Вася… она тоже навестила меня. Этот день я официально прозвал счастливым. Их было немного в моей жизни, поэтому его я запомню навсегда.

Вася переживала. Переживала за меня. Я увидел это по её взгляду. Но главное, я не увидел в нем ненависти. Кажется, она простила меня. И я бы прыгал от счастья, если бы мог, но теперь этот, казалось бы, детский, необычайно легкий манёвр — крайне непростая для меня задача.

Вася тоже держала меня за руку. Правда, недолго, но держала ведь. В тот момент я чувствовал тепло. То долгожданное тепло, которого мне так не хватало.

Она ушла. Но тепло осталось. Это сравнимо с волшебством. Я всегда знал, что она особенная. Знал, знаю, но буду ли знать?

Ко мне подсоединено огромное количество проводов, иголки вставлены в вены, словно я экспериментальная, бешеная крыса, а вентиляционная маска напоминает собой защитный намордник. Я крайне жалок.

Я никому не нужен. Ни отцу. Ни Рэю. Ни Васе. И пусть мои друзья считают по-другому, я знаю, что Иван Беляев — это тяжеленный балласт. Проблема. Кость, которая стоит поперёк горла. Болячка, которая отравляет жизнь. Мешает. Вечно все портит. Как тот ребенок, который рвет новые вещи и путается под ногами.

Я видел их глаза. Вася и Рэй, они были счастливы. Несмотря ни на что они позволяли себе быть счастливыми.

Да, я был противником этого. Хотел поекратить это. Раньше. Я хотел оторвать ее от него. Но тогда, во мне говорил эгоизм. Зверь.

Но Зверь никогда не поймёт то, что понимаю сейчас я. То, что я сейчас вижу.

И дело не в том, что Вася делает Рэя лучше. Это так. Но, ведь он тоже ее меняет.

Рэй встряхивает ее, удивляет, помогает быть сильной, заставляет задуматься о жизни, о себе в конце концов.

А я вот другой.

Мои чувства к Васе ядовиты. Но, я всегда буду любить ее. Так, как могу. Так, как умею.

Я или лучший вариант для неё, или худший.

Или хороший, или плохой.

А Рэй…

Черт, кто я такой, чтобы противиться этому? Хватит. С меня хватит.

Теперь, я — никто. Бесполезный человек. Пустышка. Овощ. Я не чувствую собственных ног, и только один Бог знает, почувствую ли я их когда-либо. Зато, теперь, я не опасен. Так сказать, освобождён от занятий, по состоянию хренового здоровья. Может быть временно, а может быть пожизненно.

Меньше всего я хочу лежать на этой койке и гадать — что же дальше? Этого не будет. Я многим поднагадил и, кажется, моя миссия выполнена. Game over.

Я внимательно смотрю на сонную медсестру, которая лениво меняет капельницу. Смотрю, потому что это единственная способность, которая осталась работать безупречно. Молодая медсестра грызёт сочное яблоко, которое опрометчиво принёс мне Рэй, желает мне приятных сновидений и покидает палату.

Я остался один. Я ждал этого весь день.

Лунный свет отражается от гладкого кафеля и на полу образовывается квадрат. Совсем как в тюрьме. Это как вечно преследующая меня печать.

Что ж, пора расписываться и уходить.

Сжав зубы от боли, я сгибаю переломанную руку. Убираю все присоски, иголки из вен и в итоге, снимаю надоедливую маску…

Какое-то время ничего не происходит. Совсем ничего. Нет яркого света. Нет киноленты прошлых событий. Черти не играют на арфе. Ничего.

Только стук сердца. Холодного сердца, на котором выбито теплое «В…».

Мгновение, и меня душит кашель. Я закрываю рот одеялом, в страхе, что его услышит сестра…

Раз. Два. Три.

Жуткая агония переходит в эйфорию. Становиться легко…

Наконец-то.

Перед тем, как уйти навсегда, слышу голос.

Он эхом звучит в голове.

Я слышал этот голос прежде. Когда-то очень и очень давно. В дестсве.

«Дорогой сынок, если бы только знал, как часто я прихожу в твой садик, школу и смотрю на детей, ищу тебя глазами, гадаю, кто из них ты. Ведь я даже не знаю, как ты выглядишь. Не знаю, какой ты вырос. Знаю цвет глаз, волос, и больше ничего. Мне остается только верить, что ты вырос славным, хорошим мальчиком. Я всем сердцем надеюсь, что твоя жизнь будет счастливой. Не такой, как у меня. Прости меня, мой сынок. Мой дорогой Ванечка. Твоя мама».

