Я замер над проводками. Всего одно движение отделяет от неизвестности. Прямо сейчас мы или начнём нас путь наверх… или умрём, ведь рано или поздно у нас кончится воздух.

— Все готовы? — спросил я.

— Запускай, Марк, — сказал Кичиро. — Сейчас мы всё узнаем.

Затянувшаяся безвестность скоро спадёт. Я был готов ко всем исходам. Но всё хотелось выбраться отсюда живым. И, более главное, чтобы выбрались остальные.

— Ну работай же, — попросил я про себя, самым тихим шёпотом, чтобы никто не слышал. — Работай, долбанная машина. На тебя вся надежда.

Я скрутил два проводка и отошёл на шаг, ожидая, загудят ли механизмы или нет. Мария взяла меня за руку.

— И что? — спросил Радич. — Что-нибудь произойдёт?

— Ждите, — сказал главмех. — Ещё немного. Господи, хоть бы сработало, хоть бы сработало.

Я ожидал рёва двигателей, вибрации, да чего угодно. Но было слишком тихо, машина молчала. А потом я услышал шипение.

— Работает, — прошептал один из механиков. — Компрессор работает!

— Тихо! — главмех вытер вспотевшее лицо. — Пока он выдует воду, мы…

Ригга содрогнулась. Мы все уставились на прибор, показывающий наклон корпуса. Исполин всё ещё лежал на брюхе.

Шипение сжатого воздуха становилось громче, манометры давления в пневмомагистралях, крутились, как бешеные.

Ужас Глубин заскрипел. Мария прижалась ко мне, а я её обнял. Пол, который в вертикальном положении был стеной, наклонился. И всё, ригга замерла.

— Нас приподняло, — пробормотал главмех. — Совсем немного.

— Мы сможем запустить винт? — спросил я.

— Пока нет, ещё…

Пол подняло круче, я едва удержался. Главмех очень громко дышал.

— Теперь можно, — сказал он.

— Делайте, — приказал я.

Уже через несколько минут раздался рёв запуска восьмого двигателя. Он работал не очень хорошо, я слышал стук и скрежет внутри. Но с этим будем разбираться потом. Лишь бы не взорвался.

— Винт выдвинулся, — доложил лысеющий механик со свежей царапиной на лбу. — Вы слышите?

— Да! — все закивали, хотя я не слышал ничего.

Пол наклонился ещё сильнее. Я взялся за поручень.

— Так, — я говорил громче, хотя горло болело. — Если всё пойдёт по плану и нас приподнимет, то балансиры в корпусе выровняют положение. Сразу займите…

Внутри корпуса провернулись массивные тяжёлые балансиры. И в этот момент пол опять стал стеной, я чуть не приложился затылком обо что-то тяжёлое. Но смог сохранить равновесие и даже удержать Марию.

Кто-то из механиков, который до этого лежал в шахте, чуть не улетел вниз, но его схватил Кичиро и не дал упасть. Ригга стонала от нагрузки, но прибор… мы все смотрели на него.

— Мы стоим! — раздались крики радости. — Мы встали на ноги!

Балансиры сработали, ригга выпрямилась.

— Утечка воды в пятом отсеке!

— Уже устраняют.

— Получилось!

— Отставить, — сказал я. — Теперь самое сложное.

Я сел в кресло первого пилота.

— Будет запускать все двигатели, — объявил я. — Жду рапорт о готовности через две минуты! Быстро. Всем занять позиции!

Механики гурьбой спускались в свои отсеки, остался только главмех, шмыгающий носом. Внутренняя связь пока ещё не работала, так что он просто стоял у люка и слушал, что кричат снизу.

— Все системы в норме, — наконец доложил он.

Я глубоко вздохнул и прокричал:

— Запуск!

Я нажал кнопку.

Сначала я подумал, что ничего не произойдёт, но ригга затряслась. Кресло так вибрировало, что зубы стучали друг об друга. На пульте сверкали красные лампочки, показывающие многочисленные неисправности.

— Статус ходовой?

— Пока всё в пределах допустимого. Он должен идти.

Я вздохнул ещё раз и огляделся. Посмотрел на Марию, она мне улыбнулась, посмотрел на Кичиро, сидящего в кресле канонира с невозмутимым видом, и на Радича, занявшего место радиста. Сейчас они моя команда, и они должны выжить любой ценой. А гибель остальных не будет напрасной.

— Радич, что с внутренней связью? Запусти! И про радар не забудь.

