Кадры, которые, как известно, решают все — кадры мне попались достойные. Инкар Асим, из коренных обитателей Тунда — довольно молодой чистокровный потомок истинных ситов. — Пожалуй, самое ценное мое приобретение на Тунде: алхимик и мастер-артефактор в одном флаконе — и несомненный гений. Типичный «сумасшедший ученый», если попытаться описать его характер парой слов — разве что это самое «сумасшествие» носило относительно тихий и мирный характер. Совершенно лишенный амбиций, кроме чисто научных, Инкар, после обретения статуса мастера, тихонько работал в своей личной лаборатории. Благо, происходя из старинной состоятельной тундской семьи, в средствах, равно как в материалах и в источниках полезной для работы информации, не нуждался. Гепта, в свое время, сумел «зацепить» его именно трудностью поставленной задачи: Асим был как раз тем, кто разработал для него амулеты, делающих боевых дроидов невидимыми. Поняв, что невольно влип в очень нехорошую историю, и что я предлагаю ему достойный выход из нее, не раздумывая согласился принести присягу — особенно после того, как я дал понять Инкару, что оценил его работу по достоинству, и что готов предложить ему нечто не менее интересное, чем крок. Совершенной ему противоположностью был мастер-чародей Джодел Горани, человек, родом с планеты Ренатасия расположенной совсем не далеко от Тунда — довольно дикого местечка. Насколько Инкар был спокойным и флегматичным малым, настолько пожилой ренатасиец был склочным и неуживчивым типом. На этом он, похоже, и погорел: довольно сильно стратифицированное общество Тунда плохо переваривало чужаков, и особенно — чужаков постоянно нарушающих границы «личных пространств» других Чародеев. — Ни высокое мастерство в плетении Иллюзий, ни заслуженная слава дуэлиста, ничто не позволило Джоделу Горани продвинуться высоко в иерархии Чародеев Тунда. А амбиции у мужика были ничуть не меньшие, чем его умение. И в какой то, не самый лучший, момент его жизни, рядом с ним оказался прекрасно умеющий убеждать собеседников в своей правоте крок. — Пообещав Горани — не слишком искушенному в интригах чистому боевику, осуществление его мечты. — Возможности занять со временем место в Совете Мудрых. — Гепта уговорил того стать своей «сильной правой рукой», и возглавить боевую группу во вновь созданной им фракции Чародеев. Кстати, как я узнал из разговоров и с ним, и с другими своими новыми подчиненными, Джодел был решительно против авантюрного плана атаки моей эскадры, составленного с подачи людей Каданна, хотя и вынужден был возглавить основную волну нападения. Выслушав его тогдашние аргументы, и зная теперь, чем закончилась эта самая попытка захвата, я проникся уважением к профессиональной чуйке этого чародея: товарищ вполне себе представлял, как можно и нужно воевать форсъюзерам — и понимал, как воевать нельзя. — В отличие от своего босса. В том, что нападение, которое он возглавил по приказу своего тогдашнего вожака, закончилось неизбежным провалом, его вины не было.

Двадцать три Мастера — именно так, с большой буквы — были как ограненные драгоценные камни. Каждый в своей, неповторимой, форме и цвете, с собственной «игрой» таланта. Просто, Асим и Горани были из них самыми яркими и крупными. Под стать им были и присягнувшие мне Подмастерья: не ограненные камни, в которых, тем не менее, уже чувствовался их будущий блеск. Впрочем, в практических умениях эти товарищи никаких нареканий не вызывали, и своему рангу соответствовали полностью. По большей части, они были либо учениками, либо знакомыми пошедших ко мне на службу Мастеров — пойти в подручные к кроку, вслед за учителями, для них было вполне естественно. Но было и несколько тех, кто оказался в «команде Гепты» по другим причинам. В общем-то, поговорил я с каждым из них, так же, как до этого говорил с их старшими коллегами: как говорил уже, предпочитаю иметь на службе мотивированных подчиненных. — Занятие по душе тоже нашлось каждому. Что было приятнее всего — по тундским обычаям, у большинства чародеев оказались неплохие навыки работы в производственной сфере. А некоторые старшие товарищи имели, к тому же, прекрасный педагогический опыт, чему свидетельство — их многочисленные ученики. Правда, учебную программу у он'гат'акэ, как я чую, мне теперь придется сильно скорректировать: неясно, как кро-варский опыт будет соотнесен с тундскими методиками — а работать то придется по ним.

