Онгхус по-прежнему звучал монотонно, однако слова сопровождал плавными жестами — привычка, которую Киния ранее не наблюдала. «Неужели старый костяк всё-таки расчувствовался? — подумала она». Демон, как и полагается любой Водимой нежити, был неподвижен подобно статуе, равнодушно ожидая команд хозяина.

— Да-да, только как мертвец ты уже не владел той магией, что вскрывала печати, — закивала вампирша. — Больше сюда не зайти, и не выпить Источник. А нарушить запрет своего же авторства, воспитав живых мага, паладина и друида — не решился. Пускай лучше всё за тебя сделает одна ностальгирующая вампирша.

— Даже если бы решился нарушить запрет, — что отчасти и сделал — то всё равно бы не смог создать таких же доверительных отношений с живыми, как это получилось у тебя. Я стал слишком далёк от смертных. Нужен был кто-то, у кого в душе ещё есть искра жизни. Я увидел её в тебе. Ты славно постаралась. А где-то даже перестаралась, уж слишком привязавшись к скоту. У меня был расчёт, что ты прирежешь хотя бы паладина, а не просто ранишь его. Сплоховала.

В первые минуты после срыва у алтаря Киния выглядела сломленной, но за время разговора к ней вернулись холодная расчётливость и воля к противостоянию. «Всё пошло наперекосяк, — вампирша боевито расправила плечи и вздёрнула подбородок, — но легко я ему не дамся. Мы не дадимся».

— Уна, сбрось с Атти заклятье, — приказала Киния.

— Уверена, госпожа? — лукаво улыбнулась призрак, подлетев к эльфу. — А вдруг я предательница, которая действует по плану его императорского величия?

— Лучше б шутила, когда мы с Дважды нежитью встретились, — проворчала вампирша.

Как только чары развеялись, Атти вскочил, и опять чуть не свалился — ноги затекли, пока лежал в скрюченной позе. Опёршись на трезубец, друид растерянно окидывал взором присутствующих, гадая, как теперь быть. Появившийся лич явно враг. Бежать к Сотэру? Только рядом с ним Киния, которая хоть и не зарезала паладина, но убила последнего жреца. В конце концов, взгляд друида пал на Вистру.

— С неё тоже сбрось заклятье! — потребовал эльф.

— Нечего сбрасывать, — сказала Киния. — Чары давно не удерживают Вистру.

— Что? — не поверила уязвленная призрак. — Но я же хорошо набросила заклятье! Я же убедилась, что оно сработало, госпо…

Уна осеклась, когда ничем не стесняемая Вистра поднялась. Не глядя в сторону алтаря, эльфийка пошла к Онгхусу. Атти испуганно сжал трезубец, поначалу решив, что Вистра собирается атаковать лича на ближней дистанции.

Но эльфийка просто встала сбоку от Онгхуса, как демон-нежить, и потупилась.

— Сестра, — оторопел друид.

— Атти, иди сюда, — позвала Киния. — Сотэру требуется твоя помощь.

Словно пребывая в полусне, эльф откликнулся не сразу. Только увидев рану паладина, Атти побрёл к алтарю, то и дело оглядываясь на Вистру.

— Как же так, Вистра, — услыхала Киния шёпот Сотэра. — Не могу поверить.

— Моя давняя ученица, — сказал Онгхус. — Умница всё сделала так, как и ожидалась. Когда эпопея закончится, получит заслуженную награду: обращение в лича и дворянский титул.

— Так вот, что ты пообещал ей, — промолвила Киния. — Впрочем, не сложно было догадаться. Я всё думала, кто из нас кого переврёт? Но Вистра показала свои настоящие карты, когда высказалась, пока я выздоравливала после боя с драколичем. Пожалуй, за всё время нашего знакомства это были самые искренние её слова, выдавшие стремление обратиться в нежить. Однако и до этого хватало подозрительных моментов. Слишком хорошо ей давались сложные заклятье. Там, в библиотеке Эмраса, я встретила уже состоявшегося мага.

Вистра никак не реагировала на речь вампирши, будто вовсе ничего не слышала, разве что длинные ресницы чуть подрагивали.

