Кальдер дал тогда сигнал: «Вступить в бой с неприятелем» и немедленно другой: «Лечь на другой галс», – маневр вполне естественный, чтобы сойтись с неприятелем на одном с ним галсе, но с подветренной стороны. Туман все еще не рассеивался, и нельзя было видеть, что происходило, но когда «Херо», головной корабль Кальдера, подошел немного ближе, он увидел, что соединенный флот тоже повернул и лег на SW. «Херо» немедленно сделал поворот, и ему последовали по порядку все британские корабли. Таким образом, бой завязался старым порядком. Оба флота были на правом галсе; британский – с подветра, действуя орудиями правого борта, а соединенный флот – орудиями левого борта. Но дым и туман не позволяли видеть ни последствий выстрелов, ни даже того, куда стреляли.
При такой хаотической обстановке стрельба производилась настолько энергично, насколько это было возможно, и продолжалась до 8 часов вечера, когда заметили, что два испанских корабля – «Сан-Рафаэль» и «Фирме» – врезались в британский флот.
К половине девятого сделалась темно, и флоты начали несколько расходиться. Кальдер сделал сигнал о прекращении боя, но общее положение дела было таково, что стрельба окончательно замолкла не ранее как через час. Бой длился в продолжение всего около четырех с половиной часов и завершился для англичан взятием двух испанских кораблей и потерей 39 человек убитыми и 159 ранеными, в то время как соединенный флот потерял 476 человек убитыми и ранеными.
Эскадра Кальдера на всю ночь легла в дрейф правым галсом (носом к SW), исправляя свои повреждения, а соединенный флот остался в том же положении.
К рассвету 23 июля было почти туманно; оба флота в беспорядке находились друг от друга на расстоянии 17 миль. Британцы были стеснены присутствием двух пленных испанских кораблей, которые были повреждены, и одного собственного – «Виндзор Кастл», также пришедшего в негодность. Туман был до того еще густ, что Кальдер едва мог определить действительное положение своего флота. Его движение с целью сомкнуть корабли было принято Вильневом как признак слабости, и последний возымел намерение возобновить бой, но не привел его в исполнение. Будучи с наветренной стороны, Вильнев если бы захотел, то всегда имел возможность опять начать действия. Кальдер тоже мог бы сделать такую попытку, но он был в невыгодных обстоятельствах.
Однако Вильневу по необходимости пришлось отступить от полученных приказаний в сторону решительного способа действий. Его задача была бы выполнена гораздо лучше, если бы он совсем не встретил Кальдера, и даже в том случае, если бы теперь он совершенно разбил его.
Кальдер, со своей стороны, не должен был забывать, что на него могли напасть с тыла из Ферроля 14 и из Рошфора 5 неприятельских кораблей. Соединенный флот обладал все-таки 18 кораблями, тогда как его эскадра, из-за повреждения «Виндзор Кастл», дошла до 14 кораблей. Шансы были неравны, в особенности принимая во внимание, что по рассеянии тумана могли появиться на горизонте еще 19 свежих неприятельских кораблей.
24 июля противники разошлись и потеряли один другого из вида. Вильнев отправился к Виго и 26-го числа стал там на якорь[77]. Кальдер провел пленные корабли к Каналу и затем пошел обратно в Ферроль. По прибытии к порту 29 июля он увидел, что Вильнев не пошел туда, а потому возобновил блокаду и стал ожидать приказаний.
На следующий день, 30 июля, Вильнев отправился из Виго в Ферроль, но теперь уже только с 15 кораблями, оставив 3 в Виго[78]. 1 августа задул шторм от юго-запада, который отогнал Кальдера к северо-востоку и позволил войти незамеченным в Ферроль. Итак, несмотря на все неудачи и затруднения, французский адмирал встал во главе флота (29 линейных кораблей), настолько численно превосходившего все силы, могущие ему встретиться, что будь качество этого флота в соответствии с количеством, то все происшедшее до сих пор можно бы было считать только случайными обстоятельствами, нисколько не мешавшими и не затруднявшими главную задачу того великого плана, который приходил теперь к развязке[79].
Кальдер отрядил Стерлинга с 4 линейными кораблями для возобновления блокады Рошфора, и теперь, когда ветер стих, он появился перед Ферролем 9 августа всего с 9 линейными кораблями. При виде 29 неприятельских кораблей, готовых к выступлению из порта, ему оставалось только одно – отступить и присоединиться к лорду Корнуоллису, что он и исполнил к 14-му числу.
Прежде чем идти к Бресту, с целью отогнать блокирующий флот, Вильневу оставалось для выполнения всех распоряжений еще одно дело – освободить Гантома и вместе с ним вступить беспрепятственно в Канал. Когда Стирлинг подошел к Рошфору, то без сомнения нашел его пустым, потому что Аллеманд вышел в море почти месяц тому назад, сейчас же после снятия блокады. Вильнев должен был, если мог, захватить с собой Аллеманда, прежде чем идти дальше, и, по-видимому, он предполагал сделать это около мыса Ортегаль[80].
Как бы то ни было, но Вильнев вышел 11 августа, 13 и 14-го он был около мыса Ортегаль. Рошфорская эскадра была тогда близко от него, но, не встретив и не увидев его, пошла на Виго, где и бросила якоря 16 августа. Последние приказания Наполеона побудили Вильнева идти в Брест и рискнуть дать сражение английскому флоту около этого порта, даже рассчитывая на потери в своем собственном флоте, ради того только, чтобы дать Гантому возможность выйти в море. По мнению императора, это было все, что необходимо для обеспечения переправы через Канал 150 000 человек на 2000 судов, стоявших уже наготове между Этаплем и мысом Гризнец. Я должен привести собственное объяснение французского адмирала в оправдание того факта, что 15 августа он повернул обратно и направился на Кадис.
