Единственное, что омрачало мой настрой, это то внимание, которое оказывали Алеку другие представительницы женского пола, как только узнали, что мы не пара. Алека это внимание тяготило и пугало, а меня — конкретно раздражало. Ему постоянно приходилось искать меня глазами в толпе, требуя, чтобы я вернулась к нему, и спасала его от очередной настойчивой великовозрастной фейри.

Я же пользовалась спросом у представителей мужского пола, которые годились мне в отцы или, что еще веселее, в деды. Они все время звали меня танцевать, делились со мной какими-то историями из жизни и прочее.

Но все это было весело. Я получала удовольствие от всего. Особенно от того, когда встречалась взглядом с Алеком. Он не выпускал меня из виду, где бы я ни была. И сегодня он улыбался мне так же часто, как и я ему.

Мы сидели рядом и весь вечер смеялись и переговаривались, рука Алека всегда лежала на спинке моего стула, отчего я разве что не искрилась. Впрочем, переглядывания с тактичной Стефани подсказали мне, что женщина прекрасно понимает, что нас с ним связывает не просто совместная служба.

Алек даже расслабился. Сменил напряженную позу на несколько вальяжную, расстегнул пару верхних пуговиц, сняв душившую его бабочку и заснув ее в карман пиджака. Марк с громким смехом последовал его примеру, и отметил, что сам терпеть не может, когда Стефания одевает его так официально. Мы с Алеком только переглянулись, вспомнив наш поход в магазин, и глупо улыбнулись.

Когда снова заиграла спокойная романтическая музыка, я едва не застонала, уже отмечая, что в мою сторону двинулись пару мужчин, а в сторону Алека несколько неугомонных фейри.

— Потанцуем?

Я удивлено поворочаю голову в сторону Алека.

— Ты шутишь?

Алек никогда не танцует.

— Я абсолютно серьезен. Поднимайся, Клэри.

Послушно поднимаюсь вслед за Алеком, ловя хитрую улыбку Стефании, которая весь вечер пела нам с ним дифирамбы. Пусть и очень тактично.

Алек берет меня за руку и ведет на танцпол, где уже танцевало несколько пар. А когда мы наконец-то встаем напротив друг друга, и Алек осторожно кладет свои руки мне на талию, а я свои ему на шею, все вокруг перестает существовать.

Нашу разницу в росте не перекроют даже мои каблуки, но это нисколько не мешает нам сейчас. Первые несколько минут мы еще держим какую-то дистанцию, но потом, тяжело вздохнув, Алек просто притягивает меня к себе, и я послушно утыкаюсь лбом в его плечо, глубоко вдыхая его запах.

Я была в раю в этот момент.

Мы танцуем в своем ритме, не обращая внимания на все остальное. Меня охватывает жар от того, что я так близко к Алеку, смущение от того, что я не могу скрыть своих чувств, и неимоверное счастье от того, что это случилось. Я буду долго перебирать этот момент в своей голове.

Все становится каким-то интимным, личным и поистине дорогим. Мы обнимаемся так не одну песню, а когда приходит время вернуться к столу, Алек отстраняется и до боли нежно отодвигает прядь волос у моего лица, всматриваясь в мне в глаза слишком настойчиво.

Но он не успевает ничего мне сказать, потому что нас отвлекают, и мы вынуждены вернуться к столу, где все делают вид, что ничего не видели. Нас снова заносит в водоворот смеха и разговоров, но когда Алек уходит с Марком и его друзьями на балкон, я слишком отчаянно отпиваю шампанское из своего бокала, хотя весь вечер старалась избегать алкоголя.

Но не после того, как мы с Алеком снова перешли ту невидимую, но когда-то выстроенную нами грань.

Стефания сразу садится рядом со мной.

— Как тебе шампанское? Мы заказали его из Франции.

Я скромно улыбаюсь ей.

— Очень вкусное.

Женщина тихо смеется и наклоняется чуть ближе ко мне.

— Знаешь, как мы с Марком познакомились?

Я качаю головой, а Стефания усаживается поудобнее. Глубоко в душе я благодарна ей за то, что она составляет мне компанию именно в этот переломный момент.

— У нас была общая компания друзей. И когда-то, я встречалась с лучшим другом Марка, а он в свою очередь встречался с моей подругой. Представляешь?

