Тунд, Тунд… что то я опять упускаю! — Есть ощущение присутствия в идущей партии еще каких-то игроков. Ох, недаром Сидиус обо мне вспомнил, и решил пристроить к делу — что-то и где то наклевывается, точно. И почему мне становится так тревожно, когда я вспоминаю сенатора Бонтери?

Интерлюдия

В «Сумерках»

Энакин, подобно опытному пловцу, вырвался из стремительных и беспокойных потоков Силы обратно в реальность, прервав недолгую медитацию. Губы раздвинулись в невольной усмешке: когда то пареньку с глухой пустынной планеты даже представить себе было невозможно, что в воде вообще можно «плавать» — когда ее бывает много — там, где за один-единственный литр драгоценной влаги убивали. До тех пор, пока он не увидел океаны Набу. Сила чем-то напоминала такую вот бескрайнюю водную стихию: такая же гладкая и чистая поверхность спокойных озерных вод, озаренных сиянием солнца в чистом небе — и где то там, в глубине, сильные и бурные течения, водовороты — и темная бездна, не видимая и не ощутимая с берега. Непостижимая бесконечность незримого, для абсолютного большинства разумных могущества, ставшая однажды доступной ему. — Целой человеческой жизни не хватит, чтобы даже малую толику ее познать — и уж тем более, по-настоящему стать с нею одним единым целым. — Чем сильнее становилась связь Энакина с Силой, тем четче он осознавал эту вроде бы простую истину. Но, странное дело — теперь, многому научившись и многое, о Силе, узнав, все равно хотелось знать еще больше. — «Наркомания, и даже совсем без спайса» — как однажды кто-то сказал про такое состояние. Но, Скайуокер уже не представлял себе существования без этой связи. Пришла мысль: «Это мой бег в бесконечность» — да, и этот бег, наверное, закончится только с его смертью. Понимал ли Райден, ЧТО именно он ему открыл?

Раз за разом, окунаясь в потоки Силы в процессе обучения, молодой джедай все увереннее чувствовал себя в их переплетениях — рискуя «уплывать» все дальше и дальше от такого уютного и безопасного «берега» безбрежного Океана, охватывающего собой всю Вселенную — если образно выразиться. И если с опытными рыцарями или мастерами он еще не рисковал себя сравнивать, то вот с такими же молодыми джедаями сравнение было — и сравнение не в их пользу. Все же, недаром на него нацепили эту дурацкую бирку — «Избранный». То, что ему давалось легко и непринужденно уже сейчас, многие постигли, только годы и годы проведя в непрерывной учебе и оттачивании мастерства. Хотя, порой это излишнее внимание к собственной персоне, и ожидание от него чего-то особенного, которого хотели от него собратья, изрядно бесило. И уж точно мешало жить нормальной — для джедая — жизнью. А еще, как ни странно, кроме массы доброжелательных энтузиастов, породило и изрядную толику завистников и недоброжелателей: «Чем он это заслужил?» — был еще самый мягкий их вопрос. — Как будто он жаждал такого особого к себе отношения, или, как будто он не делал столько же, сколько все остальные — и даже, порою, чуть больше. Кажется, оступись он где-нибудь, сделай ошибку — его бы… да нет, надо признать честно: эти ребята просто сказали бы, что именно чего-то подобного от него и ждали, все это время. Ага, «падающего — толкни» — прямо как на уроке боевых единоборств в Храме. Воспоминание было мучительно-неприятным: «выскочку» подавляющее большинство этих «правильных» юнлингов так и не приняли. А вот пытаться всерьез побить… после некоторых событий уже боялись — любви в их глазах, пареньку это совсем не прибавило. Что характерно, ребятам старше четырнадцати, уже вытащившим свой «счастливый жребий», до «мелкого дикаря» дела почти не было — хватало и других забот, в первую очередь — по настоящей учебе. И ребятне помладше юный татуинец был постольку, поскольку: в этом возрасте разница в два года это уже почти вечность! — про распределение никто не думает. А вот те, кому было лет одиннадцать — тринадцать… эту проблему он тогда так и не решил. Возможно, захоти взрослые помочь ему адаптироваться и влиться в коллектив, все было бы по-другому. — Но взрослым было плевать: винтиком больше, винтиком меньше — какая разница? Скайуокер даже слышал краем уха, что его присутствие тогда было полезным для процесса обучения: общий процент тех, кого потом сочли достойным стать падаванами, здорово вырос, пока ему приходилось учиться с основной группой — стимул и конкуренция! Да, в кое-каких областях знания юный падаван мог бы потягаться и со старшими сотоварищами — но, многих обязательных для юнлинга вещей он просто не знал: то, на что другие потратили десяток лет, ему пришлось пробежать за два года. Нет, многое пришлось учить и потом — но, тогда он уже почти постоянно сопровождал Оби-Вана. Как бы ни тянулась рука маленького падавана к световому мечу, при словах «этикет», «культура» или «клан» — приходилось терпеть. Сила, которую он, наконец-то, научился чувствовать, слушать и понимать по-настоящему, захватила все его чувства. Другие могли играть в свои «кланы», соревноваться за какие то «очки» или призовые места. — Энакин же просто хотел знать все о Силе — или, как можно больше, если уж «все» узнать, никогда не получится. Потому что новые знания давали больше шансов уцелеть, погрузившись в потоки Силы — особенно там, где яркий Свет сменялся кромешной Тьмой. Тогда, в конце концов, большинство отступилось от него — даже дотошный параноик Мэйс Винду, увидевший в нем непонятно чего: Энакин идеалу джедая соответствовал если не полностью, то был к этому так близок, как никто иной. Но, некоторые… недоброжелатели, с тех пор, у него так и остались. Так же, как никуда не ушла от него и та самая жажда постижения Силы, сделавшая Орден и Храм его семьей и домом.

