— Это… как… что… дом, мы тут будем жить? — Переглядываясь, ловя недоумение, находясь в полном непонимании, переглядывались и друг у друга переспрашивали выходцы трущоб. Наблюдая за всем из-под заклинания невидимости, сидя на крыше в обществе Облачко, я радовался. Радовался вместе с теми, кто плакал от счастья обретения собственной кровати, от того, что не придётся спать на голой холодной земле и питаться лишь тогда, когда удастся что-то и у кого-то украсть. Заселение в каждый дом начиналось с поиска человека, либо же семьи (работать приходили и группами), что станет ответственным за отопление всего дома в целом. Кочегары и печники, люди, имевшие опыт, заселялись в первую комнату, единственную во всём доме, имевшую доступ к открытому огню. Где по факту, при должной сноровке и наличии дополнительной посуды могли готовить. Работа почётная, ответственная и сулившая небольшие привилегии семье, претендовавшей на комнату, потому-то и конкуренция на неё тоже присутствовала.
В дележку, мелкие ссоры и распри я не лез. Главным для меня в момент наблюдения оставалось понять, довольны ли местные сменой места жительства и теми условиями, что для них мной приготовлены. Ответ оказался категоричным — довольны, ещё как. Многие переселенцы уже в первый вечер стали сбиваться в группы, заселялись в дома с прошлыми друзьями и соседями, а так же вместе с грудными детьми, о которых я даже и не подумал. К следующему дню, мужчины и большинство женщин готовились выходить на работы, когда назначенные одна-две женщины, кормящие грудью, оставались дома. На плечи подобных кормилиц скидывались все заботы за младенцами и детьми дошкольного возраста. С моей стороны, именно этот пласт незащищённых социальной идеей людей оказался самым уязвлённым. Дабы это исправить, упростить присмотр за детьми и такими вот кормящими мамочками, уже ночью, при свете пламени Зари, создал пару просторных домиков — детских садов. С едой и дополнительными койками для кормящих, воспитывающих детей, разберёмся, когда будут дополнительные продовольственные поставки, а пока пусть борются за жизнь как могут. Здесь, у пустыни, нас слишком много, и даже на кухне моей, кроме пары бочек элитного столичного вина, нет и лишней крошки. Грубо говоря, я сам как батрак, ебусь и тружусь за тарелку супа с кувшином вина на ужин. Какой-то неправильный диктатор.
С рассветом следующего дня, с первой готовой к труду сменой, знакомлюсь с горняками. Ведут всех за собой, выбирая места для начала работ, седобородый Гимли и нос картошкой Гобли. Все из расы дворфов, одного возраста, одной профессии. Первый силён в картографии и имеет способность «Моментальное запечатление», помогающее буквально сфотографировать местность и высечь её на камне. Второй, усиливая способности первого, благодаря разуму и отличной ориентации в пространстве, легко может проложить тоннель там, где нужно первому. Команда Гимли и Гобли не спроста порекомендована Джульеттой, а так же отмечена Аоррой. Эти ребята и вправду шарили, знали своё ремесло, а так же больше меня понимали, что нужно для начала строительства прямой дороги на Вавилон. Гномы хотели начать дело с эвакуации местных, говорили, что моё строительство под горой целого посёлка — это ошибка. Мол, всё будет разрушено из-за возможных оползней, лавин и бла-бла-бла… Чесать языками они перестали в тот момент, когда я коснулся горы. В мгновение, без взрывов и вибраций, сотворил вход в пещеру. Некоторые камни спрессовались, став трижды тяжелее и прочнее, а некоторые превратились в горную пыль, заткнувшую щели. Никаких взрывов, ударов кувалдами или кирками. Просто раз, и несколько метров горы исчезло. Лишь после демонстрации, осознав, с кем и чем имеют дело, гномы начинают размечаться по местности, через своих помощников, строительным группам позади объяснять, что куда прорубить, расколоть, где подпереть и как лучше положить. По факту, пройти нам насквозь предстояло через три горы, два холма и ручей. Как для меня, работы особо не много, но, чтобы не превратить всю внутренность гор в один сплошной лабиринт, и, не приведи господь (не знаю какой) не обрушить гору, мне требовались ориентиры, коих в кромешной тьме совсем нет.
