— Во-он, — повторяет он, — от сю-ю, от сюда-а-а…

— А отсюда не видно, нужно к вам подойти? — по-своему поняла я и шагнула ближе. Зря шагнула, я наступила на крыло. Раздался тихий хруст, затем тихий рык, и вот что удивительно, кутюрье мгновенно вышел из своей прострации-медитации, плавным движением соскользнул на пол и оказался стоящим вплотную ко мне.

— Оппаньки! — прошептала я, разглядев, наконец-то, что красавчик не просто не в духе, он не в себе. И глаза у него не нормальные красные, как у босса в гневе, а с золотыми крапинками, которые свидетельствуют о несовершеннолетии вампира. Не помню точно, чем это плохо для покусанных жертв, но нам на видоведении строго настрого запрещали подходить к кровопийцам, которым нет двадцати семи лет. И объясняли это тем, что с ними бессмысленно трупом притворяться.

А тут я стою к нему вплотную и даже прижимаюсь, вернее это младший Вайзер прижимает меня к себе и с шипением склоняет голову ко мне.

— Я предупреждал, я просил, прогонял…

— Э-э-э что это вы делаете? Николас! — забилась я в его когтистых руках, но тщетно, силы не равны, а суточная норма ведьминской капли давно израсходована.

— Сама напросилась, — рычит он, утыкаясь носом в мою шею и скользя им от ушка к плечу. И тут не то, что юность, тут вся жизнь перед глазами промелькнет, напомнив, что мною встречено лишь двадцать три весны. Ну ладно, почти двадцать четыре, но это еще не повод себя на растерзание отдавать. Подумав так, я сделала то, что ни одной приличной девушке делать не стоит — ущипнула припадочного пониже спины.

Эффект был потрясающий, Вайзер младший от меня отскочил и не в сторону, а в верх, хорошенько стукнулся о потолок, затем шмякнулся на пол и затих. Крылья, когти и клыки исчезли, остался только растрепанный кутюрье, которого с виду хорошенько избили. И вроде бы сам полез, сам стукнулся, сам и виноват, но в душу уже закрались сомнения, вместе с ними и чувство вины. А вдруг меня в нападении обвинят? Посадить не посадят, но в личное дело пометку внесут. Все так же в пальто, со шляпкой, сумкой и перчатками в руках я вылетела из кабинета младшего Вайзера и потревожила знакомую мне швею, чтобы узнать, где хранится аптечка и успокоительные настои. Несколько озадаченно она посмотрела вначале на меня, затем на дверь, из которой я выскочила и побледнела.

— Та-а-ам, — указала направление рукой и побледнела еще сильней, когда посмотрела на мою распавшуюся прическу и избежавшую укуса шею. В отличие от мастерицы я, увидев разорванный ворот своего платья, ни бледнеть, ни краснеть не стала, повторно вспомнила об избитом кутюрье и поспешила оказать ему первую помощь. Но не успела я заговорить настой спокойствия, как Николась явился на своих двоих.

— Колдуете?

— А?.. Вы! — вкрадчивый голос и кроткий взгляд кутюрье настолько меня изумили, что я чуть не облила его настоем. — Уже пришли в себя? Но вы же там, и…

— Спасибо, все хорошо, — ответил он, вновь напоминая мне того галантного и сдержанного вампира, который просил иголки и нитки для шитья. Причесанный, умытый, отутюженный, накрахмаленный, сдержанный. Красивый конечно, но глаз заплыл, губа рассечена, на скуле внушительного размера ссадина.

— Уверены? — Я с сомнением посмотрела на его боевые отметины.

— Более чем, — ухмыльнулся и незамедлительно скривился от боли. Улыбнулся повторно, но уже только одним уголком губ. — Вы вывели меня из прострации, прокрастинации и спасли от обязательной явки на благотворительный бал.

— Ваша родительница не поблагодарит меня за это.

— Вы уже видели маму?

— Да. Она появилась в офисе с утра, чтобы лично вручить Альхару Эбенитовичу приглашения на бал. И он незамедлительно направил меня сюда за костюмом и платьем, как я уже говорила.

— Забудьте, — скривился Николас, вернее опять попытался улыбнуться моему удивлению и потревожил боевое ранение.

— О чем забыть? — насторожилась я. Неужели он откажется отдавать мне заказ в отместку за освобождение от прострации и чего-то там еще. — О произошедшем в кабинете?

