Но в первые же каникулы Молли привыкла плавать в озере и могла часами резвиться в воде.

Легкие начало жечь, поэтому пришлось всплыть. Кевин оказался слева, ярдах в пятнадцати от нее. Некстати вспомнив басню о мальчике и волке, она сделала следующий ход:

— Помогите!

Он развернулся. Лицо бледное, мокрые светлые пряди прилипли к высокому лбу.

— Держись, Молли!

— Скорей! У меня…

— …дырка в голове…

— …судорога… — промямлила Молли и снова «утонула», уйдя вправо.

Опять легкие горят. Пора выныривать.

Недаром Кевин почти двадцать лет выдергивал принимающих из любого скримиджа — сейчас он мгновенно отыскал ее глазами. Мощными взмахами рук рассекая воду, он рванулся вперед с такой быстротой, что Молли, не сводившая с него зачарованных глаз, едва не забыла о своей «судороге».

Его рука скользнула по ее бедру, обвилась вокруг узеньких трусиков купальника.

Его рука на ее попке. Следовало бы предвидеть, что так и будет.

Он сильно дернул за трусики, чтобы притянуть ее ближе, и завязки не выдержали. Кевин обхватил Молли за талию и вытащил на поверхность.

Только вот трусики ушли в противоположном направлении.

Доигралась! Чтo теперь делать?

— Ты в порядке?

Молли успела рассмотреть его лицо. Похоже, ей удалось здорово его напугать. Угрызения совести, однако, не мешали ей кашлять и отплевываться. Интересно, что будет дальше?

Она почти голая!

А он… он дышит так ровно! Ничуть не устал!

На мгновение Молли позволила себе расслабиться и насладиться ощущением абсолютного покоя и безопасности в его объятиях.

— Я… у меня судорога.

— Какая нога?

Его собственная нога слегка задела ее бедро, но он, кажется, этого не заметил.

— Погоди… погоди минуту.

Кевин повернул ее лицом к себе. Молли заметила, что тревога сменилась злостью.

— Как ты могла пойти на озеро одна? А если бы утонула?

— Ты прав, я сглупила.

— Какая нога?

— Моя… то есть левая. Но мне уже лучше. Я могу ею двигать.

Он отпустил ее руку и потянулся к ноге.

— Нет! — взвизгнула она, боясь, что он обнаружит кое-что такое, о чем ему знать не полагается.

— Опять сводит?

— Не… совсем.

— Давай к берегу. Там я посмотрю.

— Мне уже легче. Я могу…

Но он, не обращая внимания на жалкий лепет, снова поволок ее к пляжу.

— Кевин… — Она набрала полный рот воды и закашлялась.

— Да не дергайся же, черт побери!

Ну что за милое обращение к утопающему! Сразу отрезвляет!

Молли старалась отстраниться, не задеть его, не выдать себя, но он так и норовил прижаться к ней. Вперед и ближе, вперед и ближе…

Ощущения оказались такими острыми, что Молли застонала.

Ритм его движений изменился, и, поняв, что его ноги коснулись дна, Молли попыталась вырваться.

— Отпусти меня. Я сама.

Он проплыл еще немного, прежде чем разжать руки и встать. Молли последовала его примеру. Вода доходила до подбородка ей и до плеч — Кевину. Вид у него был мрачнее некуда. Хоть не скучающий, и то слава Богу.

— Могла бы и спасибо сказать. Я только что спас твою никчемную жизнь.

— Спасибо, — еще раз повторила она.

Он схватил ее за руку и направился к полоске песка.

— У тебя когда-нибудь были такие судороги?

— Никогда. Поэтому я и растерялась.

— Почему ты еле ноги волочишь?

— Замерзла. А может, последствия шока. Не одолжишь мне свою футболку?

— Разумеется, — ответил на ходу Кевин.

Молли остановилась.

— Прямо сейчас, хорошо?

— Сейчас?

Он замер. Вода лизала ее груди. Красный лифчик плотно обхватывал их, чуть приподнимая, и его взгляд задержался на едва не проткнувших ткань сосках. Молли заметила, что его ресницы слиплись маленькими острыми стрелками, и от внезапно нахлынувшего желания у нее дрогнули колени.

— Мне хотелось бы надеть ее, прежде чем выйду из воды, — пояснила она.

Кевин отвел взгляд от ее груди и двинулся вперед.

— На берегу будет легче согреться.

— Стой! Да стой же!

