Отчаяние. Зак почти видел, как Фишер пытается убедить самого себя, что им движет лишь животная похоть. Но Зак отказывался играть в эту игру, он не позволит остаться в стороне, отгородиться от настоящих чувств. Они уже преодолели этот рубеж.

Руки Зака продолжили блуждать по телу, дотронулись до ключиц, прошлись по груди.

— Ты же хочешь ко мне прикоснуться, — прошептал он, и Фишер не стал сдерживаться, ладонь прижалась к внушительному бугру в паху Зака. На каждое его прикосновение Зак отвечал коротким стоном. Наконец он смог выговорить:

— Еще.

Тело реагировало так привычно. Потребность, нужда поднимались, как морской вал. Где-то далеко мелькнули приземленные мысли о презервативе и лубриканте, но он их прогнал. Не хотел думать об этом, ведь, вполне возможно, это последние человеческие прикосновения, которые ему суждено испытать в этой жизни.

— Трахни меня.

Фишер покачал головой, но не оторвал глаз от того, как набухает член Зака под его пальцами.

— Ты должен сказать «нет».

Да никогда!

— Я говорю «да».

Фишер застыл, потом поднял голову, наткнувшись на взгляд Зака:

— Мы оба об этом пожалеем.

— Возможно. — Но на самом деле Зак никогда не пожалеет, об этом кричала каждая клеточка разгоряченного тела, предвосхищая удовольствие. Долго он не продержится, но это уже не имело значения. Он хотел запомнить каждый вздох, каждое касание горячего языка, опаляющий жар губ.

— В койку, живо. — Вот он, настоящий Фишер. Никаких просьб, только приказы.

Зак заставил себя оторвать от него руки. Казалось, невозможно сделать те несколько шагов, что отделяли их от кровати. Когда Фишер рванул к двери, у Зака яйца поджались от страха, что тот передумал и сейчас сбежит, однако Фишер запер замок и обернулся, посмотрев ему в глаза. Зак замер в ожидании, стоя на месте, не двинувшись к кровати. Фишер изогнул брови, и все сомнения испарились. Зак желал его прикосновений, его тела, и он их получит.

Сбросив кроссовки, Зак опустился на матрас и стал снимать футболку, по сантиметру обнажая живот — это всегда приводило Фишера в исступление. Все как всегда — его дыхание сбилось, грубый рык эхом прокатился по комнате.

— Ты со мной играешь? — Фишер расстегнул пуговицу на джинсах.

Точно — долго не продержаться. Но если Зак и потеряет контроль, то утащит за собой в омут и Фишера.

— Что там несла Стейша про нижнюю позицию?

— Полную ерунду.

Фишер посмотрел на руки Зака, на голую грудь.

— Я не хотел, чтобы она знала, что между нами происходило на самом деле. Хотел оставить это для тебя и меня. — Зак стянул футболку через голову, отшвырнул. — Для нас.

Фишер одним махом преодолел разделяющее их пространство. Его ноги коснулись колен Зака.

— Ложись.

— Подожди. — Не сейчас. Зак позволит ему верховодить и контролировать в последующем, но не сейчас.

Он всегда безропотно, с готовность подчинялся приказам Фишера — Зак знал, что того это невообразимо распаляло. Раздвинул ноги, притянул его за бедра, расстегнул ширинку, вжикнув молнией на всю комнату.

Фишер схватил его за волосы:

— Да, так лучше.

Зак запустил руки за пояс джинсов и резинку трусов, потяну вниз, пока вещи не упали на пол. Фишер отшвырнул их, разувшись в рекордные сроки.

Голый. Именно, как Зак и любил. Свободный, раскованный. Жесткий. Он обхватил член Фишера, заработал кулаком, чувствуя, как тот наливается и твердеет, а затем облизал головку и втянул в рот; засосал, помогая рукой. Пальцы Фишера сильнее сжали шевелюру, бедра подались вперед.

— Черт, Зак, — благоговейно прошептал тот.

Зак не остановился, продолжил, проведя языком по всей длине. Фишер глубоко вздохнул и резко бросил:

— Ложись!

На этот раз Зак подчинился. Откинулся назад, балансируя на локтях:

— Ты у нас главный.

— Вот именно. — Фишер нагнулся к джинсам, а когда выпрямился, в руках у него блеснул квадратик фольги и одноразовая упаковка лубриканта.