— Цветочек. Зачем тебе обращаться в лича? — вкрадчиво сказала Киния. — Вся твоя молодость. Эти пышные огненные волосы. Стройное тёплое тело. Изящный лик. Глаза цвета летней листвы, которые ты сейчас старательно прячешь. Всё это сгниёт и посыплется прахом, если ты станешь личом. Цветочек увянет, его лепестки высохнут, сморщатся, почернеют, и опадут. Так зачем обращаться в лича?.. Давай лучше сделаю тебя вампиром, если уж мечтаешь быть Высшей нежитью. Хотя бы частично сохранишь красоту. Запоздало признаюсь: несмотря на все подозрения, что грызли меня за время экспедиции, я допускала, что обращу тебя в Высшую нежить. Понимаю, соглашаться на моё предложение вслух сейчас неразумно. Но подумай над этим, пока есть время. И помоги в решающую минуту. Кроме того, в этом случае не придётся предавать — и убивать! — братьев. Знаю, ты их любишь…

— Даже если даруешь вампирское обращение, — заговорила Вистра, не поднимая взора, — то кем я буду среди Высшей нежити? Киния… сейчас ты всеми презираемая бродяжка. В придачу к бессмертию ты наносишь клеймо соучастника изгнанницы. А император вместе с бессмертием дарует — титул и земли.

Эльфийка выглядела отрешённой, но её голос выдавал сдерживаемое волнение.

— Обещает он тебе многое. Но всё ли исполнит? — возразила Киния. — Ты же ведь ходящее свидетельство того, как…

— Почему, Вистра?! — Сотэр перебил Кинию. — Как ты могла?!

— Тише, не дёргайся так, — Атти наспех перевязывал паладина, хотя у самого из сердца рвался вопль к сестре.

— Так всё, что было между нами — обман? — выдыхал Сотэр. — Всё ложь, начиная от прошлых лет и до… последней ночи?

Онгхус подступил к Вистре со спины, и одну руку положил на стройную талию, а вторую протянул к лицу.

— Последний паладин. Ты уже, должно быть, заметил, что исцеляющие чары даются сложнее, чем раньше, — Онгхус отвёл с лица Вистры прядь волос, и поглаживал фалангами румяную щёку. — Рана не залечивается, так что приходится останавливать кровотечение тряпками. Часть силы оставила тебя. Уж не потому ли, что кодекс паладина грубо нарушен? И уж не этой ли ночью попраны заповеди?

Костяные пальцы скользнули к животу эльфийки, и опустились ниже.

— Моя девочка сделала всё как задумывалось. Паладин соблазнён — теряет родную магию. Не настолько страшно теряет, что печать не взломать, но силёнок уже недостаточно, чтобы оказать достойное сопротивление Ковентине или мне. Пускай вас больше не обманывает робкий вид эльфийки. Чтобы уничтожить в ней стыд и неловкость, я вынуждал её самым грязным образом совокупляться с толпами скота.

— Так всё было ложью, обманом, — качал головой Сотэр.

— Неправда! — Вистра сбросила напускную отчуждённость, и сделала резкий шаг вперёд, освобождаясь из объятий Онгхуса.

Эльфийку трясло; она так сжала кулаки, что острые ногти впились в ладони. Более не пряча глаз, Вистра прямо смотрела на паладина.

— Не всё ложь! — горечь, обида и сожаление смешались в крике Вистры. — Я правда хотела быть ближе к тебе, Сотэр! Ведь это был последний раз, когда я ещё могу ощутить твою близость, твоё тепло! Я сделала это не потому, что должна, а потому что сама так хотела!.. Сотэр. Атти. Я люблю вас. Но поймите, однажды всё это — любовь, надежда и другие стремления — канет в безвестность, когда мы умрём. Всё исчезнет вместе с нами. Какой смысл что-то возрождать, если после смерти это перестанет существовать для меня? Нет, не хочу безвозвратно сгинуть. И вам того не желаю… Сотэр, Атти. Прошу, не препятствуйте императору! Тогда, быть может, и вас одарят бессмертием. Я буду ходатайствовать об этом! Пожалуйста.

— Просто отойти в сторону, и смотреть, как Онгхус выпьет Источник? — ненадолго призадумался Сотэр.

Вместо ответа он отодвинул Атти, уже закончившего перевязку, и спустился с алтаря, чтобы подобрать с земли меч. Киния тоже подняла свой клинок, с которого всё ещё капала кровь Дормира. К глазам Вистры подступили слёзы. Бой с братьями, а значит, их окончательная смерть — неизбежны.

— Ничего страшного, Вистра, — сказал Онгхус. — Скоро станешь бессмертной и освободишься от груза переживаний или привязанностей. А потому делай, что должно.

Онгхус развёл руки, и начал сотворение сложного боевого заклятья. Повинуясь неслышимой команде, демон-нежить звучно затопал к алтарю.