Вот и недавняя встреча принесла совсем не маленькую частичку такого нового знания. Странного знания, идущего вразрез с тем, чему его учили мудрые наставники в Ордене. Опасного знания — Сила она и сама по себе вещь опасная, а все, что находится на границе разделяющей Темную и Светлую ее стороны, опаснее вдвойне. Манящего знания: способы, показанные ему Райденом Дуку, позволяли если и не преодолеть неодолимые обычно барьеры между Темной и Светлой сторонами напрямую, то, хотя бы, давали возможность относительно безопасно обойти их. Риск? — Не говорите этого тому, кто уже не просто прикасался к Темной стороне, а использовал ее в полную силу — и смог, при этом, вернуться обратно к Свету! Да, может быть и не совсем самостоятельно — но ведь вернулся. Методы жителей Кро Вара позволяли использовать Темную Сторону Силы, и при этом не лезть на рожон, и — самое главное — не пачкаться тенью самому. А с этой войной Тьма ходила рядом с джедаями слишком близко…

Легко и просто держаться в стороне от Тьмы, спокойно занимаясь каким-нибудь мирным делом. Впрочем, даже в их с Учителем беспокойной деятельности цепных псов Республики — чего уж там лукавить и играть словами, — когда их световые мечи несли ее волю разным упертым бантам, потерявшим горизонт, как говаривали когда то на его родине. — Так вот, даже их постоянно заканчивающиеся какими-нибудь «агрессивными переговорами» миссии не несли особой угрозы Падения. Они сами, обычно, выбирали время, место и способ решения возникших проблем — при этом, оставляя возможность пачкаться Тьмой своим противникам, а сами себе, выбирали только те потоки Силы, использование которых не потащило бы их на Темную сторону. Легко делать правильные вещи, когда у тебя есть полная свобода выбора. Увы, война свободы выбора не давала, совсем. Как там вчера сказал Райден: «Война есть путь обмана, дело противное добродетели…» — явно кого-то цитировал. — Но ведь, это правда, к сожалению. И теперь есть только два пути: или ты воюешь — или хранишь добродетель. Кому как, а лично для себя Энакин возможности отказаться участвовать в войне не видел, и не только потому, что он якобы был одной из причин ее начала, нет — просто, для него уйти в сторону значило предать тех, кто надеялся на защиту Республики и Ордена. Ему казалось, что это был бы не путь к спасению чистоты, а еще один путь на Темную сторону, только еще боле грязный, подлый и гадкий. Впрочем, так считали отнюдь не все в Ордене…