Скорее всего, писателей среди застраивавшейся доходными домами Петербургской стороны привлекла милая провинциальность места: здесь можно было найти и большой пустырь с нелепыми сараями по периферии, и деревянные дома, и офицерские казармы военного училища, и задние дворы Второго кадетского корпуса с глухими без окон стенами. А на углу с набережной Ждановки во дворе дома № 11 имелся сад с узорными клумбами.

Но не сразу переулок превратился в офицерское урочище. Формировался он в середине XIX века. Среди пустырей и огородов появлялись деревянные строения – в основном на пересечении с набережной Ждановки, и с другой стороны – у Большой Спасской улицы (Красного Курсанта). Выходили в переулок и задние дворы участков по Малому проспекту. Видимо, по этой причине на одном из планов 1868 года первоначальная надпись «Офицерский переулок» зачеркнута, а «продолжение Малого проспекта» пририсована.

Офицерский переулок. Фото 2011 года

Некоторое время переулок пролегал по трассе нынешнего Съезжинского переулка, начинаясь у Малого проспекта, затем поворачивал направо под прямым углом и тянулся до Большой Спасской улицы. Но даже когда современное название и трасса за переулком закрепились окончательно, ничего особо «офицерского» здесь не было, если не считать военных училищ и Кадетского корпуса, располагавшихся неподалеку. Специфическая военная суета придет сюда, когда на углу со Съезжинским переулком расположатся офицерские казармы Владимирского юнкерского пехотного училища. Это случится в конце XIX века.

А к 1880-м годам в переулке лишь закрепят участки за владельцами, среди которых значилось и Военное ведомство в лице Второго кадетского корпуса, а также Юнкерского (впоследствии Владимирского) пехотного училища. Кадетский корпус занимал территорию нынешней Военно-космической академии, а Юнкерскому училищу принадлежало место на пересечении со Съезжинским переулком. Предваряли же вход в переулок со стороны Ждановки два колоритных деревянных дома Крастинга и Крейзера, о которых мы подробно рассказывали.

Офицерские казармы Владимирского училища. Фото 2003 года

Несмотря на наличие номинальных владельцев, некоторые участки оставались пустырями или «пустопорожними местами», как писалось тогда в справочниках. Например, участок потомственного почетного гражданина Крюкова на месте нынешних домов № 3 и № 5 вплоть до революции пустовал; была огорожена высоким забором и в значительной мере пустовала территория Второго кадетского корпуса на противоположной стороне переулка.

Погоны замелькали здесь, как только возвели офицерские казармы Владимирского юнкерского пехотного училища. Здание казарм, построенное в 1899–1900 годах по проекту архитектора Владимира Аркадьевича Колянковского, сохранилось до сей поры и имеет № 7 по Офицерскому переулку. Из этих казарм в конце октября 1917 года многие офицеры, уйдя утром на службу, не вернулись обратно.

Дело в том, что Владимирское пехотное училище фактически оказалось единственным военным подразделением города, оказавшим серьезный отпор большевикам. Почти бескровный штурм Зимнего на Дворцовой площади – это для кинофильма, а на самом деле на соседних с Офицерским переулком Большой Спасской и Большой Гребецкой улицах состоялось самое значительное сражение октября 1917 года. Стрельба не прекращалась всю ночь и весь день 29 октября, заставив притаиться всю округу. О восстании юнкеров мы подробно говорили ранее, здесь же отметим, что в 1960-х годах еще были живы свидетели боя, которые вопреки официальной пропаганде рассказывали о мужестве юнкеров.

По свидетельству Н.П. Анциферова, офицерские казармы в начале ХХ века имели розоватый цвет, рядом стояла будка часового, покрашенная черными и белыми полосами. Ныне дом № 7 имеет желтый цвет, будки, понятное дело, нет. В советское время здесь жило немало семей военнослужащих, сейчас все смешалось.

