— Я только накину одеяло. Держи.

— Я сказала, не трогай меня.

Он придвинулся сзади, игнорируя меня и пытаясь подоткнуть одеяло.

— Прекрати! — Я попыталась вывернуться, но он не отпустил меня. Он попытался поднять меня, но я уже была готова и, ударила его правой и левой. Его лицо ничего не выражало. Каким-то образом он поднял меня на ноги и одеяло упало.

Я словно выпустила из себя что-то темное и жесткое, что шевелилось внутри меня уже восемь лет, с той самой ночи.

— Хватит! Хватит! Хватит! — Я колотила его в грудь. Я надавала ему пощечин и ударяла вновь и вновь. Я продолжала нападать на него, пока мое легкое не отяжелело, мои руки не разболелись, и меня не задушил первый всхлип, вырвавшийся из моего рта.

Он стоял, прижав руки к бокам. Его лицо стало красным от моих пощечин.

Мои колени подогнулись и он поймал меня до того, как я упала, поднимая меня и относя на диван.

— Не трогай меня.

Он не ответил, но сомкнул свои руки вокруг меня, когда я начала всхлипывать. Я никогда не плакала, но вот она я, соленые слезы текут из глаз по лицу и Хантер держит меня, парень, которого я только что избивала.

Он укачивал меня, его сильные руки крепко обхватывали меня.

Он начал напевать, но я была слишком сломлена, чтобы узнать мелодию.

Мое горло болело от плача, а слезы были повсюду, но меня это не волновало.

Я начала задыхаться и Хантер сказал мне дышать медленно, чтобы не потерять сознание. Это уже случалось раньше, но он не знал об этом. У меня уже были такие случаи, но тогда обо мне заботились мама и Тони.

Хантер ждал, пока я не выплакала все и не начала просто шмыгать носом. К счастью, у него был запасной платок и я высморкалась.

— Ты в порядке? — сказала я.

— Это мой вопрос.

— Прости за то, что избила тебя.

— Все хорошо. Тебе надо было выплеснуть это.

— Я уже давно не делала этого, — я чувствовала его губы на своем виске.

— Ты испугала меня, — сказал он.

— Прости.

— Тебе не надо извиняться. Со мной все будет в порядке.

— Но не со мной.

Он медленно вдохнул.

— Когда мои родители умерли, у меня были такие периоды, когда я сходил с ума и ломал все, что мог. У моей мамы была коллекция хрустальных животных, которая стоила тысячи долларов. Я разбил каждую фигурку. Джо был вне себя, но что он мог поделать? Закончилось тем, что они убрали все хрупкое из дома и переселили меня к Хоуп и Джону как можно скорее. Они обезопасили от меня дом, но я все равно находил вещи, которые ломал.

Наступила моя очередь.

— Им приходилось сдерживать меня, чтобы я не навредила себе. У мамы не было смирительной рубашки, но она и Тони удерживали меня, — сказала я. Возникла пауза и он начал гладить мои волосы. Я оперлась на его грудь. Его руки были словно канаты, удерживающие меня на месте. Я больше не дрожала.

Я глубоко вздохнула.

— Тони должна была сидеть со мной. Это произошло до того, как мои родители разошлись, они пошли на вечернее свидание. Мне было 12, но они почему-то не хотели оставлять меня одну в тот вечер. Я не могу вспомнить, почему. Было правило, она не могла никого приглашать, но она позвала домой своего парня, Тревиса, чтобы повеселиться. — Его имя резало мой язык, но мне пришлось произнести его.

— Она встречалась с ним всего несколько недель, но он уже тогда не нравился моим родителям. Не то что бы он ездил на мотоцикле, попадал в неприятности или что-то такое. Он просто не был им приятен, особенно маме. Он был старше и с характером, но держал его под контролем большую часть времени. В ту ночь он был разозлен чем-то. И опять же, я не помню почему. Тони вела себя по-другому рядом с ним. Когда мы были вдвоем, мы смотрели фильмы и веселились, но когда приходил Тревис, она заставляла меня идти спать, чтобы они могли целоваться на диване. Я разозлилась на нее тогда за это, что она рано отправила меня спать, но она накричала на меня и Тревис поддержал ее, так что у меня не было выхода.

