— Спасибо, что так храбро защищал мою профессию.

Поверь, я это ценю.

— Иногда люди бывают настоящими идиотами, — мрачно объявил Кевин и, наблюдая, как Молли выставляет припасы и посуду к завтрашнему утру, упрекнул:

— Зачем тебе так много возиться на кухне? Я же сказал, что вполне могу делать заказы в городской пекарне.

— Знаю, но я люблю печь.

Он окинул жадным взглядом ее голые плечи и кружевной топик. Молли поежилась, словно он провел пальцем по ее разгоряченной коже. Глупая фантазия! Кевин схватил жестянку из-под бисквитов, куда она складывала оставшееся от полдника печенье.

— Похоже, тебе все здесь нравится. Что случилось с неприятными воспоминаниями о летнем лагере?

— Я всегда хотела, чтобы лагерь был именно таким.

— Тоскливым, скучным и полным стариков и старух? — ухмыльнулся Кевин. — Странный у тебя вкус.

Она не собиралась спорить, предпочитая задать вопрос, который не давал ей покоя весь день:

— Ты ничего не сказал о сегодняшних кандидатах.

Кевин поморщился:

— Все прошло не так гладко, как я ожидал. Первый парень", может, в свое время и был потрясным поваром, но сейчас заявился пьяным. А женщина выставила столько условий, что соглашаться просто смысла не было.

Молли воспрянула духом и с ужасом услышала:

— Завтра придет еще одна. Мы очень мило поговорили по телефону. Она даже согласилась на воскресное собеседование. Думаю, в понедельник мы растолкуем ей ее обязанности и уберемся отсюда не позднее среды.

— Ура! — без всякого энтузиазма воскликнула она.

— Только не говори, что тебе нравится вскакивать с постели в половине шестого.

— Трои, не надо! — хихикнула Эми с порога.

Новобрачные пришли доложить, что все сделано. Каждый раз после полдника они мчались к себе и, как была убеждена Молли, немедленно валились в постель, где долго и шумно занимались любовью, пока не приходило время снова приниматься за работу.

— Повезло, — пробормотала Молли. — Сейчас они хором начнут наставлять нас в тонкостях супружеской жизни.

— Черта с два, — отмахнулся Кевин, и не успела Молли опомниться, как он схватил ее, притиснул к холодильнику и приник в яростном поцелуе.

«Ясно, чего он решил добиться. И хотя это, пожалуй, лучше, чем засос, однако опаснее», — успела подумать она.

Рука Кевина скользнула под ее колено. Молли подняла ногу, обвила его талию и обхватила шею руками. Другой рукой он накрыл ее грудь. Причем сделал это так, будто имел на это право.

Вот так спектакль! Но почему ей кажется, будто они принадлежат друг другу навеки? Хоть бы этот поцелуй не кончался!

Кухонная дверь хлопнула, напомнив о свидетелях. Ну вот, они своего добились.

Кевин чуть отстранился, но не настолько, чтобы ее губы остыли. Его глаза по-прежнему впивались в ее рот, а рука лежала на груди.

— Убирайтесь.

Тихий возглас Эми. Стук двери. Звук быстро удаляющихся шагов.

— Ну… кажется… мы им показали, — пропыхтела Молли.

— Кажется, — согласился он, опять начиная целовать ее.

— Молли, я… О, простите.

Снова грохот захлопнувшейся двери. Быстрый топот, на этот раз им помешала Лили.

Кевин негромко выругался.

— Пора убираться отсюда.

В голосе звучали те же решительные нотки, которые Молли привыкла слышать в телевизионных интервью, особенно когда Кевин клялся одержать победу над «Грин-Бей пакерз»[28] .

Он выпустил ногу Молли. Рука соскользнула с груди.

Во что она впуталась? Она по собственной глупости очередной раз оказалась в той ситуации, которой всеми силами старалась избежать.

— Не думаю, что…

— Хватит думать, Молли. Я твой муж, черт возьми, и тебе давно пора вести себя как полагается жене.

— Как полагается?.. Ты что… о чем…

Но Кевин, как человек, привыкший не говорить, а действовать, схватил ее за руку и подтолкнул к задней двери.

Немыслимо! Он вознамерился умыкнуть ее, чтобы… чтобы силой затащить в постель…

О дьявол!

