Развернутый парус споро и размеренно разгонял мою яхту, уводя ее все дальше и дальше от планеты. Потом, по команде дроида-пилота, парус был аккуратно свернут, и корабль, достигший необходимого удаления от сильной гравитационной аномалии, создаваемой планетой, ушел в гиперпрыжок к Колле-4.

Пурпурный смотрел на звезды, только что загоревшиеся на вечернем небе — тремя парами глаз из шестидесяти четырех, доступных ему. Иногда количество глаз было больше, иногда меньше, как выходило — но всегда, когда было видно звезды, Пурпурный поднимал взгляд к небу. Впрочем, глядеть на небо Пурпурный, обычно, не переставал даже тогда, когда звезд видно не было вовсе — вид тех же облаков был ничуть не менее интересен и прекрасен. И даже глухая облачная ночь дарила иногда свои сюрпризы — как почти двести циклов назад, когда ему довелось наблюдать полет в облаках огромного болида. Но, все равно, никакое зрелище не завораживало его больше, чем вид безбрежного звездного океана над головой. Когда то он поднимался за облака, к звездам, будучи совсем еще молодым р'гат'а' — даже не предполагая когда то стать Советником — и поднимется туда скоро опять. Кстати, именно в то время своей молодости он и приобрел эту привычку следить за небесами. Тогда, когда на Гатариэкк и, его обитателей — р'гат'а'кай'и, наткнулись Неистовые. Те, кого личность-Райден зовет Раката.

Именно Неистовые и приучили р'гат'а'кай'и почаще поглядывать на небеса, с тревогой и опаской. Сам Пурпурный на все времена запомнил характерные силуэты их межзвездных кораблей, повисших тогда в небесах над беззащитной планетой. Когда то, еще раньше, до Неистовых на Гатариэкк приходили Гордые Собой — через свои Врата — но Пурпурный их почти не помнил, так же, как не помнил и Шестиконечных. Эти Шестиконечные были еще раньше, до того, как Пурпурный вообще осознал себя как личность. А еще раньше, до тех и других, были Жители Небес: за бесчисленные тысячелетия память о них даже в самом народе р'гат'а'кай'и потускнела — страх и благоговение стерлись, осталось только легкое замешательство перед чужими силой и могуществом. Старые р'гат'а, от кого сам Пурпурный набирался знаний и постигал мудрость, передали потомкам многое. Но вот того, когда и зачем Жители Небес переделали предков р'гат'а'кай'и в своих Помощников, так наследникам и не открыли — а может уже и не помнили сами. Да, если от Гордых Собой или Шестиконечных у р'гат'а'кай'и остались воспоминания, то Жители Небес превратились в легенду, вместе со своими делами. Легенда гласила, что Гатариэкк не был родиной р'гат'а'кай'и, более того, их предки до этого мира жили еще на нескольких планетах. Но когда это было, где и на скольких именно — затерялось во мраке бесконечных пространств галактики. А с настоящими, механическими, Помощниками Пурпурный, впервые, столкнулся именно у Неистовых — те контролировали с их помощью Живых Убитых, которых Неистовые заставляли служить себе. Именно таким вот Живым Убитым — личность-Райден называл это словом «рабы» — Пурпурный и стал тогда, в числе многих прочих р'гат'а. Иного выбора не было — альтернативой подчинения воле завоевателей Гатариэкка была только Окончательная Смерть! — Причем, не только лично для себя, но и для всех остальных р'гат'а'кай'и тоже.

