Киния опустилась на корточки перед Атти.

— Слушай дитя. Может тут всё и не выглядит как лес в книжках, но всё же это лес, — сказала вампирша холодным тоном, не терпящим возражений. — Так что тебе лучше бы почерпнуть у него силу, и показать мне, что можешь владеть ею. Иначе сочту тебя бесполезным. Нет, не просто бесполезным, а даже вредным — впустую потратил моё время. И тогда я сотворю с тобой что-то очень ужасное.

— Если подведёт тебя, то прошу — отдай его мне! — взмолилась Уна. — Я усыновлю его и одарю своей любовью!

Уна обняла Атти со спины, заставив его задрожать.

— Может и отдам, — Киния зашагала прочь. — Сотэр, Вистра — идём.

Прежде чем уходить, Сотэр хлопнул Атти по плечу — так приветствовали друг друга рыцари света на картинках в катехизисе. Хотя мальчишки готовились быть взломщиками, они редко пересекались в одном месте, и ещё реже обменивались какими-то словами. Но сейчас Сотэр испытал к эльфу чувство солидарности и захотел помочь хоть советом.

— Главное, дыши глубоко, — шепнул Сотэр. — Мне помогло, когда медитировал.

— Дышать… глубоко? — переспросил Атти. — Я вообще почти не дышу при медитации.

Сотэр хотел сказать что-то ещё, но заволновался, когда посмотрел на удаляющуюся вампиршу, и побежал догонять её.

Вистра поступила смелее:

— Госпожа!

— Чего ещё, Цветочек? — Киния остановилась.

— Позволь мне медитировать вместе с Атти. Может мне получится настроить его на связь с магией.

Эльфийка тоже хотела помочь сородичу, но это была забота иной природы, чем у Сотэра. Вистра с малых лет была отлучена от семьи, не помнила отца или матери, и с тех пор вообще больше не появлялась в деревнях-загонах для скота. Служа лорду в замке, девушка очень редко общалась с кем-то из живых. Из-за таких условий ей было незнакомо чувство кровного родства. Но обучая Атти и Сотэра сперва грамоте, а потом и основам волшебства, Вистра привязалась к ребятам, испытав новое для неё ощущение. Благодаря своей начитанности эльфийка смогла сравнить своё переживание с ответственностью книжных героев, которые заботятся о младших братьях или сёстрах.

— Нет, — отрезала Киния. — Атти должен справиться сам, один.

Вистра не решилась перечить госпоже.

— У тебя получится. Я верю, — сказала она эльфу.

Атти долго смотрел вслед удаляющейся троицы. Иногда Вистра или Сотэр оборачивались.

Когда они отошли настолько далеко, что затерялись среди сухих стволов, парень повернулся в противоположную сторону, присел, скрестил ноги и положил ладони на колени. Прикрыл глаза.

В голове бешено роились обрывки не связанных друг с другом мыслей. И все они распаляли тревожность, которая грозила разгореться до паники. Душил страх подвести госпожу и получить от неё непонятное, но несомненно чудовищное наказание. Навалилось волнение перед этим жутким безжизненном местом. Давила боязнь, что в беззащитном одиночестве какая-нибудь голодная тварь прыгнет со спины, и утащит в своё логовище.

Атти попробовал унять часто бьющееся сердце. Медленно делал глубокие вздохи и выдохи, а между ними на несколько мгновений задерживал дыхание. Попробовал сперва сосредоточиться на каждой мысли, толкающей к страху, а потом отрешиться от них.

Для ребёнка мысленная выдержка может казаться непосильным делом, но Атти уже сотни раз практиковал медитации. Так что не вдруг и не сразу, но постепенно эльф оттеснил пугающие думы на самый край разума. Дыхание стало плавным и редким. В голове воцарилась мысленная тишина.

Мальчик направил внутренний взор к земле, а потом и в глубь тверди. Своим шестым магическим чувством Атти искал потоки волшебной силы. И он их нашёл: едва уловимые отголоски магии протекали по сухим переплетающимся корням. Эльф мысленно потянулся к этим крохам силы.

Чем лучше Атти чувствовал магию в мёртвых деревьях, тем чаще слышал в голове шёпот. Поначалу он был тихим, неразборчивым и прерывистым. Однако со временем нарастал, пока не превратился в оглушительную и беспрерывную многоголосицу. Атти не различал, о чём именно взывают призраки мёртвых деревьев, но в их тоне угадывались жалобы, стенания и горький плачь.

