— Останови у первого бродяги с пакетиками, — говоришь ты, когда Ольга выезжает на Предпортовую. — Надо подкрепление для нашего друга взять, так он будет сговорчивее.

— Дерьмо, — комментирует Ольга, но когда очередной, насквозь оранжевый, заглядывает в машину через лобовое, с горящими глазами полными надежды, Ольга притормаживает и опускает стекло. Руки у него трясутся, а пакетик у него странно белый, ты показываешь деньги и спрашиваешь:

— Что это?

— Дзынь-дзынь, — говорит оранжевый. — Вам понравится, это круче раджи! Прям тысяча и одна ночь!

— Бери и поехали, — рычит Ольга.

Ты отдаешь деньги.

Детектив Полански дышит очень громко, а едет медленно. Улицы в этой части города днем обычно пусты. За каждым поворотом можно найти несколько двухэтажных заколоченных заброшек, где часто собираются местные наркоманы. Когда-то в этом квартале жили рабочие порта, у которых даже был профсоюз, ты помнишь эти дома всего каких-то тридцать лет назад, помнишь новые дороги, теперь дома вокруг осыпались и были затянуты сеткой. Стояли таблички, что земля принадлежит порту и скоро начнутся работы по сносу. И это всего-то в каких-то пятнадцати минутах от Золотого бульвара и Гейт-стрит.

Здесь даже цаи не лаяли, выглядывали иногда из-за пустого, мусорного бака и прятались обратно в темные подвалы, боясь стать для кого-то ужином или обедом.

Вы паркуетесь и выходите. Ольга в этот раз устанавливает целых два ограждения вокруг машины и посылает сигнал на пульт диспетчера о вашем местонахождении. В ответ от диспетчера приходит матерное подтверждение и требование дождаться патруль. Она офицер, не смотря на то, что департамент отправил ее в отпуск, ее не бросят здесь одну, если что-то случится.

— Идем, — говорит Ольга. — Не хочу тратить время, сейчас крысиное радио всех тут распугает и наш друг свалит!

Вы подходите к темному провалу подъезда, где заграждение сломано и поднимаетесь на второй этаж. Дверь старая, обитая тканью с узорами, номера квартиры нет, только следы того, что ее однажды уже снесли с петель. Дверь открыта. Точнее прислонена к стене.

— Эй, Гриер, не беги, — кричит Ольга из коридора. — Мы не из наркоконтроля, мы просто поговорить!

Все здесь заколочено и не только снаружи, но и изнутри, через щели еле просачивается свет. В пепельнице, стоящей на полу, дымится окурок.

В центре стоит металлический чан на треноге, в нем дымятся угли, в виду они напоминают гладкий пластик, и пахнут, как пластик. Настил пола поднят до самого камня, именно его половицы используются как топливо. На потолке чад.

— Гриер! — говоришь ты и заглядываешь в ванную. Ванной одни стены, ржавый прямоугольник слива и выдранное гнездо унитаза, в полу дыра насквозь, но по запаху, используется оно по тому же назначению, что и раньше. — Как и обещала, у меня для тебя кое-что есть.

— Что ты мне принесла? — раздается голос из дыры, ты заглядываешь и видишь его, Гриер спрятался этажом ниже. — Белый или оранжевый?

— Белый! — отвечаешь ты и он срывается и бежит. Ты прислушиваешься и понимаешь, что бежит он вверх по лестнице. Ты выходишь в коридор и видишь его, он осторожно заглядывает в проем двери.

— Рад тебя видеть Ларс, все еще живая. Я про тебя не сказал, клянусь не сказал!

— Заходи! — Ольга кладет руку на рукоять метателя. — Мы просто поговорить!

— Знаю я вас, пратцы, все вы одинаковые! Ларс, ты зачем ее ко мне притащила? Ларс, а Ларс, мы же друзья?

— Заходи, разговор есть, расскажи мне, какие мы с тобой друзья, и про других моих друзей расскажи, а потом я отдам тебе твое счастье, договорились?

Гриер смеется.

— Все еще не помнишь, вот это тебя приложило!

Гриер боком вдоль стеночки проходит в комнату и встает спиной к окну, закрывая самую большую щель, становится совсем темно.

— Ну давай, спрашивай!

— Ларс, это Лавия Амирас? Ты давно ее знаешь?

Гриер одержимо шарит по тебе взглядом, как прожектором, желая просветить насквозь, ты достаешь из кармана пакетик и показываешь ему.

— Что, белый круче оранжевого? — спрашивает Ольга — Ты плохо выглядишь, Гриер, так что сначала говори, а потом счастье, понял? И не сдохни мне здесь.

