Я упомянула о двух вещах. На самом деле, Карлсефни приехал сюда из-за меня.

Будучи дочерью Эрика, я представляла собой выгодную партию. Я владела Стокканесом, усадьбой в прямой видимости от Братталида, где распоряжался мой управляющий Торстейн Чёрный, а кроме того, у меня было большое имение в Санднесе. Через меня можно было породниться с самым могущественным хёвдингом в Гренландии. Ничто не могло настолько упрочить положение Карлсефни на западе. Но я льстила себе. Я знаю, дело не только в этом. Когда Карлсефни приехал, он не собирался жениться. Он смотрел на меня совсем не так, как Торвальд с Торстейном, которые бросали плотоядные взгляды. Карлсефни глядел скорее отвлечённо, никогда не задерживая взгляд надолго. На следующий день после возвращения из Дюрнеса, он заговорил со мной, чем немало меня удивил. В тот момент я сидела в общем зале, а не в женской комнате, как обычно. Я решила воспользоваться отсутствием мужчин и разложила на одном из больших столов полотно, чтобы вырезать подходящий кусок для новой рубашки. Когда вошёл Карлсефни, я начала собирать свои принадлежности, чтобы освободить комнату, но он остановил меня.

— Нет, останься, — сказал он. — Ты не сможешь сделать ровный разрез, если свернёшь ткань.

Я не смогла сдержать улыбки. — Ты разбираешься в пошиве одежде?

— Конечно. — Он сел на скамью рядом со мной и стал наблюдать, как я надрезаю ножом ткань, а затем аккуратно отрываю кусок.

— Я рада, что ты привёз лён, — сказала я, немного помолчав. — Я никогда раньше не носила льняную одежду.

— Льняная одежда не согреет тебя здесь.

— Ничего, я могу поддеть столько шерстяных вещей, сколько хочу.

— Было бы лучше, если бы тебе не пришлось этого делать.

Я промолчала. Его последние слова могли бы показаться нескромными, но я привыкла общаться с людьми, которые выражались ещё более прямо.

— Я слышал, ты жила в Западном поселении, — сказал он вскоре.

— Я провела там одну зиму, и это была худшая зима в моей жизни. Я мало что там видела.

— Да, я знаю. Мне жаль. Но у тебя там есть поместье, значит, однажды ты вернёшься туда?

— Я ни разу не видела Санднес, — сказала я ему. — Торстейн ездил туда каждый год. Этим летом туда ходил Лейф и привёз оттуда всё необходимое.

Карлсефни кивнул.

— Вероятно, я отправлюсь весной на север. Думаю, ты могла бы кое-что рассказать мне о тех местах.

Я пристально взглянула на него.

— Что же такого я могу рассказать тебе, чего не расскажет Лейф?

— Многое. — Он улыбнулся мне. — Например, Лейф ничего не понимает в тканях.

— А ты понимаешь?

— Я торговец. Я изучаю свои товары.

Я не знала, как себя вести с ним. Он ни разу не разговаривал со мной так, в чьём-либо присутствии, но, после этого случая, похоже, он старался застать меня одну, что довольно трудно зимой в переполненной усадьбе. Вскоре он понял, где можно подкараулить меня. Первым делом по утрам я кормила кур, и как только я приносила в хлев ведро с рыбными очистками, он тут же появлялся рядом. Мы начинали один из этих странных разговоров, всего лишь несколько фраз, а затем он улыбался, поднимал на прощание руку и уходил. На второй день рождественского поста он остановил меня у входа в дом.

— Могу я переговорить с тобой?

— Почему нет?

Мы прошли немного по тропинке мимо церкви Тьёдхильд на пастбище. Снег слежался, и ноги не проваливались, был один из тех ясных дней, когда всё вокруг кажется таким близким — до Бурфьелла, что на противоположном берегу фьорда, можно было докинуть камнем, и я слышала, как в Стокканесе каркают вороны.

— Я хочу сделать предложение Эрику насчёт тебя, — неожиданно сказал Карлсефни. — Думаю, он согласится. И я хочу знать, согласна ли ты.

— Я? — мне не понравилась его напористость, и я решила не облегчать его задачу.

— Да. Если он согласится выдать тебя замуж, ты согласишься?

— Я вдова. Я вправе заключать брак самостоятельно.

— Я знаю. Но я не хочу обидеть Эрика.

— Да, я понимаю, почему для тебя это так важно. Но если ты хочешь преуспеть в этом, ты также не должен обидеть и меня.