— Об этом тоже, но я имел в виду платье. Эмалия прибудет уже в нем.

— Кто? Куда? — спросила я с замиранием сердца, крепче сжимая чашку в чуть дрогнувших руках.

— Эмалия Вуйс-Нокьюби. На бал. Вместе с Альхаром.

— В качестве кого?

— В качестве близкой подруги, — не стал скрывать вампир, и мое сердце окончательно остановилось.

Подругой, значит. Вот оно как!

— А ничего, что у нее уже есть достаточно близкий друг.

— Не имеет значения, — ответил кутюрье. — Она будет на балу с Альхаром, и сделает все, что потребуется.

Все, что потребуется, все, что потребуется!

Надо отдать Николасу должное, его слова перебили полупрозрачные намеки мадам Вайзер, и теперь уже они непрестанно крутились в моей голове. И настолько меня взбудоражили, что хлебнув настой спокойствия, я незамедлительно ринулась в зону отдыха. Но как бы ни спешила, ворковавшую там парочку не застигла. И хуже то, что вернувшись к вампиру, не застала и его. Кутюрье отдав распоряжение насчет костюма, отбыл в неизвестном направлении весьма довольный собой. Мне об этом сообщила бледная как смерть швея, мол, он ушел избитый, но окрыленный.

Я мысленно порадовалась за гения кройки и шитья и направилась в офис, нещадно сминая костюм босса в холодных дрожащих руках. В голове то и дело билась мысль: «Надо что-то сделать!» и тут же ее перекрывала вторая: «Что делать, если я ничего не знаю!». Первое, я не знаю, где и когда будет проходить бал, потому что точная информация на приглашениях появляется лишь в руках счастливчика-гостя. Второе — откуда на торжество поедет Эмалия. Третье — почему именно она и что от нее потребуется. Четвертое — если от нее что-то требуется, отчего ж не отказала. Вампиры вознаградиться пообещали, припугнули или… она попросту играет с Джеймсом в ожидании более крупного улова! Ну, если так, то я ей такой незабываемый вечер устрою! Я могу, я смогу, с силами или без, в этом деле главное смекалка.

И окрыленная этой мыслью не хуже Николаса я налетела на очередное препятствие в мундире. Препятствие оказалось частично знакомым, улыбчивым и синеглазым. В этот раз из отличительных знаков сопутствующих военной форме майора выбивались лишь капитанские пуговицы.

— Прекрасная Евгения, — поприветствовал он меня.

— Мистер безымянный. — Я сдула упавшую на лицо прядь, думая о том, что в военные нынче берут либо слепых либо лгунов. Ведь у меня еще тот вид: потрепанная, злая и красная от быстрой ходьбы, а еще переминающаяся на месте.

— Спешишь? — Синеглазый правильно понял мои танцы, но из рук не отпустил.

— Да.

— Очень?

— Более чем. — Мне срочно нужно поймать босса и задать ему несколько десятков уточняющих вопросов.

— Тогда, быть может, ты согласишься отужинать со мной?

— Может, — не стала я отнекиваться.

— Когда?

— Не знаю. — Я удобнее перехватила костюм, вернула на место, съехавшую на лоб шляпку. Вот же гады метеорологи, обещали прекрасную весеннюю погоду, а тут ужасная осенняя, холодно и моросит.

— Что ж… — внимательно проследив за моими действиями, очаровательный незнакомец кашлянул и заметил: — В таком случае я просто обязан узнать, куда за тобой заехать.

Нашел время для расспросов, пока я объясню, где нынче живу и уточню дорогу через добрый десяток извилистых переулков, полчаса уйдет, и Вайзер от вопросов скроется.

— Ой, а давайте в другой раз. — Взмолилась я и снова сдула прядь. Стобалльный синеглазый ухватил ее и, нежно потянув, спросил пробирающим душу голосом.

— Как пожелает дама. Но позволь мне хотя бы прислать тебе цветы.

— Лучше пирожные, — сказала, не подумав, потом вспомнила, что вроде как худею, чтобы вампирам перебить аппетит, и расстроилась. — А ладно, давайте цветы. Я люблю маргаритки! — С этими словами, освободила из его руки прядь волос и шагнула в сторону.

— Но Евгения… — он попытался пресечь мое отступление.

— Все потом. Свидимся.