— Лавия значит интересует, так нет ее давно. Когда приехала, то все ходила неприкаянная, по клубам, да по барам, мертвую дочь искала. Пару лет назад было, я тогда еще работал на Креху, тот взял ее заказ и денежки, а потом запил, ну и я сам стал искать. При желании ведь и мертвеца найти можно, вопрос всегда в цене. Прикинул, выгорит, отделаюсь от Креху. Ну и я ее все таки нашел, — Гриер смеется. — И никакая она не мертвая оказалась! Инсценировали они свою смерть с папашей и смылись от Ларс. Когда ее нашел, то предложил сделку, она мне платит, чтобы наврал ее матери, ну и она согласилась, а через год эта гадина меня кинула! Выбросила, как мусор на обочине, нашла себе друзей богатых и влиятельных, а я стал ей не нужен. Они ее починили, омолодили, стала цу-ка, по подиуму ходить. Я не знал зачем ей деньги, а потом, когда снова связался с ее мамочкой, оказалось, что у нее редкое заболевание какое-то, не помню как называется… Ей на лечение деньги нужны были. Яд был нужен, а иначе окочуриться могла в любой момент, там судороги, пена и все дела. Ларс ее потом пристроила к какому то дорогому доктору, который лечит все это дерьмо. Ларс была хорошая. Ты слышишь Ларс, я знаю, ты там еще, знаю, что ты хотела ей добра, но таким как она не поможешь. Дрянью Марина родилась.

— Марина? — спрашивает Ольга. — А полное имя?

— Сейчас ее зовут Морин Гуревич, выглядит она как пятнадцатилетний подросток, а внутри гнилая, как старуха.

Ольга сдержала возглас удивления, а ты нет.

Гриер смеется и тыкает в тебя пальцем.

— Марина как ты теперь, ей все можно! А Ларс больше нет, она что-то с ней сделала, я в этом не разбираюсь, один мой дружок говорит, это проклятье такое, а Раф молится за них за всех, он верит, что их можно изгнать, как демонов! Он истинный пастырь наш, он ищет заблудшие души и отпускает их на волю!

— Пастырь, говоришь, а где пастыря искать то? — спрашивает Ольга.

— Раф свят, свят, свят! — кричит Гриер. — Не трогай Рафа, он наша надежда!

— Почему ты сказал, что он проломил голову Ларс? Ты сказал, она его предала? — спрашиваешь ты и показываешь пакетик. — Как предала? Кто бросил ее в той подворотне?

— Это была Ларс, но не Ларс, понимаешь? Она его предала! Она обманула его и превратилась в Ларс! — Гриер начинает злиться и топать ногами. — Но ты же должна знать! Ты ведь не она! Ты не на своем месте! Раф придет за тобой! Он освободит твою душу!

Гриер открывает рот и закрывает, из носа вдруг течет кровь, он кашляет и вокруг летят брызги крови. Ты делаешь шаг вперед, но вовремя видишь рой и успеваешь схватить Ольгу за руку и оттащить назад. Рой проник через щель между досками и бесшумно набросился на свою добычу. Гриер умирает и не понимает отчего.

— Беги, быстро! — кричишь ты на Ольгу, которая выхватила метатель и целится в кровавое месиво, Гриер хрипит, булкает и буквально стекает к собственным ногам.

Тебе приходится дернуть Ольгу еще раз, чтобы она очнулась. Вы бежите к двери, но дверь затянулась тонкой, как паутина, серой пленкой. Ольга трясет головой, она не видела раньше Роя.

— Что это за дерьмо! — кричит детектив, а ты тащишь ее в ванную и показываешь загаженную в дыру в полу. — Надо прыгать!

— Дерьмо! Ты что задумала?

— Некогда! Прыгай! — кричишь ты и толкаешь ее к дыре. — Прыгай и беги к машине!

Ты суешь ей карточку Каролин Леер в карман.

— Не стой столбом!

Ты скидываешь плащ и закатываешь рукава пиджака. Ольга беспомощно оглядывается на татуировку, и словно вдруг вспомнив, что ты бесконечная, прыгает вниз. Ты разрываешь зубами пакетик белого порошка, когда печать подействует этому телу будет очень больно!

Судя по звукам, Ольга внизу жива, а Рой уже доел.

Ты распахиваешь дверь и выходишь ему на встречу.

Рой всегда контролируется извне, кто-то его контролирует. Мелкий, как пыль воздухе, он медленно стекается в плотную тень, тень эта чуть покачивается, убрав эфемерные руки за спину.