Ты продолжаешь стоять, но теперь ты не одна. Теперь здесь я и она, мы — триединство памяти. И я в ярости от твоего смирения! Я хочу метать молнии и дробить камень у нас под ногами! Я вскидываю твою руку, желая наказать, покарать их всех, но рука твоя — плоть, непроницаемая для его милости. Ни одной искры не слетает с наших пальцев. Творец не слышит и с наших губ срывается яростный крик. Мой крик:

— Мы есть изначальная сущность, мы есть шераа-ат каддар! Как смеешь ты выносить нам приговор!

Но в ответ тишина.

Та, что явилась в облике суатрэ все еще здесь, но суть живого и неживого теперь скрыта от нашего взора покровом плоти и темноты.

Я — Мелисса Кавано, она — Лианесс Саатари, а тебя зовут Анна Индира Ксарави, и мы есть аспекты триединой сущности Ее Величества королевы Адара. Мы помним, что когда-то были единым целым, а потом пришло время, которого нет, и безжалостно раздробило наш колодец. Так на свет появилась триединство.

Ты все помнишь и ни о чем не жалеешь. Ты знаешь, что своим появлением ты подарила миру пять сотен лет без королевы, ты создала новый мир, где можно даже посметь поверить в свободу воли. И ты посмела. И другие посмеют.

Это далеко не победа в войне, но и не поражение. Когда-нибудь они осмелятся вспомнить, осмелятся вновь стать людьми, а пока, все, что тебе остается, это сражаться с самой собой в тишине и темноте рассудка. Здесь, где среди песков пустыни Арради, лежат последние три тысячи лет истории этого мира.

Мира, где я — бесконечная сущность, как змея кусающая себя за хвост, я — боль и ярость, мной движет слепая жажда власти, но власть эта всегда приносит лишь разрушение. Она же, та, что пришла после меня, Лианесс Саатари есть отражение милосердия смерти, она, богиня смертной плоти, культ ее уходит корнями глубоко под красные пески пустыни Махары, где когда-то первая волна колонистов создала великую равианскую цивилизацию. Тебе же осталось лишь оглядываться на прошлый мир, который построили мы и разрушили мы, скорбеть о нем и хранить вечную память.

Электрический свет разгорается все ярче и мы прикрываем глаза рукой. Тот, кого ты называешь Гереро, накидывает плащ на наши плечи, но я в ярости сбрасываю его:

— Как смеешь ты трогать нас?

Лианесс смеется, громко и безумно, а ты прячешь лицо в ладони. Что ты можешь сделать, мы — часть тебя.

— Замолчи, замолчи немедленно! — шепчешь ты. — Этой мой мир, уйди из него! Это мое тело, не смей распоряжаться им. Ты слышишь меня?

Конечно, я слышу тебя! Тебе не надо говорить вслух чтобы я слышала, достаточно просто подумать! Я спрашиваю тебя, почему ты позволяешь людям обращаться к тебе и не опускать глаза? Ты — королева Адара, великого Белого города! Ты — изначальная сущность Творца! Как они смеют касаться тебя? Твое смирение унизительно!

— Давай проклянем их всех, обрушим купол им на головы? — говорит Лианесс и снова смеется. — Мелисса, когда ты уже успокоишься? Оставь девочку в покое, наше время прошло, пусть сама разбирается с этой жизнью!

— Я вижу как она разобралась! Они украли у нее мальчишку! Лишили ее моего благословения! Вытряхнули из оболочки, вычеркнули из круговорота перерождений и в итоге заперли нас всех в этом смертном теле! Даже забвения лишили! И что теперь, просто сидеть в этой кромешной тьме без проблеска Его милости?

1700/06/22 Понедельник.

— С кем я сейчас разговариваю? — спрашивает доктор Сандрин Азар Иньяту.

Мне она нравится, “азар” в переводе с одного из древних языков земли означает “случайность”, а еще доктора можно ласково называть “мой несчастный случай”, мне кажется это иронично. Ты не поддерживаешь мое хорошее настроение, а Лианесс и вовсе молчит уже четыре дня, с тех пор, как я разбила зеркало в туалете и нас накачали успокоительным.

