— Что?

— Ты девственница.

— Нет, — сказала я, выглядя, как человек, который точно врет.

— Черт. О,черт. — Он вел себя так, словно только что переехал щеночка машиной.

— Я ложусь спать, — сказала я, потому что не знала, что еще сказать.

— Это он? Твой большой секрет?

Ох, если бы так.

Я не ответила.

— У меня такое чувство, словно я тебя развращаю. Почему ты не сказала?

— Какая разница? Отлично, теперь ты знаешь, что я урод. Поздравляю.

— Я не это имел в виду. Боже.

Я была в ужасе и не знала, почему меня это так взволновало. Это не тот секрет, который я охраняла, но слишком близко к нему. Вот почему я не хотела, чтобы Хантер стал ближе ко мне. Из-за этого момента.

— Тебе надо было сказать об этом. Я бы остановился.

— Я не ребенок, Хантер.

— Я знаю, но я бы не говорил все эти вещи, если бы знал.

— Правда? — Села я, наконец, взглянув на него.

— Возможно? Я теперь и не знаю. Ты казалась такой уверенной.

— Ты имеешь в виду распутной.

— Нет. Это точно не то, что я имею в виду. Ты не такая. Я хотел сказать, что мне показалось, будто у тебя был опыт и ты знала, что делала. Я думаю…Вау.

Он недоверчиво покачал головой.

— Ты, правда, девственница?

Я глубоко вдохнула перед тем, как ответить.

— Да.

— Но ты занималась другими вещами? Физически?

— Если ты спрашиваешь, занималась ли я оральным сексом или ласками, то мой ответ нет. Меня целовали и однажды меня схватили за грудь, один парень, у которого, я уверена, теперь никогда не будет детей.

В первый раз за все время Хантер онемел. Очко в мою пользу.

— Я не знаю, что сказать. — Признался он.

— Мой тебе совет, не говори ничего. Спокойной ночи.

— Нет, нет. Мы поговорим об этом.

Я услышала, как он натянул боксеры, а потом рубашку. Хм. Через минуту край моей кровати прогнулся.

— Эй, поговори со мной. Я просто…это кажется невероятным, что у тебя этого еще не было. Если бы ты сейчас закричала в окно, что ты девственница, тут бы за пять секунд выстроилась очередь, по меньшей мере, из тысячи парней.

— Мне без разницы. — Я отказывалась перевернуться и посмотреть на него. Я просто хотела, что он вернулся в постель, а я могла спокойно умирать изнутри.

— Никто даже не пытался?

— Нет. — Конечно, меня пытались развести, но я никогда не соглашалась. И любой, кто пробовал что-то сделать, обычно оставался с болью между ног.

— Тогда, должно быть, в воде, там где ты живешь, содержится некое вещество, которое извращает логику. Тебе надо предупредить кого-то, потому что это просто безумие.

— Они называли меня Снежной Королевой, — пробормотала я.

— Что?

— Они называли меня Снежной Королевой, — сказала я, переворачиваясь. Может, если я удовлетворю его любопытство, он уйдет?

— Не может быть. Тебя?

— Думаю, я была холоднее, когда ходила в школу. Может, ты растопил меня.

Его рука коснулась моего плеча.

— Я сожалею обо всем этом.

— Тебе не надо сожалеть. Просто думай, перед тем как говорить со мной. Ты же не хочешь оскорблять девственниц. Мы можем быть жестокими, если захотим.

— Я запомню это. Спокойной ночи. — Он наконец встал и пошел к кровати. — О, и если ты когда-нибудь захочешь исправить это, я здесь. Просто, чтобы ты знала.

— Я отлично знаю об этом.

— Отлично. Потому что мы могли бы стать чем-то выдающимся. Ты и я.

— Спокойной ночи. — сказала я уже в миллионный раз.

— Спокойной ночи, Мисси.

Хантер был до смешного милым со мной следующие две недели, когда последние вздохи лета сменились осенью.

Осень была моим любимым временем года. Не только потому, что мой День рождения был в Ноябре, но и из-за Дня Всех Святых, хрустящих листьев, вещей с запахом тыквы, шляп и милых шарфов. Что можно не любить в осени? Я не могла даже такого представить.

К тому же, осенью на меня нападало желание печь, так что однажды вечером я приготовила тыквенное печенье с глазурью из сливочного сыра, которые заставили Рене сделать мне предложение, стоя на одном колене и со всеми прочими атрибутами.

