— Вот оно. Одна точка на карте, ради которой пролилось столько крови.

— Как и они, вы пожалеете о своей находке.

— Разжалованием вы меня уже пугали. Чем теперь?

— Ничем новым, но вы уже должны были понять всё. Вас по голове не погладят. Тем более, что от поимки гахнура никто здесь не освобождён.

— А, — протянул Миллстоун, громко приложив ладонь ко лбу, — старый кретин. Старый идиот, и это вы меня пугаете разжалованием? Вас вообще повесят, если мы не найдём гахнура. Это вы хотели всё решить своими силами, но он и маргоны одержали верх. Так ведь, чёрт бы вас драл?

Джон ударил кулаком по столу.

— Вы не представляете, насколько сложна ситуация. Что если я скажу вам, что я получил указание сверху решить это своими силами? И что вы должны были ловить его, и не совать свой нос, куда не следует. Как вам? Меняется представление? Я, может быть, и старый идиот, но вы — идиот молодой и куда больший, это точно.

— Мы можем перекрыть все дороги? — спросил Джон у Пинча.

— Они уже перекрыты, чёрт вас дери! — злобно крикнул Броккен, — вы думали, он возьмёт технологию под мышку и пешочком направится в форт? Вы нашли что-то, что вам показалось значительным, а на деле — ничего ценного. Идите и поймайте гахнура, а то вам разжалование покажется отсылкой в санаторий.

— И что мы теперь будем делать? — осторожно спросил Пинч, когда они направились к выходу из палатки.

Джона переполняли эмоции. Он знал, что это нехороший процесс, но остановиться не мог. Внутри него всё кипело. Если бы всё с самого начала было так, как надо, сейчас бы он мог смело отмечать свою победу. Да и не только он. Все ведомства, так или иначе причастные к происходящему, и в первую очередь само технологическое бюро, могли бы расслабиться и пригубить — местные сокровища уже готовились бы встать на службу федерации. Но нет, кое-кто предпочитал плести интриги и гнуть свою неправильную линию вместо того, чтобы просто работать.

— Просто подыгрывайте мне прямо сейчас, — бросил Джон, не сбавляя шага.

— Что? — переспросил Пинч.

— Делайте вид, — Миллстоун остановился и взглянул на него в упор, — что всё, что я говорю к месту и является правдой. Это понятно?

— Но что?

— Просто делайте! — раздражённо сказал Джон, — трепаться будем потом.

Он сделал два шага и широким взмахом руки откинул полог палатки. Как он и ожидал, их внезапное и наглое вторжение привлекло к себе много внимания, и около входа уже собралась небольшая толпа любопытствующих. Люди везде одинаковы, даже если выполняют ответственную государственную работу.

— Я бы отдал под суд этого старого идиота, — сказал Миллстоун не слишком громко, обращаясь к Пинчу, который, как мог, скрывал своё непонимание того, что происходит вокруг, — хорошо ещё, он никому не догадался показать другую карту. Уж теперь мы всё получим. Но без него. Хватит! Он и так слишком много накосячил.

— Это точно, — подхватил Пинч, — но мы ведь справимся?

— Конечно, — громче ответил Миллстоун, — карта у нас, а без неё они ничего не найдут. Нужно только подготовиться.

Джон больше ничего не говорил. Своими быстрыми шагами он дошёл до машины, нервно открыл дверь и запрыгнул внутрь.

— И что это было? — спросила Диана, когда Миллстоун резко тронулся с места, поднимая в воздух большие облака пыли.

Она ещё была ещё недостаточно осведомлена о стиле работы Джона, поэтому пребывала в замешательстве, в отличие от Шейлы, которой почти всё было ясно. Она пока ещё не разбиралась в деталях, но примерный план представить могла.

— Что главное, когда забрасываешь наживку? — спросил Джон, закуривая.

— Не знаю. Что?

— Как-нибудь расскажу, а сейчас просто слушайте. Вы будете нашими глазами и ушами. Мы — силой. Они сейчас зашевелятся и покажут нам, где хранят то, что нам нужно. Главное — не упустить это! Тебя тоже касается, — Джон сказал это в глаза Везунчику, сидевшему на коленях у Дианы и Шейлы.

В ответ пёс гавкнул.

— Надеюсь, это знак одобрения, потому что след будет ровно один и ровно одна возможность его взять.

— Что именно надо делать? — спросила Шейла.