Квартиры в доме небольшие – хоть и офицерские, но все же казармы, и сколько я ни ходил в 1960-е годы к своему приятелю, жившему в этом здании, так и не смог понять, почему парадные лестницы в доме закрыты, а вход осуществляется со двора через черные. Проходя мимо, вижу, что и ныне картина та же.

Совершая здесь прогулки в 1920-е годы, Н.П. Анциферов представил преимущественно минорный характер местности, отмечая что «все впечатления, ложащиеся одно на другое, создают представление о быте, лишенном уюта, о жизни не налаженной и инертной, о городе угрюмом…». Нетрудно понять, почему именно такие ассоциации родились у писателя: Владимирское училище сразу после Октябрьского восстания расформировали, и офицерские казармы опустели, здания Второго кадетского корпуса за большим забором по левой стороне переулка также стояли безжизненными.

Такие дома встречаются в Офицерском переулке. Фото 2011 года

Жизнь теплилась лишь в начале переулка, где во дворе дома Кононова велось фактически натуральное хозяйство, и в конце на обширном участке мещанина Ивана Анфиногеновича Морщихина – кассира частной Владикавказской железной дороги. Сохранившийся четырехэтажный доходный дом Морщихина по адресу Офицерский пер., 9/Большая Спасская ул., 10, возведен в 1902 году; во времена Анциферова он стоял зажатый двумя массивными деревянными строениями ранней постройки. Доходный дом по заказу Морщихина архитектор Владимир Петрович Тавлинов вынужден был втискивать в свободное пространство.

Офицерский переулок, 9. Фото 2011 года

Дочь купца И.К. Куприянова Агриппина Ивановна, на чьи воспоминания мы ссылались ранее, переехала в Офицерский переулок, выйдя замуж за сына И.А. Морщихина Александра. Потомки Морщихиных и Куприяновых живут ныне в Петербурге, а Дмитрий Иванович Морщихин и Татьяна Михайловна Латманизова передали автору этих строк рукопись с воспоминаниями Агриппины Ивановны. Она пишет, что очень тревожно было в 1905 году. Люди боялись революции и повсеместно забирали сбережения из банков – мало ли что, – пряча деньги кто в перину, кто в дрова. Этим пользовались воры, прекрасно осведомленные обо всех «потаенных местах» обывателей. Снимавшая в доме Морщихиных жилье немка Генриетта Федоровна Меншуткина также спрятала свои немалые сбережения (10 тыс. руб.) в перину, и пока она возилась с детьми Агриппины Морщихиной, в ее собственной комнате на первом этаже хорошо поорудовали грабители. По чистой случайности, возвращавшийся со службы Александр Морщихин заметил огонек свечи в комнате Генриетты и вызвал солдат; из комнаты под дулами винтовок вывели трех парней, одетых в прекрасные шубы с бобровыми воротниками. В их карманах находились хорошо заточенные ножи, а в узелке – деньги Генриетты. Наученная горьким опытом Генриетта Федоровна впоследствии так спрятала свои сбережения, что после ее скоропостижной смерти в 1909 году в ее жилище и вещах родственники так ничего и не нашли.

Домовладелец И.А. Морщихин

В Офицерском переулке нельзя не обратить внимания также и на большой доходный дом М. Баскина по Офицерскому пер., 4, построенный в 1906 году; здесь в начале ХХ века в большом количестве жил не слишком состоятельный люд: чиновники, отставные солдаты, мелкие торговцы…

А на огромном пустыре по правой стороне переулка, с которого позже Алексей Толстой «запустит» корабль на Марс, паслись козы.

Все изменилось в советское время. По послевоенному плану развития Ленинграда архитектора Н.В. Баранова, Петровскому острову отводилась роль главного парка Петроградской стороны, а набережная Ждановки должна была стать достойной огранкой рекреационной зоне. В соответствии с этим планом на углу Офицерского переулка и набережной Ждановки в 1955 году на месте двух деревянных зданий возвели помпезный дом № 11 с аркой (об истории этого дома говорилось ранее).