Я еще раз глубоко вздохнула. Хантер продолжал гладить мои волосы.

— Когда я возвращалась в свою спальню, я увидела что-то блестящее на полу. Это была одна из сережек с павлином, моей мамы. Тони брала их без разрешения и я знала, что она тогда их носила. Другая наверное упала. Я завидовала, потому что мне никогда не разрешали их носить, так что пошла к себе и надела ее. Я немного почитала, а потом услышала шум. Я встала и услышала его вновь. А потом раздался крик.

Руки Хантера обхватили меня сильнее и я ухватилась за его рубашку.

— Я пошла в спальню Тони и она закричала, когда я услышала звук шлепка, и как Тревис говорит ей заткнуться. Она опять закричала и я услышала, как он ударил ее. Она умоляла его. Я не знала, что делать. Дверь была немного открыта и я заглянула. Он был на ней и ее рубашка была порвана. Он расстегивал штаны и говорил, что уже слишком долго ждал. Она плакала и пыталась выбраться из под него. Он снова ударил ее и ее голова дернулась в сторону. Мы встретились глазами и она прошептала что-то. Тревис увидел, куда она смотрит, а я не смогла закрыть дверь достаточно быстро.

Я снова начала дрожать, но Хантер не собирался отпускать меня.

— Он побежал за мной по коридору и схватил. Он накричал на меня за то, что я прервала их, а потом сказал, что может я тоже хочу получить. Он начал рвать на мне штаны и я не могла дышать, потому что он был таким тяжелым поверх меня, я думала, что умру. Он порвал мою футболку и расцарапал грудь. На мне были только леггинсы, так что он порвал их и мое белье и вернулся к своим штанам, говоря мне, что если я расскажу об этом кому-нибудь, он найдет меня и убьет. Я молилась, чтобы кто-то спас меня, и так и произошло, когда Тони ударила его так сильно, как могла, бейсбольной битой, которую она держала под кроватью. Он рухнул на меня и Тони пришлось стаскивать его. Мы связали его парой моих скакалок и скотчем, и вызвали полицию.

Потом был суд. Ему дали 10 лет. Он должен был сидеть еще два, но Тони позвонила и сказала, что он просит досрочного освобождения.

Я снова шмыгнула носом и он протянул мне платок.

— Ну вот. Теперь ты знаешь. Единственный, кому я об этом рассказала была Меган. В моем городе об этом знали все. Меня прозвали шлюхой в школе и тогда появились проблемы со злостью и драками, никто не хотел иметь дело со мной. Я пообещала себе, что никогда не буду встречаться с парнем. Я буду одинокой, потому что единственная, кому я могу доверять, это я сама. Все предают тебя. Я никогда не говорила об этом Тони, но она извинялась годами. Я думаю, она до сих пор извиняется, хотя она тоже была жертвой. Мои родители чувствовали такую вину, за то что оставили нас в тот вечер, что расстались. В смысле, это не было единственной причиной, но это сильно повлияло на их отношения. Все развалилось из-за той ночи. И теперь ты знаешь, почему я помешана на павлинах. Тони носила одну, а я другую сережку. Эти сережки спасли наши жизни.

Хантер подумал мгновение и я почти могла услышать, как он подбирает слова.

— Я хочу убить его самым медленным и мучительным способом, — сказал он.

— Я тоже, — я представляла это больше раз, чем могла признаться.

— Спасибо, что рассказала мне.

— Теперь ты знаешь, почему я такая двинутая.

— Ты не такая. Ты прошла через такое, чего многие люди и представить себе не могут. Тебе не стоит стесняться тех методов, которыми ты с этим справляешься.

— Я не справляюсь, если верить моим психологам. А их было много.

— Да пошли они все. Ломай вещи и избивай людей, если это тебе поможет, я буду твоей боксерской грушей, и мы сможем побросать что-нибудь с крыши. Договорились?

— Договорились.

— Значит его освобождают?

— Да, будет слушание. Мой адвокат звонил.

— Ты ведь пойдешь, правильно? Сделаешь заявление?

— Да.

— Отлично. А пока у нас есть время, чтобы подготовить для тебя хорошее заявление.

— Я не могу.

— Почему?

— Я не смогу увидеть его лицо снова. — В этой истории труднее всего рассказывать об этом. О том, что я просто трусиха.