Прессуя камень в плиты, раздвигая их и продвигаясь всё глубже, метр за метром, я всё дальше погружался во мрак. Сначала я очень переживал, что горы окажутся для меня и моей силы неприступны. Рассуждал, что их внутренние, необъятные глубины сделают мне вызов, который преодолеть получится лишь благодаря огромным усилиям и тысячам рабочих рук. Я испытывал некий глубинный страх, страх перед темнотой, затем страх от давящих, нависающих надо мной каменных глыб. Однако все мои страхи исчезали в тот же миг, когда моя божественная персона соизволила углубиться в корень проблемы, пугавших меня вещей. Темноту с лёгкостью разгоняла идущая рядом Заря. Каждые десять-пятнадцать метров она по моему приказу вешала маг-светлячка на стене. Страх перед обвалами я победил благодаря разговору с дворфами. Они объяснили мне, как и каких размеров лучше всего создавать плиты из булыжника, чем, где и на каких промежутках создавать колонны, что будут удерживать потолки. В общем, то, что я изначально представлял себе, планируя создание короткой дороги, и то, что получил по итогу, никак не сходилось. До определённого момента я и вовсе думал, что могу оставить целый городок шахтёров без работы. Так было до того, как мы наткнулись на первую залежь цветной руды. Содержащая серебро руда, я сначала был обрадован деньгам, что она нам сулила. Но после, как объяснили мне дворфы, стал радоваться ещё больше. Такая вот руда содержала в себе не только серебро, но и медь, а с ней, необходимый для отлива пуль, лучший из возможных металлов — свинец. Для получения его стоило немедленно пригласить в город уважаемых алхимиков, пару из которых как раз должны были прибыть к нам послезавтра, вместе с ремесленниками и цеховыми мастерами.
Уже в первый день нашей прогулки мы прошли первую из гор насквозь. И вернувшись в поселение, стали обдумывать план дальнейшего развития обнаруженной жилы.
На следующий день, отложив прокладывание пути в Вавилон, помогаю расширить рабочую область у жилы, внутри под горой создать пару комнатушек под рабочие инструменты и наполненные рудой с камнем телеги. Как только нужные люди были назначены на нужные должности, жизнь под землей закипела. Рабочие, как муравьи, скрипя колёсами, стуча копытами осликов и бычков, принимаются за планомерное и постоянное… А я отправляюсь дальше, к холмику по ту сторону горы.
Под нами был резкий спуск, до земли метра четыре отвесной скалы, за которой ручей, потом холмик из мелкого и крупного камня, что некогда, с лавиной или оползнем отошёл от следующей высокой и отвесной горы. Место очень противное, извилистое, с крутыми спусками и змеиными изгибами. Именно оно увеличивало время движения идущих из пустыни в Вавилон караванов. По прямой идти минут двадцать, а на петляние, спуск, группа с тяговыми животными могла потратить больше суток. Не став спускаться к ручью напрямую, из скалы к холму возвожу высокий каменный мост, а после, используя свою силу как буровой механизм, вонзаюсь в холм, в скалу, продолжая на прямую двигаться к конечной точке маршрута. На что я только не насмотрелся во второй день. Тут были и скотомогильники, с окаменелостями каких-то животных, и комок сгруппировавшихся, готовившихся к эволюции трупных теней, которых с радостью поглотила скучающая Облачко. Во второй день, зная как идти, что делать, чем подпирать и как строить, мы прошли в два раза больше, чем в первый. На улице стемнело, когда дворфы предложили возвращаться. Идти обратно пешком не хотелось, потому я просто повелел Облачко нас телепортировать. Дворфы долго блевали после произошедшего, меж пространственная магия без чар усиления вышла им боком. Когда я спросил у них, будут ли они завтра телепортироваться, два старика сказали, что лучше встретят меня непосредственно в конце, на нашем рабочем месте. Как по мне, перемещение ногами при имении телепорта — пустая трата времени, но спорить не стал. Следующим утром работы продолжились. Прогрызшись, мы с низины глядели в след, замершей на привале Ветерку и группе воинов дроу, сопровождавших мою драгоценную приманку. Эсфея не клюнула, сигнальные камни для моих девчат так и остались мертвым грузом лежать в карманах стражи. Кажется, кто-то рукой махнул на своё непутёвое дитя, либо же, оставляя здесь, рядом со мной, пытался от чего-то уберечь. Вопрос спорный, в попытке его обсудить с самой Астаопой, ничего нового в ответ не получил. Скоротечный секс и голозадая, не удосужившаяся даже штаны на себя натянуть богиня, вновь заваливается за свои книги, бубня что-то о моей «исключительной неисключительности».
