Узнав, куда мне предлагали сесть, отказалась. Лорд назвал трусишкой, в ответ напомнила, что забочусь о нем.

— Как же? — откровенно потешался Эллан.

— Не хочу, чтобы задохнулся. — Кончики ушей поалели.

— И не подумаю. Ну, как?

Нет, не сейчас, хотя такой соблазн! Я бы попробовала и наверняка в полной мере оценила мастерство лорда, но тогда бы не смогла осуществить свою задумку.

Наиви обязаны помогать ближним, вот я и помогу. Оставалось только решиться, перебороть стеснение и брезгливость. А еще подумать, как и что делать. Наблюдения наблюдениями, но в первый раз вряд ли выйдет, как надо.

Кокетливо улыбнувшись, улеглась на бок, закинув ногу за шею Эллана, лицом к его паху. Ласкай, как хочешь, милый, а я попытаюсь приласкать тебя.

Мысль о получении удовольствия в одиночестве по-прежнему казалась себялюбивой.

Прикосновение острого языка отозвалось сладостной болью внизу живота. Я выгнулась и застонала, когда он начал безжалостно дразнить нежное местечко. Оно стало таким горячим, таким чувствительным, отзывалось на легчайшее дуновение воздуха.

Эллан распалял все больше; на помощь языку пришли пальцы. Один, покружив, легко скользнул внутрь, где все сжималось в невыносимо остром предвкушении, и я взорвалась.

Нестерпимая сладкая пытка наматывала виток за витком.

Сгорая и плавясь на влажной, дрожащей от сдерживаемого возбуждения коже Эллана, умирала и воскресала, старалась подхватить заданный темп и понимала: не могу, я ведомая, а он мой господин.

Я хотела подчиняться, мечтала навечно остаться частью Эллана.

Удовольствие шумело в ушах, растекалось по бедрам.

Пронзительная вспышка, и я часто-часто задышала, приходя в себя после головокружительного падения.

Вспомнив об Эллане, сдернула одеяло. Перед помутневшим взором предстала вздыбленная плоть, и я потянулась к ней, сжала, заставляя содрогаться в танце страсти.

Сначала привычно, как инстинктивно делала в Умерре, а потом, когда на члене выступили жемчужные капельки, решилась слизать их. Вкус оказался странным, и я лизнула снова.

Судорога, пронзившая тело Эллана, его глухой стон побудил действовать дальше. Губы осторожно обхватили самое дорогое. Ощущая себя беспомощной, вновь действовала по наитию, дивясь, отчего тошнота не подступает к горлу, а извращение кажется естественным.

— Какая ж ты у меня… девочка! — прохрипел Эллан.

Наши языки продолжили танцевать, словно соревнуясь друг с другом. Лорд, безусловно, выигрывал, но и я не тушевалась, старалась по мере сил.

Я в первый раз ласкала мужчину и не помнила, что и как делала. Потом сдалась, признав победу любимого. Его язык угрем извивался внутри, вбивался слишком быстро, требовательно, забрав остатки сил. Могла лишь стонать и содрогаться всем телом.

В исступлении рухнуть на живот Эллана.

На коже блестели бисеринки пота, дыхание не желало униматься. Мир плыл перед глазами. Никаких эмоций, кроме приятной боли в мышцах и не менее приятной опустошенности. А еще счастья оттого, что любимый тоже дошел до конца.

Стояла в дамской комнате и «пудрила носик» — проще говоря, пряталась от Соланжа Альдейна. Он караулил в фойе театра, изумительно красивый и элегантный, полный решимости заполучить мое внимание.

Некромант начал с цветов. В ложу доставили три корзины роз с запиской: «На каждое время суток». Показалось, из вечерних алых роз торчала коробочка, такая, в которой обычно преподносят кольцо. И как после выйти к Соланжу? Он не посмотрит на кольцо на пальце — Эллан позаботился, вызвал ювелира, шептался с ним добрый час и в итоге надел в день спектакля, — сделает предложение.

И ведь приехала рано, чтобы разминуться с желавшим сопровождать в театр некромантом…

Затравленно смотрела в зеркало, ожидая найти поддержку.

Увы, никого из дам я не знала. Да даже если бы нас и представили друг другу, вряд ли бы они согласились помочь. Подруг в Веосе я не нажила, чему, признаться, не огорчилась: навсейки приятельствуют исключительно с корыстными целями.

