— Меня учили не принимать ничего от мужчин, если не состоишь с ними в отношениях, ваша светлость.

Сидела и гадала, насколько серьезным окажется гнев Родриго, которого, сама того не желая, столько раз оскорбила сегодня.

— Разве это наш случай? — удивленно поднял брови герцог. Пальцы барабанили по столу. — Я ваш будущий свекор. Для всех, разумеется, — он усмехнулся одними губами и чуть подался вперед. Я же, наоборот, отпрянула. — Мы-то с вами знаем, что помолвка — игра.

Поборов желание вскочить на ноги, замерла, боясь пошевелиться. Родриго тоже не двигался, отчего становилось только страшнее. Но вот, наконец, лицо герцога просветлело, и он вернул телу прежнее положение.

— Какие мы все-таки разные! — задумчиво протянул Родриго. — Навсейка чопорно приняла бы подарок, пожалуй, заявила бы, что он мал, вы же думаете о побеге. Не отпирайтесь, миледи, у вас все написано на лице. Даже обижаться бесполезно. Подарок вы возьмете. Да, возьмете, Дария, — напористо повторил он, не позволив открыть рта. — Хотите считать платой за помолвку, считайте. И перестаньте думать обо мне всякие гадости. Я никогда не позволял себе вольностей с женщинами, ваше происхождение ничего не меняет. Светлая или темная, вы женщина, дворянка, подданная Веоса. Поверьте, мне крайне неприятны ваша реакция, ваши слова. С таким же успехом могли надавать пощечин.

— Но… но я ничего такого не говорила! — побледнела я.

А в голове щелкнуло: «Лангу бы он унизил. Да что там, убил».

Герцог помолчал. Палец с массивным родовым пальцем скользнул по ножке бокала. Та жалобно зазвенела.

Задержала дыхание.

Один. Два. Три.

Отчего он молчит? Великая Мать, что он со мной сделает?!

От волнения пальцы свело болезненной судорогой.

— Говорили. — Родриго всем корпусом обернулся ко мне. — Вы усомнились в моей чести. Учитывая разницу в нашем положении, не самый умный поступок. Но давайте уже придем к согласию, миледи, — он через силу растянул губы в улыбке и пару раз вздохнул. Преображение выдалось мгновенным. Только что сиятельный владелец дома излучал угрозу, и тут снова само спокойствие и радушие. — Повара приготовили вкусный десерт, хотелось бы насладиться им, а не давиться. Пока же вы делаете все, чтобы испортить аппетит себе и окружающим.

На щеках расцвели два алых пятна.

Нужно поговорить с Элланом. Ох, о скольких вещах необходимо с ним побеседовать! Бедный учитель взвоет и проклянет день, когда согласился со мной заниматься. Но так уж получилось, что отношения, этикет и прочие вещи, которые навсеям прививают с детства, я могу обсудить только с ним. Геральт вечно не договаривает, отделывается общими фразами. Норжин, его подросток-сын, более откровенен, но мы не столь близки, да и неловко как-то, и ему, и мне. Подруг у меня нет, не у горничной же спрашивать! Остается лорд Марон. Поражаюсь его терпению! Он ни разу не накричал, практически всегда улыбается, даже когда сердится, просто замыкается в себе. Только я неизменно остро ощущаю его обиду, будто Чувствующая.

— Ничего, — с покровительственной улыбкой заверил герцог, — вы освоитесь. Только аккуратнее в высшем свете. То, как вы разговариваете со мной, — мило, забавно, но до известной степени.

— Постараюсь исправиться, ваша светлость.

Родриго кивнул и поинтересовался, заберу ли я шкатулку с собой или доставить ее с нарочным. Предпочла второй вариант: успею придумать объяснение для Геральта. Он ревнив и наверняка спросит.

— Разумеется, если это не затруднит вашу светлость, — добавила на всякий случай.

— Что вы, сущие пустяки! — отмахнулся Родриго. — А теперь пройдем в портальную комнату. По моим подсчетам Филипп прибудет с минуту на минуту. Давайте его встретим.

Герцог подошел и протянул руку. Покорно оперлась на нее, бросив тоскливый взгляд на бокал. Не то, чтобы мне хотелось пить, просто вино придавало храбрости. Перехватив мой взгляд, Родриго кивнул и свободной рукой подал злосчастный фужер. Даже неловко стало.