Да сделай же что-нибудь! Отбивайся! Скажи, что не желаешь!

Из ток-шоу Опры Уинфри Молли вынесла твердое представление о том, что должна делать женщина, которой грозит насилие. Кричать во все горло, упасть на землю и отбиваться руками, ногами и чем угодно еще. Лягать и пинать противника. Приглашенные на передачу объясняли, что женщина может не только застать насильника врасплох, но и использовать более сильные мышцы ног.

Кричи. Падай. Лягайся.

— Нет, — прошептала Молли.

Кевин, не слушая, протащил ее по саду и тропинке, бегущей между коттеджем и озером. Сейчас он мчался вперед так же целеустремленно, как на поле, когда до финального свистка оставалось несколько секунд. Молли наверняка споткнулась бы и упала, если бы он не держал ее так крепко.

Кричи. Падай. Лягайся.

Вопи что есть сил.

Это она помнила.

Орать и отбиваться ногами? Броситься на землю? Мысль интересная. Даже оригинальная. Женщина не может победить в рукопашной, но если мужчина стоит, а женщина лежит на земле… серия пинков в самую уязвимую часть тела…

Да, над этим определенно стоит подумать.

— Кевин, я…

— Уймись, или, клянусь, я возьму тебя прямо здесь и сейчас.

Да, определенно имеют место Грубый Секс и Насилие.

Слава тебе. Господи.

Молли устала от бесконечных мыслей, устала бороться с тем, чего больше всего хотела. Да, только незрелая инфантильная личность утешается тем, что решение за нее принял кто-то другой. И разумеется, подло считать Кевина сексуальным маньяком. Но в свои двадцать семь она так и не стала такой женщиной, какой мечтала себя видеть. Молли была абсолютно уверена, что к тому времени, как ей исполнится тридцать, она полностью познает меру собственной сексуальности и сама начнет выбирать себе партнеров. А пока пусть Кевин о ней позаботится.

Они топали, топали и топали по тропинке, мимо" «Справедливейшего Господа Иисуса», мимо «Ноева ковчега». Впереди показались «Белые лилии».

Молли напомнила себе о недостатках Кевина как любовника и поклялась, что ни единым словом не упрекнет его. Он вовсе не эгоист и не себялюбец. Откуда ему знать о любовных играх, когда десятки женщин только и мечтают соблазнить его? Ничего удивительного, что в постели он столь неизобретателен. Зато лихорадочные ночные видения, что преследуют ее во сне и наяву, наконец поблекнут в беспощадном свете реальности.

— Скорее.

Он рванул на себя дверь коттеджа и едва не швырнул Молли внутрь.

Похоже, выхода у нее действительно нет. Никакого. Он выше, сильнее и в любую минуту готов прибегнуть к насилию.

Нет, даже для человека с богатым воображением это уже слишком.

Жаль, что он выпустил ее, но ей понравилась его угрожающая поза: ноги широко расставлены, руки на бедрах, глаза зловеще сверкают.

— Ты не собираешься нести свой обычный бред?

Да… это дилемма, ничего не скажешь. Если она откроет рот, он повернется и уйдет. Если же промолчит, то тем самым разрешит ему делать все, что не должна позволять.

К счастью, Кевин продолжал злиться.

— Знаешь, мне до смерти это надоело! Мы давно не дети.

Что особенного в том, что двое взрослых нормальных людей хотят друг друга?

Ну почему он не перестанет болтать и не потащит ее в спальню? Если не за волосы, то по крайней мере за руку.

— Я запасся кучей презервативов…

Ах, если бы он сказал, что запасся пистолетом, который и наставит на нее, если она немедленно не ляжет и не позволит ему делать все, что угодно! Правда, сама она хотела не просто лежать…

— А теперь предлагаю переместить свою, ленивую заднюшку прямо в спальню.

Кевин удивительно точно умеет выражать мысли, когда хочет! Молли понравилось, как повелительно он указал на дверь. К сожалению, злость в его глазах, кажется, уступила место здравому смыслу. Он вот-вот пойдет на попятную!

Молли ринулась в спальню. Нельзя дать ему время одуматься Она — красавица рабыня, вынужденная отдаться безжалостному, но неотразимому хозяину. Рабыня, которая спешит сбросить одежду, прежде чем ему вздумается избить ее!