Фишер прищурился:

— Зачем ты мне это рассказываешь?

— Я примечаю в тебе все. Каждую деталь. — Как он проводит ладонью по волосам, как выдавливает зубную пасту с самого конца тюбика. Каждая привычка — пусть и раздражающая — говорила об уникальности Фишера, раскрывала его характер. Как он ровно, идеально складывает футболки и рассортировывает их по расцветке на полках в шкафу.

— ЦРУ умеет расходовать свои деньги.

Но Фишер наверняка знал, что ничего из того, что сейчас перечислил Зак, не упоминалось в его досье. Такие мелочи можно выучить только на уроках совместной жизни. Когда тебе, как Заку, не все равно.

— Правильно. Потому что ты для меня только работа.

— Ты ясно дал это понять. — Фишер не мог не уловить сарказма, но упорно уцепился за его слова.

— Или, может, тебе просто легче злиться и продолжать себя накручивать, чем посмотреть правде в глаза.

— Я только и делаю, что в нее пялюсь. — Фишер оступился, натягивая кроссовок. Схватился за стену, сильнее протолкнул стопу в обувь, топнул пяткой.

На виске задергалась жилка — каждое резкое слово, произнесённое Фишером, било по ушам; похоже, Зак вот-вот оглохнет.

— Чем же были последние несколько месяцев?

— Для тебя? — усмехнулся Фишер. Хороший актер. — Заданием.

Он просто не желал сдаваться и продолжал стучать в тот же барабан. Казалось, они не только не продвинулись, но даже откатились назад. Крохотный прогресс, которого они достигли до секса, сейчас испарился. Фишер, казалось, еще сильнее уверовал в свою версию истины.

— А для тебя? — Зак не хотел спрашивать, но если уж наказывать себя, то до конца.

— Время, потраченное зря. — Фишер открыл дверь и вышел.

Фишер сидел в главном зале, пытаясь справиться с приступом сожаления, нахлынувшим после того, как он ушел от Зака.

Чувство казалось до боли знакомым. До того, как все развалилось к чертям, он частенько беспокоился о Заке. С каждой командировкой все сильнее и сильнее. Мучаясь от бессонницы, он размышлял по ночам об опасности, которой подвергал Зака из-за своей работы. Подумывал предложить научиться обращаться с оружием, попрактиковаться на стрельбище — якобы просто ради развлечения.

Развлечение. Судьба над ним просто посмеялась. Фишер понятия не имел, что он чувствовал. Если любовь, то лучше бы никогда ее не узнать, потому что слишком больно.

Все казалось неправильным. Странная неуверенность, непонимание. Да, полный отстой.

Чтобы отвлечься от мыслей о Заке — хотя бы ненадолго, — Фишер окунулся в информацию, которую предоставила Елена. Что-то распечатали на бумаге, что-то все еще висело на мониторах. Слова и схемы расплывались в одно темное пятно, но Фишер смог ухватить суть.

Опасность — слишком слабое слово для характеристики людей из Пентасуса. Никаких убеждений, никаких принципов. Только деньги. Выигрывал тот, кто предлагал лучшую цену. Отследить и вырвать щупальца у гидры — нелегкая задача, практически неразрешимая без разведданных. Но Фишер все равно не мог смириться с тем, что Зак должен вернуться в осиное гнездо.

Фишер почувствовал тяжесть чужого взгляда, но не поднял глаз. На него пялились минут пять, поэтому он не удивился, когда рядом присел Натан — этот слон в посудной лавке — и начал постукивать ручкой по столешнице. Тук-тук, тук-тук.

Казалось, звук бьёт прямо по мозгам. Фишер задумался, что сломать в первую очередь: пальцы Натану или проклятую ручку. Наконец повернулся, награждая того столь желанным вниманием:

— Что?

Натан пожал плечами:

— Ничего.

Фишер меньше всего хотел сейчас играть в такие игры.

— Тогда чего уставился?

Натан демонстративно положил ручку и откинулся на спинку стула:

— Пытаюсь понять, почему ты здесь, когда твой парень — наверху.

Фишер уже закрыл эту тему. Навсегда.

— Он больше не мой парень.