— Спасибо, детка. — Сказал Пол, потянувшись за еще одним печеньем. С тех пор, как Рене привела его домой, он прочно обосновался в нашей квартире. Они с Хантером сразу поладили и уже несколько раз проводили очень интенсивные турниры по Halo и устраивали совместную игру на гитаре. У Пола тоже была гитара, и он был не так уж плох. Рене сидела и смотрела, хлопая рукой и качая головой и изредка выкрикивая свои заказы.

Я никогда не видела ее такой счастливой. Она улыбалась от уха до уха большинство времени, все время прикасалась к нему, смеялась с ним и целовалась. Он был милым, веселым и немного грубоватым. Он нравился мне даже больше, чем во время их последней встречи. Он выглядел более спокойным. Более зрелым.

С Хантером, Полом и Мейсом у нас было достаточно мужчин в квартире. А вместе с Девом и Шоном целый отряд. Я привыкла к куче людей вокруг, лезущих друг на друга. Ужины были продуктивными и мы убеждались, что бы у нас было что-то для каждого. Каким-то образом, хоть я и была младшей, я стала кем-то вроде мамы для них всех. Когда мы ужинали, никто не вспоминал о салфетках, а потом, когда всем они были нужны, именно я была той, кто вставал и приносил.

Я все еще носила кольцо. Я снимала его только в душе, и моя рука казалась холодной и голой без него. Хантер не упоминал о цене, и я решила забыть об этом. Или он так думал. Я была настроена узнать, откуда он брал деньги. Я знала, что он не продает наркотики, не грабит банки или что-то в этом роде, но, подозревала, что это как-то связано с Джо. Скорее всего.

В тот же вечер, когда я приготовила печенье, я занялась уборкой в нашей спальне, ну по-крайней мере на своей стороне, и вдруг заметила нечто, напоминающее смятый чек. Заинтригованная, я развернула его.

Он был выписан на имя Хантера на сумму в пять тысяч долларов.

— Черт, — сказала я, уронив чек.

— Что ты делаешь? — Раздался голос позади меня. Голос Хантера.

— Убираю. И перестань следить за мной.

— Почему ты ругалась?

— Ничего такого, — я попыталась отпихнуть чек ногой, что бы он оказался под футболкой, которую я еще не подняла, но он меня поймал. Этот парень был чертовски наблюдателен.

— Тогда почему ты пытаешься это спрятать?

— Спрятать что?

— Я не идиот, а ты плохо играешь, — он наклонился за чеком, но я достала его первая.

— Тогда почему бы тебе не сказать, что это за чертовщина? — Я держала бумажку перед его лицом и наблюдала, как с него сходят все краски. Впечатляет.

— Отдай, — он потянулся за ним, но я ходила на кикбоксинг на этой неделе и мои рефлексы не подвели.

— Скажи мне, что это.

— Отдай. Его. Мне. — Процедил он сквозь зубы.

Я отступила, убирая чек за спину. Он все равно отберет его, потому что, говоря по правде, был выше и гораздо сильнее. Но я могла хотя бы попытаться узнать, что это.

— Скажи мне, что это. Откуда у тебя такие деньги?

— Отдай. Мне. Чек.

Я никогда не видела Хантера таким злым. Никогда. Его голубые глаза пылали. Впервые, я испугалась его. Но это не значило, что я собиралась отдавать ему чек до того, как узнаю, где он его взял.

— Скажи мне, — мягко сказала я, отступая, пока не уперлась в кровать.

— Клянусь Богом, если ты не отдашь его мне через пять секунд, я заберу его у тебя, и не буду слишком милым.

Я покачала головой.

— Ладно.

Он кинулся на меня, сбивая на кровать. Я боролась, но на его стороне был вес и неожиданность.

— Слезь с меня!

— Нет, пока ты не отдашь его мне.

— Скажи мне и я отдам.

Это только разозлило его еще больше и он схватил мою руку, выкручивая ее, пока я боролась.

— Ты делаешь мне больно.

Он не ответил.

Мы продолжали бороться, пока он не забрал его.

— Спасибо. Теперь убирайся отсюда, — сказал он, вставая. Я задыхалась, а он нет. Но, по крайней мере, мы оба были вне себя от ярости.