— Я и не хотел оскорбить тебя. — Он схватил меня за руку, когда я отвернулась. — Гудрид, я хочу этого совсем по другой причине, не то, что ты думаешь. Я вообще не собирался жениться, пока не увидел тебя.

— Должно быть, ты увидел в этом выгоду.

— Нет, — сказал серьёзно Карлсефни. — Если бы я думал лишь о выгоде, которую принесёт мне жена, то я бы женился давным-давно. Мне не нужно жениться, чтобы получить желаемое, я не имею в виду торговые дела. Я просто хочу жениться на тебе.

— Зачем?

Карлсефни пожал плечами.

— Хочу спать с тобой. Ты это хочешь от меня услышать? Это правда. Разве тебе не кажется, что из меня выйдет хороший муж?

На самом деле, я хотела это услышать, но промолчала потому, что разозлилась на него, и я не желала, чтобы он опять прикасался ко мне. В канун Йоля он щедро одаривал меня: я получила от него янтарное ожерелье, серебряный браслет и иглы из слоновой кости. Когда я отправилась в Стокканес проведать Торстейна Чёрного, он напросился со мной, и когда мы ехали в санях одни, я была близка к тому, чтобы дать ему желаемое. Хотя и было слишком холодно, даже под меховой накидкой. Я была лишена плотской любви с тех пор, как умер мой Торстейн. Я не хотела стать лёгкой добычей для Карлсефни, но я знала, что рано или поздно сдамся, и он тоже не сомневался в этом.

Именно Эрик положил этому конец, ответив согласием на брачное предложение Карлсефни, и потребовал от меня дать прямой ответ. Никто не смел играть в игры с Эриком, так что помолвка состоялась. Я вышла замуж за Карлсефни в последний день Йоля. На этот раз Эрик не стал противиться христианской церемонии, как это было, когда я выходила за Торстейна. Он не посмел, потому что Карлсефни крестился на тинге, в тот самый год, когда Исландия официально приняла христианство. Тем вечером устроили самый щедрый пир в Гренландии, конечно же, благодаря Карлсефни. Самыми желанными гостями для меня были Торстейн Чёрный, потому что он на самом деле желал мне добра, и Снорри Торбрандсон, потому что раньше был врагом моего отца, а теперь он ближайший друг моего мужа. А ещё он стал крёстным отцом моего Снорри, но об этом позже.

Эрику с Лейфом пришлось поддержать мою свадьбу с Карлсефни, даже если им это не нравилось. И не только из-за нехватки хлеба или вина, которые требовались Эрику, чтобы прокормить всех гостей. Это раздражало Эрика, но он согласился, больше из-за нужды в древесине. Мы ещё ни разу не привозили из Винланда древесину, пригодную для постройки кораблей, хотя там были леса. И когда Эрик с Лейфом смотрели на Карлсефни, они, прежде всего, видели сказочные богатства Винланда, принадлежащие им и такие недостижимые. Лейфу так и не удалось снова отправиться на запад в свою факторию. Братья умерли, отец состарился, так что Лейф прочно прирос к Гренландии. Ещё одним человеком, который знал куда плыть, являлся Бьярни Херьёльфсон, которого Лейф считал скорее соперником, нежели другом. Когда я вышла замуж за Торстейна, Бьярни отправился в Норвегию, а когда, наконец, вернулся домой, то не проявлял никакого интереса к пустынным землям на западе, которые однажды видел.

Вот так я стала краеугольным камнем союза, который, казалось, устраивал всех, но Карлсефни не кривил душой, когда сказал мне, что ему не нужна жена, чтобы получить всё, чего он хотел. В конце концов, я поняла, что действительно вскружила ему голову. Он и не подозревал, что может влюбиться в кого-нибудь. Я убедилась, что он гораздо опытнее Торстейн в обращении с женщинами. Карлсефни оказался хорошим любовником, потому что был любознателен, и постоянно интересовался, каково это быть с кем-то другим, а Торстейн был лишён этого. Фрейдис сказала, что мне повезло, когда я неохотно отвечала на её расспросы, но, тем не менее, Карлсефни меня смущал. После Торстейна он казался мне холодным, хотя позже я поняла, что ошибалась. С виду казалось, что мы хорошо ладим друг с другом, но я чувствовала, что не могу дотянуться до него, как до призраков Санднеса. Но это пришло позже. Между тем, я чувствовала себя неловко, и сказала ему об этом.