— Прости за то, что обманул тебя, — голос из темноты слабым эхом разносился по комнате. — Мне пришлось солгать.

Я знала, где находиться выход, поэтому решила не упускать свой крохотный шанс и рванула к двери. Через секунду оказавшись на месте, я врезалась в неподвижную, железную стену. Выбив плечо о закрытую дверь, я несколько раз дернула ручку и, поддавшись истерике, скатилась на пол.

Ну, конечно, ведь дверь уже была заперта.

Из комнаты послышались тяжелые шаги, и я закрыла лицо руками.

— Вася, пожалуйста…

Я начала брыкаться ногами в разные стороны, в страхе, что животное приблизиться слишком близко.

— Не подходи ко мне! Не смей! — предупредила я раздирающим горло голосом.

Ваня не шелохнулся, но продолжал смотреть на меня сверху вниз, как в тот страшный день. В тот день, я точно также валялась у него в ногах и молила не трогать меня. Вот только сейчас, я не молю. Я предупреждаю, потому что ни за что не позволю ему прикоснуться ко мне. Мне легче вступить с ним в схватку, в которой выживет только один, а других вариантов, и быть не может.

Ваня сидит на корточках, рядом со мной. В его глазах столько злобы, что едва ли получается вздохнуть, из-за этого парализующего все тело, взгляда. Я не чувствую собственных ног. Вся одежда промокла. Меня лихорадит.

— Успокойся, — тихо шепчет он, но между слов читается угроза.

— Остановись, — чувствую острую боль в затылке, но даже это я готова простить, лишь бы он остепенился. — Все будет хорошо. У нас все получиться, — дрожащей рукой я прикасаюсь к его щеке и пытаюсь успокоить.

— У кого? — смеется он. — У нас с тобой?

Я сглатываю, осознав, что у него совсем другие планы.

Резким движением, Ваня хватает меня за волосы и тащит к воде.

— Ничего — не будет — хорошо.

Мгновение и я оказываюсь под слоем ледяной воды. Воздуха не хватает, но когда голова оказывается на поверхности, я задыхаюсь от собственного кашля.

— Остановись! — кричу я, рваным голосом, но он не слышит. Ваня смеется, так дико, словно его подменили.

Я упираюсь руками в камни, но сил не хватает. Зверь наклоняться к моему уху.

— Боишься сдохнуть? — от веселости в его голосе, сердце сжимается в крошечный кулак. — Владик тоже боялся. Он смотрел на меня так же, как смотришь сейчас ты. Ты такая же жалкая, как тот толстяк. Почему ты решила, что справишься? Почему не уехала, когда я дал тебе шанс? Зачем бросила мне вызов, когда едва стоишь на ногах? Дура ты, Вася. Слабая, пугливая, вечно портящая мою жизнь, дура.

— Ты все еще не простил меня? — звучит больше, как утверждение, потому что всем своим нутром я чувствую, что случиться ужасное.

Он усмехается.

— Я ненавижу тебя, глупая, — его тон меняется. Кажется, так разговаривал со мной мой дедушка, когда его умиляла моя наивность. — С первого дня, Вася. Ненавижу то чувство, которое ты заставила меня ощущать. Ты даже не представляешь, как это больно. Как это злит. Ты такая же, как моя мать. Сначала вы привязываете к себе, смотрите любящими глазами, играетесь, а потом бросаете, как котенка, который из пушистого комочка превратился в лохматого паразита и перестал быть милым. Стал неинтересен.

На мои губы стекает горячая струйка крови, но я смахиваю ее, словно не замечаю.

— О чем ты говоришь? — меня душат слезы. — Ты нужен мне. Всегда был.

Он медленно качает головой. Желваки на его лице начинают гулять.

— Не нужен, — уверен он. — А вот Рэй…Он ведь носиться с тобой…

Голова окончательно идет кругом. Он несет полный бред, и я не могу догнать смену его настроения. К моей руке прилипли мокрые волосы, которые стали ржавого цвета. Я дрожу, и не могу подобрать нужных слов.

Молчать — было роковой ошибкой.

— Я прав, да? — вспыхивает он и ударяет головой о камни. Так сильно, что больше я не могу пошевелиться. Я проиграла.

Мне противно от того, что я чувствую его горячие руки на своем теле, но не могу пошевелиться. Все оборвалось. В глазах темнеет…

Сквозь полный мрак я слышу тихое журчание реки, этакая колыбельная, и с той минуты ненавижу этот звук. Ненавижу этот сырой воздух. Ненавижу ночь. И Ваню… его я ненавижу больше всего.

