угнетенными. Чтобы держать их под контролем, королева сначала создала им религию, сотарианство, где кровавая троица навязывала людям веру в искупление, а когда это не сработало, она создала в Дерентии Орден Хранителей. Если бы не железный занавес Единого, то она и до Латирии бы добралась. Но тогда звездная еще, колония, варилась в собственном соку и ничем вокруг не интересовалась.

Именно об этом бьет набат разбитого сердца, изначального сердца Сата Рау, что стоит в самом центре Адара. О потере мира. Где-то на другой ветви Великого Древа существует та самая вероятность, где неведомые всего лишь миф, страшные существа из ночных кошмаров.

Ты даже можешь представить, как побелеет красная кожа Гедды, если ты все это скажешь вслух. Может он даже молитву какую вспомнит, просительно-смиренную, о прощении.

Гедда шумно выдыхает и подпирает голову огромными ладонями.

— Допустим, — пытается размышлять он. — Печати и правда не обычные и существует некий заговор, если так, то у тебя очень короткий список подозреваемых, десять Изначальных, она, суатрэ и ты сама. Ты умеешь пользоваться (не)периодической таблицей?

Он и правда не в силах поверить, это слышно в его голосе. Истина скатывается с него, как вода с птичьих перьев.

Ты оставляешь его вопрос без ответа. Ты устала говорить, тебе не хватает воздуха и кружится голова, а когда ты на мгновение закрываешь глаза, то остаешься в кромешной темноте. Темнота живет там, где должны быть энергетические потоки эо. Ты ничего не слышишь, ни Творца, ни сущности внутри оболочек. На месте памяти все так же зияет рана. Ты смотришь, как мимо проезжают машины, на фасадах напротив горят вывески, смеются проходящие мимо парочки. Все они просто плоские тени, ни одной искры, только речь извергается бурным потоком, речь, которая на удивление поверхностна и не отражает даже половины происходящего внутри. Человек придумал слова, чтобы объяснить все, но сам человек все равно остался необъяснимым. Люди разогревают воздух вокруг себя, у них громкая мимика и они очень подвижны, даже суетливы, они постоянно куда-то торопятся. Они научили свои тела лгать и изворачиваться. Они превратили ложь в искусство. Создали маски и с горячим упоением играют роли. Все время пытаются быть кем-то другим.

— Мне нужен сон, — говоришь ты, собираешь фотографии со стола и убираешь в карман. Надо еще раз изучить их позже, когда голова прояснится. — А моей оболочке нужна регенерационная камера и срочно, а иначе я испущу сущность прямо за этим столом.

— Я бы не стал пользоваться услугами местных клиник, — говорит Гедда и жестом зовет официантку, чтоб расплатиться. — Я свяжусь с Анабэль, Слепые матери о тебе позаботятся.

— Нет, — отвечаешь ты. Подходит официантка. Гедда хочет расплатиться картой, но ты жестом запрещаешь ему и достаешь наличку из кармана. Ты оставляешь большие чаевые, хотя Гедда выпил всего три чашки чая. Девушка благодарно кивает, но ты не рассчитываешь, что вы останетесь незамеченными. Огромный, рыжий вард, это не тот, кого можно не запомнить.

Вы выходите на улицу.

— Если ты хочешь быть незаметной, то тебе стоит перейти на другую сторону улицы, — говорит Гедда. — И почему ты не доверяешь каурам?

— Вспомни о моей паранойи, — отвечаешь ты. — Мне нужны деньги и крыша над головой. Нашу квартиру уже освободили?

— Да, школа святого Михаила настоятельно требовала освободить.

— Куда вы увезли вещи?

— В камеры хранения на Пеймент-стрит, у меня ключ с собой, — говорит Гедда и лезет в карман. — А еще Бэль отдала мне ключи от дома на Золотом бульваре, может останешься сегодня там, там безопасно, но для электронного замка понадобятся документы.

— У меня есть идентификационная карточка моей соседки по палате, надеюсь в ближайшие сутки ее не хватятся. Зовут Каролин Леер. Я была бы благодарна, если бы ты помог сымитировать у нее небольшую мозговую активность, чтобы ее не отключили от аппаратов.

— Если ее мозг умер, то врачей это не обманет, но я сделаю, — соглашается Гедда и протягивает тебе связку ключей.

— Это не для врачей, а для родственников, — говоришь ты.

— Что еще я могу сделать, Анна?

— Нужна встреча с Халиссом, и чтобы ты присмотрел пока за Домом Рае. И не распространяйся обо мне.

— Хорошо, — щурится Гедда и чешет бороду. — Еще кое-что, про избитых девушек, почему ты думаешь, что девушки были предназначены именно Халиссу? Я знаю его уже не первое воплощение, так вот они не в его вкусе.

— Думаешь, целью может быть кто-то другой? Кто, например?

— Странно слышать этот вопрос от тебя, клан саты принадлежит к корням Святой Матери, Вивы Парио, и имеет право гнездоваться. У Надиры три гнезда, три приближенных круга, а это почти сотня зааров. Если ты говоришь, что используя (не)периодическую таблицу, можно запросто перемещаться между оболочками, то целью может быть кто угодно. Тогда искать надо уже не ипостась, а память, вот только как ее искать?

И все таки он хороший Дознаватель.

Мысль, высказанная Геддой, очень встревожила тебя. Искать память…

Ты очень устала, мысли путаются, ты осматриваешь горящие вывески на фасадах Гейт-стрит в поисках подходящей, что-нибудь со словами “восстановление” или “терапия”, но находишь только салон “Спящая красавица”

— Иди, поспи, твоей оболочке это нужно, — говорит Гедда, проследив за твоим взглядом. — Я заплачу, а завтра сделаю тебе счет на имя Каролин Леер.

В доме на Золотом бульваре ты оказываешься только через четыре часа. Автоматический портье сканирует идентификационную карту и пропускает внутрь. Вместо дверей гермостворки. Дом стерилен, ты чувствуешь химический запах очистителя, озон и повышенный уровень кислорода. Ты находишь датчик и меняешь состав атмосферы.