Но, главное и не в новых горизонтах обучения. — Пусть даже появилась тут мысль: набрать, кроме он'гат'акэ, и других желающих учиться одаренных из Тионского кластера. — Тех, кого по тем или иным причинам не забрал в свое время Орден. Благо, нужную информацию по Тиону, и не только по нему, мне достать удалось — спасибо Дарту Сидиусу. — А еще большее спасибо, что он этой информацией изволил поделиться с Графом, благодаря чему она в мое распоряжение и попала. Хотя, не думаю, что Палпатин предполагал передачу дядей этих сведений мне — и уж точно вряд ли рассчитывал на мой тундский «улов». Так вот, повторяюсь, при всех заманчивых перспективах это сейчас не главное — есть дела и более горячие. — А есть такие делишки, от наличия которых уж вообще припекает: не примешь немедленных мер, может и полыхнуть всерьез — да так, что мало никому не покажется. Одно такое дельце нарисовалось вдруг у меня почти совершенно неожиданно.

Последнее время память моя потихоньку успокоилась, как-то переварив нежданно впихнутую в нее насильно кучу посторонней информации. — И я даже, что удивительно, не сошел при этом с ума: правда, на все сто процентов я вам в этом не поручусь. — Все же Райден Дуку до встречи с тем проклятым лже-голокроном Белии Дарзу, и Райден Дуку после этой встречи — это разные «райдены», если смотреть с точки зрения логики поведения меня любимого. Что-что, а внутренний контроль, как и положено нормальному форсъюзеру, дядя поставил мне в первую очередь, когда взялся за мое обучение премудростям управления Силой. Так вот, с точки зрения внутреннего контроля Я-теперешний мало соответствовал Я-тогдашнему. Внешне это не сильно заметно, но мое поведение изменилось, как изменился и характер: посторонним об этом кричать, конечно, не стоит, но самому себе про изменения своего характера врать не надо — что есть, то есть. А просто так у форсъюзеров подобного не бывает! — И хорошо, что занятый иными делами, Граф не обратил на это внимания, списав все происходящее со мной на обычный процесс — взросление молодого парня. А других возможных контролеров, имеющих соответствующие навыки, поблизости просто не было. В общем, мне тут крупно повезло, иначе могли возникнуть серьезные проблемы. Но, с другой стороны, те появившиеся у меня в голове сведения стоили того, чтобы ради них рискнуть рассудком! — Постепенно отсеивая зерна от плевел, в разработке и сортировке этих «залежей» в голове, я добыл для себя массу интересных — и местами страшненьких! — сведений.

Есть такое понятие у форсъюзеров: «ложная память» — это когда пришедшие в виде Видений Силы или Пророчества образы, интерпретируются рассудком в совершенно другом ключе, чем следовало бы. Как аналог — обман чувств, мираж, заставляющий глаз видеть не то, что в этом месте есть на самом деле. Понятно, что рядом с миражом оазиса глаз может видеть и совершенно натуральные скалы и камни. — Собственно, искусство Прорицателя в основном и состоит в отделении таких ложных образов от истинных картин видений: видения Сила посылает чуть ли не всем форсерам, а вот правильно их интерпретировать могут очень и очень немногие, и то не всегда. Так вот, моя голова оказалась набитой такими своеобразными миражами, вперемешку с реальными образами. Отличить одно от другого непросто… тут ведь дело еще и в том, что мираж-то он не из ничего берется, а копирует находящийся где-то, в другом месте, совершенно реальный образ явления, события или места — если в этом деле замешана Сила. Понемногу все рассортировывая и «раскладывая по полочкам», я ухитрился даже извлечь немалую выгоду из того инсайда, что стал мне доступен. Правда, чем дальше, тем более бесполезной становилась эта информация — просто в силу того, что своим воздействием я невольно менял исходные посылки для возникновения, в будущем, тех или иных виденных мной «извне» событий. Что же, пусть оно все будет — я просто оставил все то, что возможно уже не потребуется совсем, в своей памяти: так оставляют на полке коллекцию разных мелких диковинок, привезенных из дальних стран, вернувшиеся домой туристы. Но некоторые вещи из «воспоминаний» были сугубо материальными, и на них никакое «изменение исходных в событиях» повлиять, разумеется, просто не могло. Так, как это произошло с тем же Дронгаром и ботой, например. Другой, почти подобный случай, был сначала отнесен мной к разряду тех самых «диковинок с полки»…