— Ты боишься? — тихо спросил Ваня и опустился на колени рядом со мной.

Нет. Нет. Нет. История не может повториться.

Я нащупала в кармане телефон и начала наугад нажимать на клавиши, в надежде, что дозвонюсь хоть кому-нибудь. Но Ваня заметил свет и, выдернув трубку из моей руки, выкинул его в сторону.

— Выпусти меня, — истошно пропищала я, даже не надеясь на такую милость.

Он был так близко, что я слышала его учащенное сердцебиение.

— Я выпущу тебя, Вася. Обещаю. Но ты должна выслушать меня, — я слышу его голос, но не решаюсь посмотреть на него. — Пожалуйста, дай мне эту возможность.

— Нам не о чем разговаривать! — не выдержала я, поддавшись истерике. — Боже, Ваня, что ты творишь?

Когда я назвала его имя, он перестал дышать.

— Я не смогу жить дальше, если ты не услышишь то, что я хочу тебе сказать.

Наконец, я взглянула на него. Слезы прекратились.

— Не сможешь жить дальше, да? — щурясь, я вытерла ладонью влажную щеку. — Мне плевать. Мне плевать на твою жизнь, потому что ты испоганил мою. Как же ты этого не поймешь? Чего ты добиваешься? Ты уже на свободе. Просто оставь меня в покое.

Он тяжело выдохнул.

— Я не могу.

— Что значит, не можешь? — дрожащим голосом спросила я. — Значит, пока я хожу по этой земле, ты не успокоишься?

Ваня слегка нахмурился.

— Почему ты решила, что я желаю тебе зла?

Я задохнулась от этого вопроса, а потом, почувствовав бурю негодования, взорвалась:

— А как я должна думать?! Как?!

В эту же секунду, он схватил меня за запястье, отчего руку пронзила дикая боль, и придавил к себе.

— Прости меня, слышишь.

Я брыкалась, царапалась, кашляла, глотая недостающий воздух, тщетно стараясь вырваться, но он был сильнее.

— Вася прости меня, пожалуйста, — задыхаясь, говорил он, уткнувшись носом в мою куртку. — Я так сожалею.

Я вдыхала его аромат, чувствовала его руки, дыхание и изнемогала от дурноты.

Говорят, что наступает тот день, когда ты находишь в себе силы отпустить то, что не можешь изменить. Так вот, это не тот день. Но я готова притвориться, что так оно и есть, ибо хочу остаться жить.

— Отпусти, и я выслушаю тебя, — из меня вырывались сдавленные хрипы.

Он замер, будто не поверил в происходящее, но разжал руки. Я моментально вжалась обратно в дверь, потому что мое тело не могло реагировать иначе.

— Спасибо, — поблагодарил он.

Закрыв глаза, я как следует, вдохнула, чтобы избавиться от приступа паники.

— Встань с пола, — он протянул мне руку, а я отвернула лицо. — Пойдем в комнату.

— Я никуда с тобой не пойду. Говори, что хотел. Здесь.

— Вася, тебе нельзя сидеть на холодном полу, — его заботы была сравнима с безумием. — Ты в положении, я не хочу, чтобы у тебя были проблемы.

Сердце проткнуло ржавой спицей, когда он произнес это.

— Нет никакого ребенка, Ваня, — слишком быстро призналась я, не подумав о возможных последствиях. — Я больше не беременна.

На и без того темное лицо упала тень. Мышцы шеи напряглись. Я буквально почувствовала холод, которым сверкнули его глаза.

— Что? — эхом отозвался его голос.

Ваня медленно приподнялся на ноги и, пошатнувшись, уперся рукой о стену.

— Значит, так ты решила?

Я уставилась на него. Мое сердце бешено колотилось, но я нашла в себе силы встать. Как бы омерзительно мне не было, это тоже его касалось.

— Я ничего не решала, Ваня. Я потеряла его.

— Потеряла?

Я поджала губы, которые снова начали дрожать и кивнула.

— Да, несколько дней назад. Так что, если этот разговор был связан с этим, то нам больше не о чем разговаривать.

Он прошелся по мне беглым взглядом, и мне показалось, что он теряет рассудок. И неважно, что именно это было — шок или разочарование — я боялась, что произойдет щелчок, который повлечет за собой необратимые последствия. Мне уже доводилось видеть Ваню, в котором жило несколько личностей. И они слишком быстро меняются, чтобы понять, какой именно стороной он к тебе повернется — темной или светлой?