В какой-то момент слушать эти причитания стало невыносимым. Отрешиться от них теми же приёмами, какими Атти справился со своими мыслями, не выходило. Не получалось и почерпнуть хоть капельку магии. Напротив, ноющие призраки деревьев будто бы протянули к эльфу бесплотные корни, и сами начали вытягивать из него силы.

Не выдержав этого, Атти застонал и поднялся на ноги. Плачь призраков смолк. Встревоженному эльфу захотелось убраться отсюда подальше — туда, где под ногами не змеятся сухие корни.

— Не хочу опять слушать шёпот, — сказал Атти, отвергая мысль о новых попытках медитировать. — Что же делать?

Он больше не думал, как выполнить задание госпожи. Теперь воображение Атти усиленно рисовало сценки, в которых он плаксиво оправдывается перед вампиршей, убеждая её в том, что здесь нет магии природы. Прокрутив в голове с десяток таких монологов, эльф пришёл в отчаяние.

— Бесполезно! — он схватился за голову. — Госпожа не примет мои слова. Что же делать?.. Я не могу вернуться к госпоже. Не могу.

Эльф бродил по поляне кругами.

— Не вернусь. Останусь тут, и помру от жажды.

Он поднял взор к серым безучастным облакам, под которыми кружили вороны.

— Помру, и они съедят меня. Или я превращусь в Бесхозную нежить. Буду вечно бродить по лесу, вечно слушать плачь деревьев. А может, меня раньше сожрут волки. Или вурдалаки.

Замерев, Атти осознал, что не помнит, в какую сторону ушла госпожа. Повертевшись на месте, эльф, наконец, выбрал направление. Шагая по лесу, Атти надеялся, что расстояние между ним и госпожой растёт.

Он бродил, спотыкаясь о стволы и ветки, пока не вышел к неширокой реке. Ещё никогда Атти не видел воочию природных водоёмов, только пруды у замка или колодцы у загонов живого скота. Эльф завороженно глядел на реку и даже ненадолго позабыл о всех страхах, будто вода подхватила их и унесла течением.

Когда Атти мысленно вернулся к безжалостной действительности, на глаза навернулись слёзы.

— Почему у Вистры и Сотэра всё получилось с магией, а у меня нет? — жаловался мальчик реке. — Нечестно!

Плача, Атти раздвинул тростник, и шагнул в воду. Холод обжог стопу, но мальчику было всё равно. За ноги цеплялись водоросли. Он шёл вперёд, пока не оказался по пояс в воде.

— Ут-топлюсь, — сказал Атти, всхлипывая и от холода стуча зубами. — Не хочу, чтоб м-меня вороны клевали. Или чтоб в-волки растерза-али. В з-зомби превратиться тоже не хочу. Утоплюсь!

Эльф задумал опуститься под воду с головой, но всё никак не мог решиться. А когда наконец собрал волю в кулак, то заметил под водой движение. Что-то крупное проплыло рядом, и коснулось бедра.

Атти вскрикнул и что было сил заковылял к берегу. Нога запуталась в водорослях, мальчик плюхнулся в воду. Вынырнул, и таки добрался до берега.

— Что там было? — Атти обернулся к реке. — Большая рыба?

Если там что-то и было, то река не показывала своих тайн, скрыв их под неспешно текущей поверхностью. Во всяком случае, ненадолго…

Нечто схватило Атти за лодыжку. Он увидел в тростнике зомби, с головы до ног покрытого тиной. Мальчик дёрнулся, но вырвать ногу не получилось. Зато когда мертвец дёрнул эльфа, он упал на бок.

Зомби потащил Атти в воду. Эльф неистово дёргал ногой, скрёб руками дно или цеплялся за тростник, но нежить была сильнее и продолжала утягивать на глубину. Атти погрузился под воду. Он старался подняться на руках и свободной ноге, но каждый новый рывок выводил из равновесия. Вода попала в рот. Ненадолго выныривая, Атти пробовал вздохнуть, однако вместо этого тяжело кашлял.

Животный страх смерти охватил всё существо эльфа, утраивая силу в его худеньких руках и ногах. Атти отбивался отчаянно, хоть и тщетно. Но в какой-то момент хватка ослабла, и эльф освободился.

Оглянувшись, он увидел, что зомби стоит в полный рост и весь оплетён водорослями. Они обвились вокруг его гнилых рук, торчащих рёбер и костлявой шеи. Зомби пытался стащить с себя ожившие растения.