«В тот день, как я покинул Ферроль, а также и на следующее утро за мной наблюдали фрегаты и два линейных неприятельских корабля, за которыми я гнался на самых быстроходных судах моего флота, но не мог их догнать. Заметив, что NO установился, я продержал курс на WNW в течение 14 и 15-го числа без всякой перемены. Не имея доверия к состоянию вооружения моих кораблей, а также к быстроте их хода и ловкости маневрирования, зная о соединении неприятельских сил и о том, что им известны все мои действия со времени моего прибытия к берегу Испании, – я потерял надежду на способность выполнения мною той великой задачи, для которой мой флот предназначался. Продолжая бороться с неблагоприятными ветрами, я подвергал бы свои суда неисправимым повреждениям и весь флот неизбежному разделению. Испанский корабль „Сан-Франциско де Азис“ потерял уже грот-стеньгу. Я был убежден, что положение дел существенно переменилось с тех пор, как его величество отдал свои приказания, которыми он, направляя морские силы в колонии, имел в виду разделить силы неприятеля, привлекая его внимание к отдаленным владениям, с тем чтобы поразить и нанести удар в сердце неожиданным возвращением в Европу и общим соединением сил… Этот план не удался, расстроенный с течением времени расчетами неприятеля, его соединенные силы в это время были больше, чем когда-либо бывали, и могли превзойти наши соединенные силы в Тулоне. Не видя шансов на успех при таком положении вещей и согласно данным мне наставлениям, я решил на третий день после моего отплытия, вечером 15-го числа, будучи в 80 лигах на WNW от мыса Финистерре, повернуть обратно в Кадис»[81].
Изложим теперь окончательно, одно за другим, все последние события так, чтобы лучше понять весь ход дела вплоть до развязки.
22 июля. Флот Вильнева и Кальдера в сражении к западу от Ферроля; эскадра Аллеманда на расстоянии одного дня пути от этого пункта. Нельсон бросает якорь в бухте Мацарри.
77
«В первую минуту после сражения Вильнев был почти счастлив, что повстречал англичан и не потерпел поражения; но, оставив место действий, после некоторого размышления, он из настроения уныния и постоянной меланхолии впал даже в глубокую тоску… К довершению его несчастья, ветер, благоприятствовавший ему в течение двух дней, опять стал противным. К больным, число которых и так уже увеличивалось, прибавились еще раненые. Им не хватало необходимого освежения, а воды осталось всего на пять-шесть дней. Находясь в таком состоянии, он хотел пройти в Кадис; Лауристон опять воспротивился этому, но оба сделали взаимную уступку и пошли на Виго».
Труд приписывает решение Вильнева совершенно отдаться ветру его стремлению скорее высадить больных и раненых. Когда ветер задул от NO, он пошел на Кадис; когда ветер через 6 час. переменился на SSW, он пошел на Ферроль; наконец, после перемены ветра опять на NO он направился на Виго. James даст время прибытия в Виго, указанное в нашем тексте. Труд относит его к 28-му.
78
Французский корабль «Атлас» и испанские «Америка» и «Эспания». Они не были сильно повреждены в деле, но о них говорили, что, как плохие ходоки, они задержат флот. Их оставили в качестве госпитальных кораблей с целью поместить на них 1200 человек больных и раненых, снятых со всех судов соединенного флота. Вильнев радовался чрезмерно, когда появлялась причина оставить испанские корабли. «Они всегда, – писал он Декре, – приносили нам самое ужасное несчастье».
79
Именно в таком смысле Наполеон написал письмо Вильневу в Ферроль, стараясь ободрить его убеждением, что все шло как следует (см. письмо от 13 августа). Но Вильнева и этим нельзя было ободрить.
«Я собираюсь в плавание, – писал он Декре из Ферроля. – Без сомнения думают, что я, будучи во главе 29 кораблей, могу теперь разбить всякую эскадру, приблизительно равную моей по силе. Я не боюсь признаться вам, что я не был бы рад встрече с 20 кораблями. Наша морская тактика отжила свой век; мы умеем только построиться в линию, а это как раз то, чего хочет от нас неприятель. У меня нет ни времени, ни средств выработать с командирами судов обеих наций другой боевой порядок… Все это я предвидел еще прежде, чем выходил из Тулона; но мои мечты не исчезали до тех пор, пока я не увидел присоединившиеся ко мне испанские корабли… Тогда мне пришлось во всем отчаиваться».
80
Различные приказания, данные Аллеманду, не согласуются с его действиями. Судя по Troud'y, он должен был идти на Ферроль, как только выход в море будет свободен, и крейсировать только в том случае, если бы ему отрезали путь туда. В Виго он нашел приказания Вильнева идти на сборный пункт в Пенмаркс. James говорит, что Аллеманд никаких приказаний в Виго не получал.
81
Труд. Он говорит также, что до оставления Вильневом Вест-Индии он получил приказания, которые могли оправдать его отплытие к Кадису. Я, однако, скорее думаю, что он опирался на последнюю часть письма Наполеона от 8 мая, уже цитированную выше.