Психиатрическое отделение больницы Мемориал Сарджент еще не знало таких пациентов, как мы. На нас плохо действуют их лекарства, они лишь превращают оболочку в тряпичную куклу, но на сущность никак не влияют. Как бы они не старались, они не смогут слить нас в единое целое.

Здесь вы оказались опять же из-за меня, я признаю, импровизация не моя сильная сторона! Когда оцепление вокруг площади сняли, Гереро вывел нас с территории собора и усадил на заднее сиденье флаера, замотав насильно в одеяло, потому что нашу смертную оболочку от холода и озноба сотрясала крупная дрожь. Лохматый очкарик за штурвалом взялся шутить, но я осадила его, пригрозив лишить милости Творца, если он еще раз откроет свой рот. А когда хлипкая машинка поднялась над ночным уже городом, меня осенило: ведь чтобы родиться, надо умереть!

Но ничего не получилось, мальчик оказался на удивление сильным и моя попытка вырубить его и выключить двигатели ни к чему не привела, кроме того, что он привез нас в больницу и сдал людям в халатах. Когда я начала кричать, что я королева Адара, они вкололи нам что-то, а потом привязали к кровати ремнями.

— Каролин? Вы меня слышите? — спрашивает доктор Иньяту.

Ах, да, они все еще называют нас именем этой оболочки, не смотря на то, что я уже тысячу раз говорила им наши истинные имена! Почему вы обе молчите? Ну перестаньте уже злиться на меня! Ваша пассивная агрессия утомительна! Анна, ты должна радоваться, я сейчас никому не могу навредить, ведь Творец не слышит нас!

— Называйте меня пожалуйста, Анна, — говоришь ты.

— Анна, — говорит доктор и кивает. — Здравствуйте, Анна! Назовите пожалуйста мне свое полное имя.

— Анна Индира Ксарави, консул личной гвардии Ее Величества королевы Адара.

— Вчера вы назвали мне другое имя.

— Ее зовут Мелисса Кавано, она королева Белого города, меня зовут Анна — я ее аспект, как и Лианесс, мы — триединство памяти колодца изначальной сущности.

Доктор кивает и что-то записывает в блокнот.

— Как вы себя чувствуете, Анна? — доктор смотрит на наше перевязанное запястье и руку, которую я поранила о зеркало. — Сегодня у вас были мысли о самоубийстве?

— Чтобы родиться, нужно умереть, но думаю не выйдет, она что-то сделала с нами, превратила эту оболочку в камеру. Мы заперты в ней.

— Она — это суатрэ, палач ее величества, которая была в соборе? Та, которая обратила в камень Рафаэля Элевана? Но разве палач не должен подчиняться королеве? Почему тогда суатрэ пошла против вас?

Ну извини, извини! Я уже миллион раз извинилась, что рассказала им! Во всем виновата химия человеческой оболочки, мы все стали очень эмоциональны!

Ты молчишь и доктор что-то записывает в блокнот, потом поднимает на нас взгляд, глаза у нее карие, как у Ольги.

Я тоже скучаю по детективу Полански, правда! Но она даже ни разу не зашла! Она поверила всему, что про нас наговорили! Она не хочет нам верить, не хочет верить в нас! Здесь должно бы что-то про свободу воли, но я устала цитировать великих. И вообще, люди всегда были предсказуемы! Но неведомые? Как они могли забыть меня? Невероятно, просто не укладывается в голове, что за какие то несколько сотен лет, память об изначальных превратилась в пыльный том сказок! Они в нас не верят! Те, кого мы сотворили!

— Анна, расскажите, как вы оказались в теле Каролин Леер? — просит доктор.

Я уже рассказывала им эту историю раз десять, почему они снова и снова спрашивают, если все равно нам не верят? Лианесс, может ты попробуешь?

— Мы можем на сегодня закончить? — просит Лианесс доктора, просит очень вежливо, я бы точно так не смогла. Мое терпение кончилось еще на предыдущем вопросе, но я изо всех сил держусь, чтобы не начать орать. Бессилие непривычное чувство, когда ты почти две тысячи лет была королевой.

— Хорошо, Анна, я выполню вашу просьбу, но завтра мы поговорим чуть дольше, согласны?

Лианесс кивает. Это жертва, которую придется принести.

На ручном терминале Сандрин всплывает сообщение, она читает и встает из кресла. Мы к своему пристегнуты ремнями и встать без посторонней помощи не можем.