— Что вы любите, миледи? — Вопрос застал врасплох.

Широко распахнув глаза, крепко сжимая ножку бокала, не понимая, смотрела на герцога.

— Я хочу сделать вам приятное, только и всего, — пояснил тот. — Бисквиты, пирожные со сливочным кремом, какой-то особый чай, танцы? Должен же я выполнить свой долг хозяина!

— Это деловой ужин, ваша светлость, подобное излишне.

Разве я не понимаю, зачем меня пригласили!

— Мы уже все обсудили, миледи, остались только развлечения.

— Да кто я вам, чтобы так тревожиться?

— Всего лишь маленькая светлая. Единственная светлая во всех мирах.

Герцог настаивал на ответе, и я, подумав, назвала танцы и ягодное мороженое. Родриго заверил, будет и то, и другое, и галантно, без помощи рук, распахнул передо мной дверь.

Мы не спеша шли к лестнице — портальная комната находилась на первом этаже. Герцог, стараясь то ли развлечь, то ли отвлечь, бегло рассказывал историю дома. Он оказался старше замка магистра Онекса — серого, которого шестнадцать лет считала своим отцом, и, судя по недомолвкам, не так прост, как казался на первый взгляд. Родриго поведал о пространственных иллюзиях, одну даже позволил увидеть. Он взмахнул рукой, и под мое изумленное аханье из воздуха возник арочный проход в тронный зал. Он не походил на королевский: иная архитектура, иной пейзаж за узкими высокими окнами. Истершиеся плиты, трон, больше походивший на диковинного спящего зверя, герб Соуренов над ним. Значит, я права, герцоги Терские некогда правили Веосом и наверняка в родстве с правящим монархом. Поколебавшись, высказала предположение вслух.

— Верно, — довольно кивнул Родриго, вновь наложив иллюзию. Значит, таки хотел похвастаться, произвести впечатление. — Я показал часть старого замка. Он реально существует, но не в Дебрише. Если сохраните добрые отношения с Филиппом, а он заслужит прощение рода, возможно, увидите. Замок, конечно, холодный, в горах. Туда можно добраться только на драконах или порталами. Через один из подобных порталов мы смотрели на тронный зал.

Так это не иллюзия? Какой же магической силой обладал стоявший рядом человек? Ну да, Филипп пошел в отца, владеет четырьмя стихиями. А герцог?

Искоса глянула на Родриго и осторожно высвободила ладошку. Как же, кто мне позволит!

— Вас что-то беспокоит? — Родриго проявил наблюдательность.

— Гадаю, как не нажить врага, — сегодня я безрассудно честна.

— Я не воюю с женщинами. Да и сами подумайте, миледи, разве врагам показывают родовое гнездо, пусть и издали, через экранацию портала?

Тоже верно. Могла бы сама догадаться.

Не знаю, что на меня нашло, наверное, хотелось загладить вину за перебор с подозрениями, но я попросила герцога показать руку. Он отреагировал на редкость спокойно. Высвободил локоть и, закатав рукав пиджака, расстегнул манжету рубашки, чтобы обнажить следы от магии на запястье.

— Вы ведь это хотели увидеть? — Пронзительные зеленые глаза смотрели спокойно, но в глубине зрачков звенела пружина напряжения. — Я знаю, вы лекарь, а не хиромант. Никаких нежных чувств ко мне не питаете, значит, профессиональный интерес. Хорошо, смотрите.

Родриго вытянул руку и добавил света, чтобы мне было лучше видно.

Да, я хотела вылечить последствия допроса, только довериться ли герцогу, не завладеет ли сознанием его на-ре? Глупая ланга повторяла прежние ошибки, но должна же я что-то сделать, чтобы перестать чувствовать себя виноватой.

Мучительно медленно сняла перчатку и после ободряющего кивка — можно — прикоснулась к запястью.

Магия обезобразила кожу, вонзилась в плоть и вышла сквозь кости с другой стороны. Представляю, какие муки пережил Родриго!

Запястье чуть припухло, будто на месте срастающегося перелома.

Нерешительно надавила на кожу подушечкой пальца.

Герцог показал свою слабость. С одной стороны, я светлая, ничтожество, с другой — женщина, а он навсей, у них строго с подобными вещами. Значит, доверяет. Доверяет — мне! Немыслимо и почетно!