Хмыкнув, отодвигаю бокал.

Как знакомо.

— И он мне никогда не нравился, что самое смешное. Этот самоуверенный умник всегда меня раздражал. И этот его юмор я считала его совсем несносным.

Мы вместе смеемся, так как Марк действительно обладал очень тонким юмором, и его шутки всегда попадали в самую цель.

— Но однажды нам с ним пришлось работать в паре, чтобы помочь родителям с семейным проектом, и вот с тех пор, мы больше не расставались. Этот самоуверенный умник оказался любовью всей моей жизни.

Стефания улыбается и отпивает из своего бокала шампанское.

— Мы многое с ним прошли. И запретов, и нарушенных правил, и предательств со стороны друзей, недопонимая среди общества и много чего другого. Но это все не напрасно. Любовь окупает все страдания с лихвой, Кларисса. Главное не пройти мимо нее, боясь тех самых рамок, в которых живешь. Нужно противостоять обстоятельствам.

Женщина посмотрела на меня очень тепло, но очень пристально, словно считывала меня и понимала лучше, чем кто-либо. И мне показалось, что она рассказала мне это не просто так, и смысл, вложенный в эти слова, намного глубже.

Было очень значимо слышать от постороннего человека те слова, которые могли навести порядок в твоей голове.

— А если боишься? — тихо спрашиваю я.

Стефани понимающе кивает и наклоняется ко мне чуть ближе.

— Я не самый умный человек в этой комнате, Кларисса. Я мало что смыслю в технике, в языках или в науке. И я не очень хорошо разбираюсь в политике и даже в той же самой моде. Но в чем я сильна, Кларисса, так это в психологии и межличностных отношениях. — Стефания накрывает мою руку своей, — Поверь мне, этот мальчик смотрит на тебя так же, как уже много лет на меня смотрит мой Марк. Тебе нечего бояться. Ты сама еще не осознаешь, как много значишь для Александра.

Стефания ласково целует меня в висок и переводит разговор на другую тему, замечая, что мужчины возвращаются к нам.

Остаток вечера я все еще думаю над ее словами, и вместе с этим начинаю испытывать острую тоску.

Сегодня наш последний день в Сиэтле, и завтра пора возвращаться в Институт.

Но я… не хочу.

Я хочу остаться здесь, чтобы сохранить то, что только выстроилось между мной и Алеком. Не хочу потерять это по возвращению домой.

Алек замечает, что я погружена в себя, и предлагает мне вернуться в номер, так как вечер итак уже подходит к концу. Я скромно киваю, и вскоре мы прощаемся с Марком и Стефанией, и даже Алек был тронут их отношением. Он долго прощается с Марком, я — со Стефанией, в которой нашла родную душу. У них с Марком не было детей и, может, поэтому они все ту любовь и житейскую мудрость, которую испытывали, сполна дарили и нам с Алеком?

Мы поднимаемся на лифте все так же молча. А зайдя в номер, я тепло улыбаюсь Алеку, желая ему спокойной ночи.

— Фрэй, все хорошо…?

Алек ловит меня за локоть, когда я хочу зайти к себе, и я обманчиво киваю.

Мне страшно. Мне до одури страшно.

Что я потеряю этого спокойного Алека, когда мы вернемся.

И мне больно.

От того что… люблю его.

Завтра мы уедем. И эта сказка останется у меня только в памяти.

— Все хорошо, Алек. Я просто устала.

Знаю, что он не верит.

Но что он может сказать в ответ?

Я захожу к себе в комнату и пару минут просто смотрю на пустую кровать, понимая, что вчерашняя ночь с Алеком еще долго будет преследовать меня. Я уже ощущала себя неимоверно одинокой.

Устало останавливаюсь возле зеркала и пытаюсь расстегнуть замок на платье, но, черт возьми, никак не могу за него ухватиться.

Я пыхчу так около минуты, пока дверь в мою комнату не открывается и в комнату не заходит спокойный Лайтвуд.

— Алек?

Я нервно убираю руки с полурастегнутого замка и напрягаюсь, когда Алек подходит слишком близко. Он уже успел снять пиджак, его рубашка все еще была расстёгнута на пару верхних пуговиц, а рукава закатаны до локтя, предоставляя обзор на его сильные крепкие руки.