Змеи!

Вскочила, игнорируя дурноту — последствия переутомления, взмолилась: «Не убивайте его!»

Соланж ревнует к Эллану, а тут такой случай. Не сумел удержать и все. И никакого выбора. Девушка погорюет и скажет заветное «да».

Некромант вздрогнул и обернулся. Даже в темноте видела его горькую улыбку.

— Значит, не внушение, — мрачно пробормотал он. — Значит, нужен.

Соланж ненадолго замолчал, а потом тряхнул головой.

— Хорошо, будет жить. Иметь в должниках Чувствующего дорогого стоит.

— Я беру его долг на себя, — голос оказался неожиданно тверд. — И вы пальцем его не тронете, иначе никогда меня не увидите. Пойду и сдамся лангам. Кстати, чем больше вы медлите, тем скорее нас заметят.

— Не заметят, — заверил некромант. — Я позаботился.

Показалось, или его руки сжались в кулаки?

Знаю, рисковала, но угроза сработала, Эллан останется жив.

Долг отдам. Догадываюсь, чего потребует Соланж. Утолю желание и забуду. Может, у самой пройдет непонятное влечение к альбиносу. С каждым днем думала о нем все чаще. Не так, как об Эллане. Если сравнивать с огнем, то к лорду у меня ровное пламя домашнего очага, а к некроманту — неистовая пляска пожара.

И тут я услышала тихий голос в голове, будто шелест листвы: «Иди! Зачем тебе обуза?»

Будто пощечину дал!

Вскочила и рванулась к Эллану. Едва не упала от слабости, спасибо, Соланж поддержал.

Лорд почти не дышал. Веки закрыты. Теперь, в магическом свете, видела, что с ним сделали. Заплывший глаз, рассеченная бровь, ошейник, заляпанный кровью. Идиотка, я его не сняла! Радовалась успехам лечения и забыла, как легко их свести на нет ошейником.

Пальцы скручены судорогой. Сломаны, конечно. Все до единого. Запястья тоже.

Половины зубов нет, губа порвана. Что они с ним делали, твари?!

Во мне вновь закипала злоба. Обернулась к молчаливо наблюдавшему Соланжу и, стиснув губы в ниточку, указала на замок. Сказала не с первого раза, но сказала:

— Я хочу, чтобы они умерли. Все мужчины, которые его пытали. Чтобы мучились, как он, просили пощады. А остальные смотрели, как наблюдали за казнью.

Некромант усмехнулся и покачал головой.

— Лорд Марон сам убьет. Заверяю, Дария, он замок с землей сровняет. Судя по тому, что видел в обрывках воспоминаний, милорд за два дня отправил на тот свет пятьдесят лангов. Из них только двадцать — обычные солдаты.

Пятьдесят человек! Больше, чем говорил двоюродный дядя. Как такое возможно? Теперь понятно, почему ланги его взяли: выложился без остатка, и отчего не хотели откладывать казнь.

— Помогите снять ошейник, и давайте его оживлять, — уставшим голосом, уже успокоившись, попросила я и устроилась на коленях подле головы Эллана.

— Что получу взамен? — прищурившись, поинтересовался Соланж.

Он навис надо мной, сложив руки на груди. Древний император на фоне скал.

— Потом! — отмахнулась я, нащупала механизм и бережно высвободила шею Эллана.

Заранее подложила руку, иначе бы сломала лорду позвоночник.

Откуда только силы взялись?

Напряглась, утерла пот со лба и срастила кости. Соланж помогал, убирал страшные последствия казни, заставлял легкие дышать, а не захлебываться кровью.

Нельзя переносить Эллана порталом, пока не создадим минимальный резерв жизненных сил. Потребуется часа два, не меньше.

Не заметила, как в меня вошло на-ре лорда. Обошлось без онемения, только на миг стало очень холодно.

«Позволь мне, — раздался все тот же знакомый голос в голове. — Закрой глаза».

И я закрыла, чтобы чуть не захлебнуться воздухом. Зато потом тело стало таким легким… и сильным.

Соланж выругался и, оторвавшись от работы, во все глаза уставился на меня. Что случилось-то? Оказалось, Эллан временно подарил свое на-ре, и оно помогало лечить бывшего владельца, щедро делясь накопленной энергией. Пока не сняла ошейник, две сущности любимого не могли взаимодействовать.

Невероятно, но я не ощущала ни малейшего дискомфорта, а ведь наши сознания слились.