— Если я правильно понимаю, то сейчас они придут в движение. Данные откуда-то шли. Кто-то ими очень хорошо снабжал гахнура, и этот кто-то всё ещё там, где и был. Времени у них мало, жадности много, так что всё должно сработать. Наша задача — проследить за этим кем-то так, чтобы никто и бровью не повёл. Если перехитрим гахнура — про нас в учебнике напишут.

— А если они не зашевелятся? — спросила Диана.

— А если не зашевелятся, то я напьюсь сегодня в лоскуты и разобью морду кому-нибудь в миссии. Повезёт — самому Броккену.

— Джонни, — одёрнула его Шейла.

— Но что напьюсь — точно.

Они остановились около въезда в город. Пинча и Фелмора мучили примерно такие же вопросы, как и Диану. Джон коротко пояснил.

— Они будут на машине, — заметил инспектор, — как дамы с собачкой за ними угонятся?

— Именно поэтому вы сейчас пришлёте сюда кого-нибудь на машине, которую мы не засветили. Пикап должен стоять около швейки, а ваши машины около участка. Машина Фелмора в том числе.

— Вы хотите пойти без меня?

— Мы работаем вместе. Или вы против того, что технологии достанутся нам?

— Но, — попытался возразить он, однако Миллстоун сделал останавливающий жест рукой.

— Либо мы работаем так, как я говорю, либо вы официально можете отправляться в Бонек не солоно хлебавши. Инспектор Пинч, я думаю, защитит участок без вас.

— Всё настолько хреново?

— Да. Мистер Эгил будет руководить обороной Швейки. Вернее, дозором. Гахнур один, но очень опасен. Ему нужна карта, поэтому будет незаметное проникновение, а потом — бум.

— Ладно, — кивнул Дуглас.

— Я не знаю, где он объявится сначала, но что объявится — прямо чувствую. Он должен выиграть этот раунд, чтобы точно знать, что никто уже ему не помешает. Так что…

— Вы с нами? — спросила Шейла у Фелмора.

— Может быть, я останусь здесь? Он может быть опасен.

— Мы справимся.

— Не доверяете? Броккен тоже не доверял, и к чему это привело?

Миллстоун прищурился.

— Я прошу вас быть в участке вместе с вашей машиной. Мы оценим силы и быстро отступим, если что-то пойдёт не так.

— Жаль, — нахмурился Фелмор.

— Все всё поняли, за работу, — сказал Джон, — мистер Пинч, я жду машину.

— Будет быстрее ветра.

Миллстоун и его помощники расположились в небольшом разрушенном доме на самой окраине. Он, если судить по запаху, использовался местными бродягами как отхожее место, но отсюда был хороший обзор. Если кто-то из миссии захочет приехать в город, то он не сможет пройти мимо них.

Единственным, что смущало Джона, было предположение о том, что найденный артефакт может быть спрятан гахнуром где-то на территории маргонов. Если так, то информатор должен будет направиться туда. Правда, это было бы неудобное решение с другой точки зрения. Чтобы добыть его, достаточно было поднять армию и прочесать всю подозрительную область. Что касалось Галтеха, в нём подобное проделать было нельзя, и с этой точки зрения он был более удобен, да и для ухода на территорию, которую контролировали огненные братья, был хорошим вариантом.

Миллстоун курил, думал и ждал. Эта передышка была очень кстати. В деле слежки и поиска ему понадобится хладнокровие и спокойствие, и сейчас его настроение становилось примерно таким. Если гахнур не ушёл, он в тисках, и главное правильно сжать их так, чтобы он не смог выскользнуть.

— А если они и правда не зашевелятся? — спросила Диана, стоявшая около пустого оконного проёма и глядевшая на дорогу.

— Тогда их можно поздравить — они смогли побороть свою человеческую сущность и не клюнули.

— Сущность?

— Да. Какую бы ты веру не исповедовал, главные грехи всегда одни и всегда с тобой. Самый главный в нашем деле, пожалуй, жадность, — пожал плечами Миллстоун, — сколько самых разных преступников на ней погорело. И ведь есть же у тебя куш, и ведь ушёл же ты, ну всё, хватит. Нет. Стоит на горизонте замаячить чему-то сверх полученного, и если только это что-то покажется человеку настоящим, он неизбежно летит как мотылёк на огонь. И ведь есть куча историй о сгоревших крыльях, ан нет — каждый раз одно и то же.