Неизвестно, для чего нужны были Жителям Небес Помощники из р'гат'а'кай'и. А вот чувствительные к Силе Неистовые нашли им самое разнообразное применение. — Почувствовав, при первом контакте, в р'гат'а'кай'и способность откликаться на манипуляции с Силой. И, может быть, в этом было счастье р'гат'а'кай'и — потому что те, кому Неистовые применения в своем бытие не находили, обычно очень плохо кончали. Пурпурный своими глазами видел, как те, кто именовал себя «кумумга» стали жертвами гнева Неистовых. А их мир из цветущего, полного жизни рая — куда лучше его родного Гатариэкка — превратился в раскаленный безжизненный ад. — Интересно, сохранилась ли на той планете жизнь вообще, или там не осталось в живых даже бактерий? Кем только Пурпурному не пришлось быть на службе у своих безжалостных хозяев — и разнорабочим, и техником-ремонтником, и астромехаником. Но все же, большую часть времени этой своей службы Неистовым, Пурпурный летал между звезд. — Участвовал в войнах, разбирал завалы и обломки, строил, потом опять воевал — как велели хозяева. Видел самые разные чудеса и ужасы галактики — и звезды, звезды, звезды. Нет, Пурпурный не мог так же, как Неистовые, Силой находить дороги между звезд. Но вот запоминать провиденные Неистовыми-навигаторами пути, и лететь потом по проторенным маршрутам — у него, и некоторых иных р'гат'а, вполне получалось. Неистовые быстро обнаружили наличие этого таланта у тогда еще очень молодого Пурпурного. — И нашли ему достойное — с их точки зрения, понятно — применение. После этого он тоже стал служить навигатором одного из их ужасных звездолетов. — Так и летал он годы и годы: пара других р'гат'а в качестве ремонтника и «прислуги за все», постоянно меняющаяся по составу кампания Неистовых, да их бесчисленные боевые Помощники — освобождая своей работой хозяев от рутинного дела управления космическим кораблем.

Бесчисленные миры — многие маршруты Пурпурный со временем забыл, но еще больше до сих пор помнил. — Удастся ли теперь снова пролететь теми древними гиперпутями? — или метрика пространств поменялась настолько, что все старые дороги давно стали непроходимыми? — Сейчас Пурпурный этого сказать бы не мог. Осталась только память, и ничего более. Огонь, сжигающий непокорных, добыча — металлы и камни, и многое другое — и целые толпы Живых Убитых. Для чего они требовались Неистовым, которым, казалось, смиренно служила сама их Сила? — Среди их слуг, а служили им не только соплеменники Пурпурного, таких несчастных, из разных мест галактики, было великое множество! — Так вот, среди их слуг ходили, на этот счет, байки одна страшнее другой. Честно говоря, положа разом руки на все свои сердца, Пурпурный сказал бы, что все эти слухи еще и преуменьшают! — Ему-то с Неистовыми приходилось общаться куда как плотнее, чем большинству тех, кто попал им в услужение — и мир «кумумга» он запомнил очень хорошо. Изредка он посещал и родной мир — обычно, когда хозяевам требовалась новая, свежая порция «живого товара». Бедный и суровый Гатариэкк, помня о судьбе непокорных, откупался от безжалостных владык тем, чем мог — своими детьми. Корабль Пурпурного забирал отданных р'гат'а, почти всем из которых предстояло сгинуть вдали от своей родины, и уходил к другим мирам Неистовых. Ему никогда не мешали общаться с другими р'гат'а, так же, как, впрочем, и остальным его соплеменникам: как рачительные хозяева, Неистовые не забывали сделать так, чтобы их полезные живые слуги беспрепятственно могли плодиться и размножаться. Годы складывались в века, пока однажды, в своей гордыне, Неистовые не обратились сами против себя. Братоубийственная война была не такой уж длинной, но предельно грязной и беспощадной. Неистовые не щадили ни себя, ни других — ни даже сами населяемые ими миры. Затем неистовая бойня перешла в растянувшуюся на многие десятилетия агонию. Тогда спасти прежний образ жизни Неистовых было уже нельзя, но еще, наверное, можно было попытаться спастись им самим. Неистовые упустили и эту возможность. Слишком увлеченно они продолжали резать друг друга. Казалось, сама Сила, ради которой они проливали свою и чужую кровь, отвернулась от своих детей! Наконец, от неизвестной болезни на борту корабля Пурпурного умер последний из Неистовых. Оставив ему, как астромеханику, в наследство и целый корабль, и полчища механических Помощников в придачу. Тогда то Пурпурный и решился на побег, рассчитывая вернуться на родину — поскольку остаткам Неистовых было уже явно не до Гатариэкка. Побег не только прошел удачно — Пурпурный прекрасно помнил маршрут на родину — но и, по дороге, ему удалось подобрать еще несколько сотен р'гат'а. — Всех соплеменников, кого он только встретил по дороге на опустевших базах Неистовых. Как выяснилось уже потом, это были все, кто смог вернуться на родину — о судьбе миллионов других своих соотечественников, уведенных безжалостными завоевателями с Гатариэкка, Пурпурный и его соплеменники могли только догадываться.