Не всегда, когда открываешься, умираешь, просто нужно знать, перед кем распахнуть книгу души. Я знала и готова была отдать больше, чем имела. Эллан ответил взаимностью, добровольно лишился части себя. Пусть на время, но… Словом, у меня будто крылья выросли, и волна ослепительного живительного света неслась по чужому телу, вычищая смерть.

Дальнейшие события выпали из памяти.

Очнулась от собственного крика уже в Веосе, в замке Эллана.

С перепугу показалось, будто руки в крови. Вскочила, чтобы помыть их, — не пустили. Кто-то властно, но бережно прижал к груди и держал, пока не успокоилась. Запах вербены подсказал: в комнате Соланж Альдейн.

— Это всего лишь кошмар, — голос некроманта струился бархатом, — все позади. Не в Умерре, в Веосе. Никакие ланги не тронут. А если тронут, — сквозь непривычную мягкость прорвалась былая твердость, — очень сильно пожалеют. До седьмого колена.

— Сон? — не веря, переспросила я и попросила отпустить.

Отпустил. Только я так ослабела, что не могла сидеть, пришлось вновь искать опору у сильного Соланжа. Тот не возражал, с готовностью усадил на колени, прижав затылок к подбородку.

— Как Эллан? — стоило проясниться сознанию, вернулась тревога.

Заерзала и сползла с колен некроманта. Вряд ли Эллану понравится подобная близость.

— Жив. Лекарь заверил, выкарабкается, — с явным неудовольствием ответил Соланж.

Выдохнула. Не зря старалась.

Кстати, а что некромант делает в моей спальне? Спросила и получила обескураживший ответ:

— Стерегу твой сон.

Там раненый Эллан, а Соланж чуть ли не романтическое свидание устраивает! Думал бы!

Несильно ударила некроманта локтем в грудь и закуталась в плед. Не из-за стыдливости — холодно. Отчего-то ночная сорочка в качестве наряда для приема гостей не смущала. Да и чего Соланж не видел?

Некромант угрюмо молчал. Расхристанный и усталый, он устроился на крае кровати. На лице залегли глубокие морщины. Соланж словно постарел на пару столетий. Неужели пришлось доставать Эллана из-за Грани?

— Ты только о нем и думаешь. — Губы некроманта болезненно скривились. — И губишь его. Едва не убила.

Замотала головой.

Гублю?

— По чьей милости лорд оказался на крюке? — припечатал Соланж. — Кто обеспечил ему кучу врагов при дворе? Ни я, ни Евгения, ни бывший любовник вряд ли подадим руку, скорее вонзим кинжал.

— Вы не опуститесь до такого, — уверенно возразила я.

— А другие? — Некромант пересел и коснулся пальцем губ, призывая к молчанию. — Маленькая наиви, которая в свои шестнадцать сумела переиграть Евгению. Она добивалась взаимности долгие годы, ты получила ее, ничего не делая.

Палец Соланжа надавил на нижнюю губу, чуть сдвинул ее и дотронулся до зубов. Дальше — больше. Стоило разомкнуть губы, как некромант овладел моим ртом, бесстыже лаская пальцем. Лучше бы целовал!

— Всему свое время, —искуситель продолжил пытку. — Когда сама попросишь, когда Эллан Марон перестанет стоять между нами. Чувствующий — идеальный любовник, только, вот беда, не умеет отличать своих чувств от чужих. О, а какие они притворщики! — К пальцу присоединился язык. Терпеть дальше было моих сил, и я сдалась, прикрыла глаза. Только в мозгу барабанной дробью отзывались слова некроманта. — Как легко осчастливить человека, когда досконально знаешь его желания?

Язык Соланжа в последний раз коснулся моего и отступил. Палец обвел контуры губ и легонько ударил по верхней.

Дыхание некроманта щекотало шею, сбивало с мысли. Близость его тела мурашками разбежалась по коже. Я не могла думать ни о чем, кроме Соланжа.

Белые волосы падали на щеки, мягкие, как у девушки.

Испугавшись чувства, поднимавшегося из глубин живота, оттолкнула некроманта и, вскочив, отгородилась от него кроватью.

Что происходит? Наверное, я сошла с ума, раз не дала ему пощечину, не поставила на место. Мерзавец соблазнял, а мне нравилось! Эллан лежит при смерти, а я флиртую с другим, как мартовская кошка.