Влад почесал лоб и переключил пару тумблеров. Пульт радиостанции замигал зелёными огоньками. Я бросил взгляд на радар, но он не показывал ничего, хотя и работал.

— Внутренняя связь восстановлена, — сказал Радич.

Я надел микрофон и прижал его ближе к горлу.

— Экипаж, — мой голос дрожал от волнения. — Мы выходим.

Я зажал педаль, и Ужас Глубин сделал первый шаг.

— Есть! — закричал главмех. — Получилось, моя малютка, всё получилось!

Он засмеялся истеричным смехом, потом сразу заплакал и кинулся меня обнимать. Я осторожно постучал его по спине.

— Всё хорошо, главный механик, — пробормотал я. Надо бы потом спросить его имя. — Мы идём! Команда, мы идём!

Каждый шаг чувствовался в кабине, корпус ригги стонал от давления, но исполин двигался по дну озера.

— Кичиро! Направление к берегу!

— На юго-запад!

Левой ногой я зажал педаль поворот, и Ужас Глубин послушно повернулся. Механики по внутренней связи кричали от радости.

Я взглянул в перископ, но передо мной только чёрная толща воды. А потом нас тряхнуло.

— Что такое?

— Лёд! — крикнул я. — Мы упёрлись в лёд! Все двигатели на полную мощность!

— Есть!

Главмех проорал приказ в люк, забывая, что уже работает внутренняя связь.

— Ломайся, сука! — кричал я, тоже не сразу вспоминая, что меня слышит вся команда. — Ломайся, долбанная ледяная стерва! Ты, сука, не выдержишь!

Двигатели орали от натуги так, что это слышалось даже через наушники. В кабине стало жарко, завоняло порченым яйцом.

Лёд поддался с громким треском. Несколько шагов мы сделали свободно, разламывая преграду. В перископ я видел землю, белую от снега. Ещё ночь. Мы прошли сотню метров и вышли на берег.

— Мы на поверхности, — сказал я и откинулся в кресло. — Мы выбрались!

— А ты молодец, парень, — Радич криво ухмыльнулся. — Не зря хозяин тебе доверяет.

Кто-то радостно кричал. К моему кресла подошла Мария, и я уткнулся ей в живот.

— Мы выбрались, — прошептал я. — Я не верил, что сможем.

— А я верила в тебя, — сказала она мне на ухо.

— На радаре чисто, — доложил Кичиро с таким видом, будто не произошло ничего особенного.

— Так, слушайте все! — я прижал микрофон к горлу. — Мне нужен полный отчёт, чтобы через десять минут выдвигаться. Кэлвин Рэгвард думает, что мы мертвы, но мы ему ещё покажем.

Я высвободился из объятий Марии и посмотрел в перископ. Врага не видно, но я знал, что он где-то там, на севере, идёт по льду. Враг уверен, что мы мертвы.

— Не в этот раз, камрад, — сказал я. — Не в этот раз.

* * *

Мы вышли на берег не так далеко от места, где затонули. Противника здесь уже не было, а нам требовалась небольшая передышка, чтобы проверить риггу.

— Марк, смотри на русло реки, — сказал Кичиро, глядя на меня поверх своих приборов. — Там шёл бой, жёсткий.

Сейчас туман не мешал, в темноте можно разглядеть лишь чёрные силуэты подбитых ригг и танков.

Если бы мы успели на несколько часов раньше…

— Я взгляну ближе, — сказал Радич поднимаясь. — Надо посмотреть, что там случилось.

А ведь у него там сын, и, каким бы Влад ни показывал себя жестоким, он наверняка волнуется.

— Пока подожди, — сказал я. — Подбитую технику могут охранять.

Я подкрутил оптику, насколько мог. Остальные собрались у меня.

— Ого, — сказал Кичиро, смотря в свой перископ. — Я насчитал подбитыми двенадцать ригг и двадцать танков. Наши держались хорошо.

Я нашёл риггу генерала Шевченко, старенькую модификаций «рейтар». Передняя часть брони превращена в решето, в неё попало не меньше двух десятков игниумовых копий. Судя по всему, там все мертвы.

Неподалёку от генеральского шагохода стоял катафракт с огромной дырой в кабине, наверняка это попадание главного калибра Эмблемы Огня. Перед катафрактом торчало около десятка подстреленных и подгоревших танков. Некоторые горят до сих пор. Краска от жара слезла, теперь они кажутся рыжими.