Может, высунуть нос и поискать герцога Терского? Он хотя бы не сделает гадость: слишком мелко — связываться с наиви. Развлекла бы его разговором, уговорила побыть в ложе хотя бы пару минут.

Отворилась дверь, и я отчаянно попыталась слиться со стеной, спрятаться за веером. Ладонь прикрыла подаренный герцогом опал: слишком приметный, слишком броский.

Ее величество застыла на пороге и осмотрелась взглядом хищницы.

Дамы притихли и синхронно присели в реверансе. Я тоже.

Кровь гулко стучала в ушах.

Лишь бы не заметила, лишь бы прошла мимо! Подумаешь, выжила мелкая мошка, зато к Геральту больше не липнет. Я молчаливая, честно!

— Приятного вечера, леди, — голос королевы источал фальшивый мед.

Она была ниже всех присутствующих, но ощущала себя хозяйкой положения. Ослепительно прекрасная, в дерзком для дамы ее возраста и положения белом платье с изумрудным цветком на оголенном плече, королева затмевала всех. Волосы, струившиеся как шелк из-под бриллиантовой диадемы серьги, стоившие целое состояние, кольца, духи, атласные туфельки — смотрела на нее и ощущала себя замарашкой. Мертвой замарашкой, потому как Евгения явно пришла убивать. Глупая надежда стать тенью лопнула, как мыльный пузырь.

Королева направилась прямо ко мне. На устах — улыбка, острая, как кинжал. На лице — мнимое радушие.

— Леди Эрасса, как я рада вас видеть! — Королева жестом подняла из реверанса и протянула руку для поцелуя. — Вы совсем забыли нас, не появляетесь при дворе.

— Дела, ваше величество, — обтекаемо ответила я, приложившись к затянутым в атласную перчатку пальцам.

— Ах да, лорд Марон… — скривилась королева, но тут же взяла себя в руки, изобразив печаль. — Мне так жаль! Один из самых молодых членов Совета, неоценимый Чувствующий. Когда же уничтожат проклятых лангов! Надеюсь, ему лучше?

Судя по взгляду, Евгения не огорчилась бы, если бы Эллан умер, а я навечно осталась в Мире воды, желательно, на соседнем крюке.

Как-то незаметно вокруг нас образовалось пустое пространство. Дамы одна за другой бочком спешили покинуть уборную, как крысы, спасаясь с тонущего корабля.

— Благодарю, ваше величество, лорд пошел на поправку, — благодаря урокам этикета, который давал скучавший в постели Эллан, научилась отвечать подобными пустыми фразами.

Правда никому не нужна, требуется сказать то, чего ждут. Так и сейчас королеву не волновало здоровье Эллана, но не спросить она не могла.

— Но теперь вам ничего не мешает исполнять свои прямые обязанности. Если помните, я назначила вас фрейлиной и настаиваю, чтобы вы посещали официальные приемы и аудиенции. Расписание возьмете у секретаря. Графа Местрийского, полагаю, представлять не нужно, — гаденькая улыбка. — Навестите его, скрасьте одиночество. Вы для Геральта очень большая потеря.

Евгения вздохнула, а я мысленно содрогнулась.

Тигрица точила когти и выбирала момент для нападения.

Геральт — ее секретарь. Ну да, пристроился ближе некуда.

— Непременно, ваше величество, я так и поступлю.

Возблагодарила Эллана за настойчивость, с которой он вдалбливал придворные правила. Без них стушевалась бы и несла чушь. Я и так нажила слишком много проблем из-за неумения вести себя в навсейском обществе, тут и вовсе рисковала умереть. Королева ждала опрометчивого шага, подталкивала к нему.

— Вы сегодня одна? — Евгения подалась к зеркалу и поправила волоски надо лбом. Теперь они лежали идеально.

— Увы. Мой спутник ранен, но, возможно, герцог Альдейн скрасит мое одиночество.

Смело, но лучше сказать, чтобы не накликать еще большую бурю. Пусть прогневается сейчас, а не подкараулит после, благо мне есть, чем потушить пожар.

— Вот как? — Брови ее величества удивленно приподнялись. — Я слышала, в вашей жизни намечаются перемены…

— Абсолютно верно. Скоро лорд Марон сделает мне предложение.