— Вот что значит «во всеоружии»? — Заку закралась в голову подозрительная мысль. Фишер готов к сексу даже на задании. Заку не хотелось думать, что это может значить. Все эти поездки из страны, из города. Все эти возможности.

— Видел бы ты сейчас свое лицо. — Фишер поставил сначала одно колено на кровать, затем другое, оседлал его бедра. — У меня привычка иметь при себе хороший запас.

В ушах застучала кровь:

— Зачем?

— Потому что возвращаясь домой, я только и мечтал поскорее раздеть тебя догола и проникнуть в твое тело. Если все что нужно, под рукой, то можно не теряя времени взять тебя прямо у стены в коридоре.

Облегчение ударило и раскатилось по позвоночнику:

— Я помню.

— И я. — Впервые после похищения Фишер улыбнулся. Улыбка мелькнула и исчезла, но Зак ее уловил. Вытянул руки, закинув над головой — он знал, что это заставит сердце Фишера биться быстрее. Все собрано и готово к работе.

— Мы будем тратить время на болтовню?

— Вот уж нет, черт побери.

Фишер уперся руками в матрас по обе стороны от головы Зака и опустился, соприкоснувшись голой грудью.

Зака объял жар — он почувствовал между ног каменную эрекцию Фишера. Глубокий затяжной поцелуй прогнал все мысли из головы, кроме той, что человек, прижимающий его к матрасу, мог проделывать языком и руками. Все именно так, как Зак помнил, к чему привык и чего жаждал.

Он прошелся ладонями по волосам Фишера, по плечам. Фишер спустился поцелуями по горлу, торсу, остановился у пояса джинсов. У Зака перехватило дыхание, когда ловкие пальцы стали управляться с болтами. Каждый обнажившийся участок плоти Фишер награждал поцелуем. Вот бархатный язык лизнул кожу, и Фишер окончательно избавил его от одежды. Теперь их ничего не разделяло — только повязки, которые наложили каждому на раны после случившейся передряги.

Фишер притерся всем телом — грудь к груди, пах к паху. Ноги переплелись; руки исследовали торопливо, судорожно. Внутренности скрутило узлом. Фишер и Зак целовались, пожирали друг друга, ворочаясь в узкой кровати. Зак согнул ноги, поставил стопы на матрас, раздвинул колени, пуская Фишера ближе.

— Да… — Прошелся губами по шее Фишера к сексуальной ямочке между ключицами. — Сейчас, пожалуйста.

Фишер словно только и ждал его разрешения. Встал на колени, погладил бедра широкими мазками, приподнял. Потянулся за презервативом, без слов передал Заку. Несмотря на трясущиеся руки, ему удалось разорвать фольгу и медленно, не слишком нежно сжимая, раскатать по члену Фишера. Казалось, достаточно одного касания — они мгновенно перешли от колких, обжигающих поцелуев и приветственного стриптиза к жесткому, требовательному сексу.

Зак почувствовал прохладу смазки — Фишер проник в него пальцами. С каждым движением, каждым толчком тело настраивалось, сжималось в предвкушении. Он уже готов был умолять, но вот Фишер вошел в него одним размеренным движением, и Зак выгнулся дугой. Через пылающую кожу просачивалась жажда, мышцы дрожали. Зак неистово устремлялся навстречу, желая принять как можно больше. Ножки койки со скрежетом скользили по полу, но Зак отлетел так далеко, что ничего не слышал и не видел, только ощущал, как Фишер работает кулаком по всей длине его плоти, подталкивая к краю. Зак обнял его, притянул к себе, тело сжалось как пружина, оргазм выстрелил, опаляя каждую клеточку, каждое нервное окончание, толкая за край и лишая разума.

Из горла вырвался глубокий стон. Звуки секса переполнили комнату: скрип кровати, шлепки обнаженных тел, тяжелое дыхание и резкие выкрики.

Зак все еще извивался в оргазме, когда Фишер напрягся и замер. Затем рухнул, уткнувшись лицом в изгиб плеча и шеи, окатив кожу теплым дыханием. У Зака только и осталось сил потирать ему спину.

Он расслабился, закрыл глаза, ожидая, когда нахлынет разочарование и оцепенение. Но они не приходили.

Оставалось только одно — дождаться, когда Фишер уйдет.

Фишеру не понадобилось много времени. Как только они чуть остыли, он сел, опустив ноги на пол и повернувшись к Заку спиной. Словно отгородился. Неужели секс для него действительно ничего не значил? Если да, то пусть наберется мужества и скажет это в лицо.