Однако стоило Натану упомянуть Зака, и его образ снова встал перед глазами. Как загорелись зеленые глаза, когда Фишер в него вошел. Сухощавое тело, прекрасное лицо. Чертовски жаркое.

Натан нахмурился. Когда Фишер не продолжил, он снова попытался постучать ручкой, но потом пробормотал:

— Выходит, это просто секс?

Фишер закрыл и отодвинул папку.

— Отвали.

— Окей. — Натан уткнулся в бумаги перед собой. Фишер понятия не имел, что тот так усердно изучает. Да и какая разница? Они все просто теряли время, ожидая того, что, черт возьми, в конце концов произойдет. Часы отсчитывали смертельный марш для Зака, так что Фишер думал только о том, какие аргументы выискать, чтобы остановить безумие. Даже сейчас, когда видел Брайтона и Елену на мониторах — те сидели в небольшой комнате на первом этаже, которая обычно использовалась в качестве допросной, и о чем-то спорили.

Натан продолжал бурчать и листать страницы. Как заноза в заднице.

Фишер не выдержал и грохнул ладонью по досье:

— Ну, скажи-скажи.

Дерьмо, происходящее в штаб-квартире, просто убивало. И не важно, что троих из команды просто отстранили от обсуждения и, похоже, не собираются вводить в курс. Злость Фишера росла с каждой минутой.

— Что? — Натан имел наглость напустить на себя удивленный и непонимающий вид.

— Что ты там думаешь?

Натан на секунду замер, вероятно, готовый к нападению и скандалу. Затем полистал папку, которую читал, и развернул к Фишеру:

— План БНД стартует сегодня. Зак отсутствовал более восемнадцати часов. Елена хочет вернуть его не позднее завтрашнего утра.

— Нет. — Фишер уже замучился повторять одно и то же, но слова перед ним были написаны черным по белому. Кое-что зашифровано, но он знал ключ и обычный язык иносказания. Дело вышло за внутренние рамки — сейчас на кону стояла секретная сделка с Германией.

— Этот парень — Хантер — работает под прикрытием. Предположительно, сейчас выслеживает нас с Заком. Он станет утверждать, что убил нас и вернул потрепанного Зака.

— Не сработает.

С лица Натана исчезли все признаки веселья. Он поджал губы — сразу проступили морщины вокруг рта.

— Может, и не сработает. Может, тебе стоит подкинуть своему парню…

— Бывшему, — вставил Фишер, потому что ничего другого не пришло на ум.

— …Причину не рисковать жизнью.

Слова повисли без ответа. Он положил локти на стол, провел ладонями по волосам, пытаясь зацепиться за остатки гнева от предательства. Фишер сказал Заку, что не забудет его ложь. Теперь он уже не был так уверен.

Фишер смог выкинуть из головы все плохое, когда думал о том, как Зак его целовал, забывшись в горячем сексе. Когда, не сдерживаясь, отдавал всего себя. Фишер отказывался верить, что умоляющие стоны, шепот в темноте, смех над разными глупостями, которые вытворяли соседи, или над нелепыми новостями были частью игры и легенды прикрытия. Это больше походило на обычную жизнь.

Господь свидетель, он хотел, чтобы ярость не отступала — так было бы безопаснее. Если бы он ненавидел Зака, его бы не волновало, что произойдет с ним потом. Они окунулись бы каждый в свое задание и больше никогда не встретились. Ни в жизни, ни по работе. Но мысль, что так все и случится, что Зак вернется в Пентасус, подвергнется смертельной опасности, била под дых.

Фишер не желал, чтобы все так закончилось. Он волновался. Очень волновался.

— Сукин сын. — Фишер вскочил, отбросив стул, и стал наворачивать круги по залу.

— Куда спешишь? — Натан подвинул к себе папку.

Фишер и сам не знал. Внутри кипел, вибрировал адреналин. Он хотел сорвать злость, но не видел подходящей цели. Не накинешься же на Елену, не наорешь — это чревато отстранением. Фишер подумал минуту и решил, что ему все равно.

— Хочу найти кого-нибудь, у кого остались хотя бы крохи здравого смысла.

— Удачи, — фыркнул Натан.

Да, Фишер подозревал, что ему понадобиться чертовски крупная удача.