Он остановился и посмотрел на Молли так, словно увидел впервые. Она потупилась. Кажется, она и вправду влипла. Придется сказать ему правду.

— Видишь ли, у меня небольшая проблема…

— Это еще слабо сказано. По-моему, у тебя действительно не все дома. Зря в твоем университетском дипломе не написали: «Выдан за редкостную глупость».

— Пожалуйста, дай мне свою футболку, больше я ни о чем не прошу.

Он и не подумал снять футболку.

— И что же это за проблема?

— Видишь ли, я в самом деле замерзла. А ты разве нет?

Но Кевин ждал и, судя по упрямому выражению физиономии, не собирался пальцем пошевелить, пока она не признается. Пришлось собраться с силами, чтобы выложить всю правду.

— Понимаешь… — Молли откашлялась. — Нижняя половина моего купальника… лежит на дне.

Негодяй вперился в мутную воду.

— Немедленно прекрати!

Он поднял на нее глаза, теперь ничуть не походившие на осколки нефрита.

— Как это ты умудрилась?

— Не я. Ты. Когда спасал меня.

— Я стащил с тебя трусики?

— Именно.

Кевин нагло улыбнулся:

— Чего у меня не отнимешь, так это умения обращаться с женщинами.

— Дай мне свою дурацкую футболку!

Случайно или нет, но он снова прижался ногой к ее бедру, всмотрелся в воду, и Молли вдруг страшно захотелось, чтобы вся муть исчезла и он увидел…

— Хочешь сказать, что стоишь с голым задом? — допытывался Кевин, и на этот раз Молли отчетливо расслышала хрипловато-чувственные нотки в, казалось бы, веселом голосе.

— По-моему, ты ясно расслышал.

— Интересная дилемма, ничего не скажешь.

— Никакой дилеммы.

Он задумчиво погладил пальцем уголки губ. На этот раз его улыбку можно было бы даже назвать нежной, как тающий дымок.

— Ошибаешься. Мы, можно сказать, прикоснулись к самой сути истинного капитализма, благослови. Боже, Америку, великую капиталистическую страну.

— О чем ты…

— Чистый беспримесный капитализм. У меня есть товар, который тебе нужен…

— Ногу снова сводит.

— Вопрос в том… — он помедлил, выбирая слова и бесстыдно глазея на ее груди, — что ты собираешься дать мне за мой товар?

— По-моему, я уже возместила тебе убытки, с рассвета убиваясь на кухне, — с достоинством возразила Молли.

— Не знаю, не знаю. Вчерашние босоножки обошлись в кругленькую сумму. Думаю, три дня готовки я уже оплатил.

У нее все переворачивалось внутри, она едва не мурлыкала, и это ей совсем не нравилось.

— Если немедленно не снимешь эту идиотскую футболку, завтра можешь меня на кухне не ждать!

— В жизни не встречал более неблагодарной женщины, — вздохнул Кевин, сдирая футболку. Помедлил, растер руки, снова потянул, поднял повыше, расправил свои великолепные мускулы…

— Штрафной с двадцати ярдов за задержку игры!

— Штрафной назначают с пяти ярдов, — поправил он из-под футболки.

— Только не сегодня!

Он наконец стащил футболку, и Молли выхватила ее у него, прежде чем он успел перебросить ее в другую руку и поднять повыше: игра, в которой автору книжек про кроликов ни за что не устоять против куотербека НФЛ.

— С голым задом…

Его улыбка стала еще шире. Молли сделала вид, что ей все равно, и принялась бороться с футболкой, но мокрый трикотаж скручивался жгутом, а ледяная вода не способствовала ловкости рук. Кевин, разумеется, и не подумал помочь.

— Может, лучше сначала выбраться на берег? — предложил он. — Увидишь, все пойдет как по маслу.

Столь инфантильный юмор не заслуживал ответа. Поэтому Молли брезгливо поморщилась, продолжая неравную битву. Наконец ей удалось натянуть футболку наизнанку, но при этом образовался огромный воздушный пузырь. Она одернула подол и решительно направилась к пляжу, где, к счастью, по-прежнему никого не было.

Кевин остался на месте, жадно глядя вслед Молли. Горло у него перехватило. Молли не сообразила, что тонкая ткань, намокнув, становилась прозрачной. Сначала из воды показалась тонкая талия, потом крутые бедра и длинные стройные ноги. Кевин судорожно сглотнул. Белая футболка облепила попку Молли, словно мокрая сахарная глазурь.