Я чувствую новыйстрах. Словно кто-то шепчет мне на ухо: «Ты никогда не осуществишь свои мечты. Ничего не изменится».

Получив самое грустное напутствие от Аллы и Дениса, я села в машину. Меня, отца и маму, в аэропорт отвозил Марк. Странно, но он до сих пор старался быть полезным нашей семье. Однако я больше этому не противилась. Мои мысли были заняты другим.

Рэй, он улетит со мной. Он решился на это ради меня.

Мои родители не знают. Мы взяли билеты несколько дней назад. Рейкин старший помог. Спасибо ему.

Мы все продумали. По прилету, Рэй снимет квартиру. А там…

А там все по сценарию.

Не спорю, на душе печально. Печально уезжать. Грустно оставлять Ваню.

Интересно, как он там?

Я молюсь. Верю, что он поправиться. Он должен поправиться.

Когда я видела его последний раз, он был так слаб. Непривычно было видеть его таким. Я держала его руку и просила не сдаваться. Кажется, он меня услышал. Хотя, у самой сил не хватало. Я ревела несколько дней и жалела. Жалела всех нас. Жалела себя.

Мы проиграли. Хватит этих пощечин судьбы. На наших лицах не осталось живых мест.

И если это жизнь повернулась к нам спиной, мы ответим ей тем же.

А пока, я еду в красивой, вычещенной машине, салон которой пропитан догим парфюмом, сладкими пахучками, и пальцем оставляю разводы на сверкающем стекле, старательно вырисовывая букву "В"….

Ну, вот и все…

Все закончилось, Ваня. Ни черта хорошего у нас так и не вышло.

И эта авария… она дала хорошего пинка. Дала повод о многом задуматься.

Ты только не переживай за это… Мы все идиоты. Мы все ошибаемся.

Знаешь, перед этой поездкой, Рэй убеждал меня, что есть шанс поменять свое мнение о тебе… Я долго противилась, отрицала…

Так вот, оно изменилось.

Не обижайся, но я устала тебя ненавидеть.

Наверное, когда ты чувствуешь, что вот-вот потеряешь человека, пусть даже ненавистного, но когда-то до боли любимого, то отпускаешь все его грехи.

Прощаешь все обиды. Прощай… Ваня.

***

Пока Марк и папа разбирались с багажом, я судорожно нажимала кнопку вызова, в попытке дозвонится к Рэю, который почему-то был вне зоны доступа сети.

Что за игры, Рэй?

Дабы успокоиться, я закрываю глаза и пытаюсь дышать ровно, но воздух кажется мне густым и колючим. Мне стало бы легче, если бы я закричала, но я сдерживаюсь.

Все хорошо, Вася. Хорошо. Он скоро будет здесь.

Аэропорт был заполонен прощающимися парами. Девушки висли на шеях парней, которые позабыв всякую гордость, утыкались носами в их плечи, пускали слезы и целовали их в губы. Мне было жаль их. Прощаться ужасно. Особенно если прощаешься с тем, без кого не можешь дышать. Без кого вообще не можешь.

А я вот не могу и поняла это совсем недавно.

Кусая губы, я вглядывалась в каждого проходящего парня, в надежде, что им окажется Рэй. Но все они были чужими. Я держалась из последних сил, чтобы не впускать в себя худшие из догадок, но надоедливая тревога уже поселилась в груди.

— Василиса, — позвала меня мама, — чего ты ждёшь? Нам уже пора.

— Ещё немного, мам, — ответила я, нервно кусая ногти. — Я жду звонка.

Кинув на меня негодующий взгляд, мама принялась прощаться с Марком.

У меня осталось несколько минут.

Отвернувшись, я лбом прилипла к холодному стеклу, оставляя на нем запотевшие блики от учащенного дыхания.

Ну, где же ты, Рэй? Где ты?

Я наблюдала, как по трапу, малюсенькие людишки проходят в огромный самолет, и теплела себя сомнительной надеждой, что Рэй уже там. «Он нарочно вводит меня в заблуждение, щекочет нервы, чтобы в очередной раз посмеяться надо мной», — я мысленно искала ему оправдание.

Мою кожу покалывало от мысли, что совсем скоро, мы воспарим над землёй, в предвкушение чего-то нового. Вместе. Я так много ему не сказала. Боялась. Но сейчас, я все решила. Я признаюсь ему в своих чувствах. Там. В небе.